Как писал Н. Бережанский: «Пожар митавского замка Бирона продолжался трое суток, и замок выгорел дотла, к огромной радости латышей, исторически ненавидевших этот замок.

Митавский замок был построен великим Растрелли, в момент возведения Эрнеста Иоганна Бирона, находившегося тогда в зените своей славы при дворе Анны Иоанновны, в Курляндские герцоги (1737)»[33].

Позже латвийские националистические и коммунистические историки будут в унисон обвинять в гибели творения Растрелли… немцев. В книге «Латвия на грани эпох» говорится: «Отступая, бермонтовские «культуртрегеры» сожгли Елгавский дворец, здание Петровской академии, ряд других значительных сооружений»[34].

Однако пожар Митавского замка показался Ульманису недостаточно эффектным финалом оперетты, и он 25 ноября объявил войну… Германии. Ряд рижских газет вышли с заголовками: «На Берлин». Конечно, Ульманис прекрасно знал возможности своего воинства, но ему так хотелось получить «бабки», пардон, репарации. Однако англичане обалдели от такой наглости «прибалтийского Наполеона» и резко цыкнули. В итоге 1 декабря 1919 г. Ульманис объявил о перемирии и «прекращении войны с Германией».

Правда, 2 декабря латыши все-таки попытались атаковать отходивших аваловцев, но 3 декабря германские войска – егерский батальон и 2-й и 3-й пехотные полки – изрядно накостыляли противнику под Окмянами.

В начале декабря 1919 г. около 20 тыс. русских и немцев аваловской армии спокойно перешли германскую границу и были интернированы в Восточной Пруссии в лагере Альпенгробен.

Любопытно, что многие аваловские офицеры – Фрич, Гудериан, Кюхлер, Клейст, Рабенау, Сикет фон Арним, Штильпнагель, Заломон и другие – стали впоследствии известными военачальниками Третьего рейха. Именно Курляндия стала Тулоном безвестного капитана Гейнца Гудериана.

Предвижу недоумение читателей. Налицо жесткая гражданская война в Прибалтике, агрессия Антанты. А где же злодеи-большевики? И вправду, их нет. Основные силы Красной Армии брошены на Деникина, рвавшегося к Москве, а на Западном фронте тишь да благодать, как с сентября 1939-го по май 1940 г. на линии Мажино.

Действия Антанты в Прибалтике прекрасно показывают, что ради создания барьера против России – царской, советской или деникинской – бравые союзники убивали кого угодно: и немцев, и русских белых офицеров, и местных жителей, не желавших жить под властью опереточных персонажей типа Пятса, Ульманиса или Сметоны.

В 1922–1938 гг. СССР проводил очень осторожную внешнюю политику. Наше правительство постоянно шло на уступки в политических и экономических вопросах соседям как на Западе, так и на Дальнем Востоке. Сейчас эти уступки нам кажутся унизительными для великой державы. Однако большевикам нужна была мирная передышка для того, чтобы восстановить разрушенное войной народное хозяйство, провести коллективизацию и индустриализацию, а также создать современную армию. Кроме того, советское руководство, включая Сталина, в те годы находилось в плену ленинской доктрины, согласно которой главной целью мировой буржуазии является свержение советской власти в России.

Это определило и политику в отношении прибалтийских государств. 28 сентября 1926 г. в Москве был заключен «Советско-литовский договор о ненападении и мирном разрешении пограничных конфликтов», а 4 мая 1932 г. аналогичный договор был заключен в Москве с Эстонией.

Согласно его условиям: «Стороны взаимно гарантируют неприкосновенность границ, определенных мирным договором от 2 февраля 1920 г., и обязуются воздерживаться от нападения одна на другую.

Стороны обязуются не принимать участия в политических соглашениях, направленных явно против другой стороны, а также во враждебных экономических или финансовых коалициях, имеющих целью подвергнуть другую сторону бойкоту»[35].

Оба договора после их продления имели срок действия – 1945 г. (включительно).

Представляю, как обрадуется читатель-«либерал»: «Вот оно, коварство Сталина, заключил договор о ненападении, а в 1940 г. напал…» Ну, до 1940 г. мы еще дойдем, а вот посмотрим, как выполняла договор Эстония в 1930-х гг.

В феврале 1930 г. в Таллине начались первые переговоры Эстонии и Финляндии о военном сотрудничестве. На этом совещании стороны решили попытаться наглухо забить «окно в Европу», прорубленное Петром Великим, то есть готовились к морской блокаде СССР. Как блокировать? Ведь в 1930 г. Балтийский флот был сильнее как минимум на порядок флотов Финляндии и всех трех прибалтийских республик, вместе взятых.

Да, действительно, в открытом море один линкор «Марат» за полчаса перетопил бы все флоты лимитрофов. Но тут дело было не столько в кораблях, сколько в географии и береговой артиллерии.

Еще в ходе Первой мировой войны Россия в самом узком месте Финского залива, на его южном и северном берегах, построила десятки мощных береговых батарей, вооруженных новейшими орудиями калибра 305 мм, 254 мм, 234 мм, 203 мм и 152 мм. Подавляющее большинство этих батарей в целости и сохранности достались финнам и немцам.

С 1922 г. и финны, и эстонцы затратили большие средства на приведение в порядок береговых батарей и их модернизацию. В итоге при попытке прорыва корабли Балтийского флота должны были пройти около 100 км под огнем 305-мм орудий, одновременно стрелявших с финского и эстонского берегов и островов. А на расстоянии около 70 км залив с обеих сторон перекрывался огнем 254-мм, 234-мм, 203-мм и 152-мм орудий. В самом узком месте Финского залива по советским кораблям за 5 минут можно было выпустить до 1000 снарядов крупного калибра. Данные о подготовке к заграждению Финского залива были совсем недавно опубликованы профессором Хельсинкского университета Яри Лескиненом.

Обе страны готовились перекрыть залив несколькими рядами минных заграждений. За минными заграждениями на всякий случай должны были дежурить семь современных подводных лодок (пять финских и две эстонские).

Штабы обеих стран до деталей согласовывали проведение операций по заграждению залива. Ежегодно летом начиная с 1930 г. оба флота проводили секретные маневры по постановке минных заграждений. В ходе учений 1936 г. береговые батареи финнов и эстонцев обстреливали реальные цели в центре Финского залива.

Любопытна и позиция нейтральной Швеции. Она еще в 1930 г. заключила секретное соглашение с Финляндией и Эстонией, что в случае их конфликта с СССР она не будет формально объявлять войну России, но пошлет в эти страны свои сухопутные части, корабли и самолеты под видом добровольцев.

Финско-эстонский барьер был неприступен для Балтийского флота как в 1930 г., так и в 1939 г. Это подтвердила и советско-финская война 1939–1940 гг., в ходе которой линкорам и крейсерам Балтийского флота не удалось полностью подавить ни одной финской береговой батареи. «Прорубить окно в Европу» могла только Красная Армия.

Знали ли в Москве о вопиющих нарушениях Эстонией договора о ненападении? Разумеется, знали, но Сталину ничего не оставалось, как до поры до времени прикидываться дурачком, которого легко обвести вокруг пальца.

Определенную опасность для Советского Союза представляли и сухопутные силы государств-лимитрофов. Разумеется, в одиночку они не смогли бы вести боевые действия, а вот в случае большой войны с государствами Европы и нашей страной они вполне могли напасть на своего восточного соседа. Согласно «Записке начальника генштаба Красной Армии наркому обороны СССР Маршалу Советского Союза К.Е. Ворошилову о наиболее вероятных противниках СССР» от 24 марта 1938 г., «Финляндия, Эстония и Латвия развертывают 20 пехотных дивизий, 80 танков и 436 самолетов»[36]. Там же говорилось: «Что же касается Латвии, Финляндии и Эстонии, то при их выступлении или же нарушении Германией их нейтралитета нужно считаться с появлением германских войск на их территориях.