На протяжении двух лет Серебрянский вместе с Блюмки–ным нелегально работал в Палестине. Здесь он завербовал несколько иммигрантов из России, которые позднее выполняли его задания в разных странах.

Следующий виток карьеры разведчика: тишайший Яков Исаакович – нелегальный резидент ИНО во Франции и Бельгии. Короткое время по возвращении в Москву (еще до назначения Артузова начальником Иностранного отдела) возглавляет в ИНО отделение нелегальной разведки.

В 1929 году Серебрянскому дано секретное поручение особой важности: похитить в Париже и доставить в СССР председателя РОВС генерала Кутепова. Вместе с Яшей во Францию выезжает помощник начальника КРО Пузицкий. На месте к ним подключились парижский резидент и нелегалы ИНО.

В воскресенье 26 января 1930 года генерал Кутепов был похищен по пути из своего дома 26 по рю Русселе в церковь Союза галлиполийцев. Эмигрантский историк и писатель Борис Прянишников описал это в своей книге «Незримая паутина»: «Путь от своей квартиры до галлиполийской церкви Кутепов обычно проделывал пешком. Выходя из дома, он поворачивал направо по рю Русселе. Дойдя до ближайшей поперечной рю де Севр, он поворачивал направо и по этой улице доходил до рю де Мадемуазель. И в это воскресенье он шел обычным путем, но, повернув на рю де Севр, он вышел на бульвар Инвалидов. На рю Русселе первым его увидел знакомый торговец красками. Проходя мимо кинематографа „Севр–Палас“, Кутепов поздоровался с его хозяином

Леоном Сирочкиным. За несколько минут до 11 часов белый офицер видел Кутепова на углу рю де Севр и бульвара Инвалидов.

30 января, на пятый день после похищения, сотрудник газеты «Эко де Пари» Жан Деляж узнал сенсационную новость от директора католической клиники Святого Иоанна, расположенной на углу улиц Мишле и Удино. Уборщик клиники Огюст Стеймец рассказал Деляжу, как утром 26 января, около 11 часов, он вытряхивал коврик через окно, выходящее на рю Русселе. Он увидел стоявший на рю Русселе большой серо–зеленый автомобиль, повернутый в сторону рю Удино, параллельной рю де Севр. Неподалеку на рю Удино, против рю Русселе стоял красный автомобиль такси, повернутый в сторону бульвара Инвалидов. Тут же на углу стоял полицейский. Рядом с серо–зеленым автомобилем стояли два дюжих человека в желтых пальто. В это время со стороны бульвара Инвалидов по рю Удино шел господин среднего роста с небольшой черной бородкой, одетый в черное пальто. Повернув с рю Удино на рю Русселе, господин подошел к серо–зеленому автомобилю. Оба человека, стоявшие рядом, схватили господина и втолкнули в автомобиль. Полицейский, спокойно наблюдавший за происходящим, сел рядом с шофером, и автомобиль, выехав на рю Удино, помчался к бульвару Инвалидов.

Свои показания Стеймец подтвердил полиции. Полиция сообщила, что на углу улиц Удино и Русселе никогда не было полицейского поста».

В машине генералу сделали укол морфия и доставили в Марсель. На борт стоявшего в марсельском порту советского парохода его подняли по трапу как сильно подвыпившего члена экипажа. У Кутепова оказалось слабое сердце, и в ста милях от Новороссийска он скончался от острой сердечной недостаточности.

Похищение Кутепова стало сильнейшим ударом по РОВС, от которого союз так никогда и не оправился. Серебрянский получил за эту операцию, ставшую своего рода эталоном для последующих похищений, свою первую награду – орден Красного Знамени.

Последующие четыре года Серебрянский числится на странной должности «сотрудник резерва ИНО ОГПУ – ГУГБ НКВД СССР», причем за это время нелегально выезжает в некоторые страны, в том числе США и Францию. Во всех поездках его сопровождает жена Полина Натановна, которая формально в штатах ОГПУ—НКВД никогда не состояла.

По сути дела, Серебрянский возглавляет особую группу, своего рода разведку в разведке, подчинявшуюся непосредственно руководству ОГПУ—НКВД и выполнявшую совершенно секретные «штучные» задания за рубежом. Группа немногочисленна, ее постоянные сотрудники глубоко законспирированы, в случае надобности к ней подключают чекистов из других отделов и местных резидентур. Зато за границей у Серебрянского – огромная собственная сеть агентов, не связанных с тамошними резидентурами, выполняющими только его распоряжения и поручения. В узких кругах ответственных работников Центра это подразделение называли «группой Яши».

Не так уж долго возглавлял Артузов Иностранный отдел ОГПУ—НКВД, но след в истории советской разведки оставил яркий. Ветераны разведки, пережившие и Большой террор, и Великую Отечественную войну, когда с имени Арту–зова был снят покров умолчания, признавали, что в своем профессиональном становлении многим обязаны именно Артуру Христиановичу.

Артузов не провел никакой революционной реорганизации в центральном аппарате ИНО – подобные «кавалерийские наскоки» на сложившуюся структуру для разведки всегда заканчивались плохо. Но сделал в этом направлении ровно столько, сколько требовала изменившаяся международная обстановка.

Главным было – правильно определить приоритеты, не начинать с замены канцелярских столов и настольных ламп (хотя время от времени это делать тоже нужно). Разведывательные усилия следует прежде всего прилагать к эвентуальному противнику и его возможным союзникам. Когда все очевидно, определение такой страны труда не составляет. Тем не менее случаются и сюрпризы, причем неприятные. Скажем, в стране, до сих пор считающейся «добрым соседом», происходит военный переворот, к власти приходит хунта, к СССР относящаяся враждебно. Впрочем, хорошо поставленная разведка – и политическая, и военная – обязана подобный нежелательный ход событий предвидеть, а по возможности и предотвратить. Для этого в стране необходимо заблаговременно создать надежно законспирированную сеть резидентов–нелегалов и агентуры.

Чрезвычайно важно правильно расставить кадры в самом центральном аппарате. Нет смысла сильного работника ставить на второстепенном направлении и, наоборот, поручать важное направление или участок сотруднику, слабо подготовленному, порой даже не владеющему языком «своей» страны.

В этом отношении Артузова упрекнуть никак нельзя. Серьезных неудач с подбором кадров и в работе с ними у него не случилось. Ко всему прочему, он пользовался подлинным авторитетом и любовью сотрудников, каждый из которых старался даже в самой малости не подвести своего руководителя. Эпизод с Илиничем ни в коей мере тени на Артузова не бросает – ценного агента, даже не им завербованного, большую часть времени пребывающего за рубежом, действующего от Центра автономно и представляющего всегда абсолютно достоверную и важную информацию, проконтролировать по части финансовых расходов бывает очень сложно, в ряде случаев – невозможно. Разведчику – оперативному работнику или агенту – порой приходится расходовать суммы, причем значительные, не получая взамен подтверждающих документов (счетов, расписок и т. п.). Махинатор Илинич за несколько лет вытянул из кассы ОГПУ кругленькую сумму, но она тогда не казалась чрезмерной ввиду ценности доставленных сведений. Бывали выплаты и более значительные, и тоже без отчетных документов. Всегда ли эти суммы шли на «дело»? Кто знает…

Один подобный эпизод сам же Артузов и обнаружил. Читателю уже известно, что все члены многочисленной семьи Фраучи в России официально и после Октября 1917 года оставались формально швейцарскими гражданами. Паспорт Швейцарской Конфедерации, разумеется подлинный, всегда котировался в мире разведки как «великий вездеход», наравне с американским и британским.

Артур Христианович воспользовался этим в интересах советской разведки: «запустил» по меньшей мере два паспорта в дело. Так, один из самых талантливых разведчиков ИНО и близкий друг Артузова Федор Карин, работавший много лет в Румынии, Австрии, Болгарии, Китае, Германии, Франции, в том числе и с нелегальных позиций, частенько свободно разъезжал по миру со швейцарским паспортом брата Артура Христиановича Рудольфа Фраучи.

Свой собственный паспорт Артур Христианович также предоставил в распоряжение сотрудника ИНО Юрия Маковского, который воспользовался им для нескольких нелегальных поездок. Потом случилась неприятность. Работая резидентом в Париже, Маковский совершил деяние, именуемое в Уголовном кодексе «растратой казенных денег», и конечно же не советских рублей, а французских франков, то есть конвертируемой валюты. Выяснилось это уже после возвращения Маковского в СССР, когда он работал начальником Особого отдела УНКВД по Омской области.