«Дверь открыла солидная дама в парадном шелковом платье с кулоном на золотой цепочке, – рассказывал он. – Я представился, сказал, что в Ленинграде проездом и на днях отплываю в Ревель по коммерческим делам. Теперь следовало объяснить хозяйке цель моего визита.

Начал с того, что якобы случайно от проживающих в Ленинграде своих сестер (а они действительно там жили) узнал о ее родственниках в Ревеле. Мол, говорят, будто муж вашей сестры занимает там хорошее положение, вхож в деловые круги. Вот я и хотел посоветоваться: нельзя ли мне по приезде в столицу Эстонии обратиться к нему за помощью по некоторым вопросам?

– Да, да, – оживилась Мери Федоровна. – Карл у нас отличный коммерсант, в деловых кругах у него доброе имя. Знаете, – вздохнула она, – он и Нинетта очень сожалеют, что покинули Россию, и мечтают скорее вернуться домой. Они уже просили разрешения на это».

Карл и Нинетта встретили гостя с некоторой настороженностью. Федичкин вручил им письмо. Прочитав его, супруги дружно заулыбались. Холодок исчез, и Федичкин был приглашен в гостиную. С этого дня он стал, не забывая, конечно, о конспирации, очень часто бывать в их доме. Подружился с хозяином. Карл внимательно следил за тем, что происходит в Советской стране, не переставал удивляться масштабности и грандиозности строительства, мечтал и сам там поработать.

Такие взгляды тогда на Западе разделяли многие прогрессивно мыслящие люди, и не только коммунисты. В ту пору они искренне верили, что в советской России строится новое, светлое будущее, пример для всего человечества. Сегодня их взгляды принято пренебрежительно называть иллюзиями… Действительно, легко решить арифметическую задачку для пятого класса, если заранее заглянуть на последнюю страничку учебника, где напечатаны все ответы. Не будем же бросать камни в давно ушедших из жизни людей за то, что их мечты, стремления и надежды не оправдались, и не по их вине.

…Во время частых и все более откровенных бесед речь заходила и о русских эмигрантах. Однажды Федичкин рискнул назвать имя Энгельгардта. Карл был знаком с ним по клубу. Отозвался о нем нелестно. Надо сказать, что Карл оказался человеком проницательным, он быстро понял, что интерес Федичкина к Энгельгардту не простой, но вида не подал. Как бы между прочим он сообщал чекисту все новые и новые сведения о полковнике, намекнул на связи последнего с Парижем и Лондоном. Постепенно отношения Федичкина с Карлом стали очень доверительными. В конце концов с санкции Артузова Федичкин рассказал Карлу о цели своего приезда в Эстонию. Карл обещал оказывать чекисту всяческую помощь и до конца оказался верным своему слову.

Теперь Федичкин уже прямо обратился к Карлу с просьбой не мешкая начать работу с полковником. Выяснилось, что у Карла уже имелся определенный план.

– Судя по тому, какие ставки Энгельгардт делает в карточной игре в клубе, – сказал он, – можно понять, что он пребывает в материальных затруднениях. Я приглашу его к себе и пригрею…

Так Карл и сделал. За бокалом вина бывший полковник разоткровенничался, посетовал на свою бесприютную судьбу и безденежье.

– Чем же вам помочь? – спросил в раздумье Карл. – Дать вам работу на своей фабрике? Пыльно и хлопотно. Да и жалованье не ахти какое. Но я могу предложить вам более знакомое и выгодное занятие. Почему бы вам не установить отношения со мной как с немецким представителем? Ведь я заместитель председателя немецкого землячества. Говорю это вам не как человеку, имеющему дело с РОВС, а как частному лицу. Вы станете передавать мне интересующую меня информацию, я вам – деньги. Ваши личные счеты с большевиками меня не интересуют, и я не собираюсь в них встревать.

Энгельгардт на какой–то миг задумался, точнее, сделал вид, что задумался. В голове его мгновенно промелькнула мысль: деньги сами текут к нему в руки. Он, конечно, знал, что после операции «Трест» иностранные спецслужбы утратили былой интерес к белогвардейцам и их организациям, не без основания полагая их продажными и уже не способными на серьезные дела. А тут немцы (а он не сомневался, что директор крупного предприятия, играющий видную роль в немецкой общине, Карл – резидент разведки Германии) предлагают ему сотрудничать с ними. И раздумывать нечего – надо соглашаться, пока не передумали.

– По рукам! – сказал Энгельгардт решительно. Хозяин и гость чокнулись, закрепляя сделку.

Так Энгельгардт начал работать на «немецкую разведку».

Обо всех шагах, предпринимаемых полковником по вербовке шпионов и подбору террористов, направляемых в нашу страну как РОВС, так и при его посредничестве спецслужбами западных разведок, он сам сообщал Карлу. Эта информация незамедлительно поступала к Федичкину, а затем, естественно, становилась достоянием Центра.

Хотя Энгельгардт проявлял настоящее рвение, вербуя кандидатов в террористы и шпионы, руководители РОВС были недовольны его работой. «Надежные люди» полковника в условленных местах успешно переходили границу, но дальше о них никто ничего и никогда не слышал. Поручик

Чернышев должен был взорвать военный объект на территории советской России – взрыва не последовало. Капитану Немоляеву предписывалось подложить бомбу в одно важное учреждение в Ленинграде – задание осталось невыполненным. От группы, подготовленной англичанами и переброшенной через границу ровсовцами, никаких известий не поступило – словно в воду канула.

Не подлежало сомнению, что заправилы РОВС рано или поздно начнут докапываться до причин провалов. При этом они могут выйти на Карла и, безусловно, захотят проверить, действительно ли он причастен к немецкой разведывательной службе. Но прежде всего Энгельгардт сам захочет в конце концов узнать, почему завербованные им люди проваливаются.

Вот тут и был пущен в ход подсказанный в свое время Артузовым вариант с генералом Шаховским, владельцем табачного ларька на рынке. Энгельгардт, хотя и получал теперь деньги от Карла, продолжал выполнять и заказы генерала на набивку папирос. Федичкин зашел в ларек. Представился генералу как юнкер армии Колчака, бежавший в свое время в Шанхай. Потом судьба якобы забросила его в Литву, он держит в Шяуляе галантерейный магазинчик. В Литве много русских эмигрантов. Есть постоянный спрос на папиросы с длинным мундштуком. Он намерен организовать их сбыт в своем магазинчике. Тут же Федичкин протянул генералу стопку купюр, указав на коробку с уже набитыми папиросами.

– Беру у вас всю партию, – небрежно заявил он. Шаховский был счастлив – такая крупная сделка была для него что негаданный выигрыш в лотерею.

– Кто еще мог бы мне регулярно поставлять папиросы? – осведомился Федичкин.

– Могу рекомендовать моего компаньона, весьма почтенного человека. Набивка отменная. Это полковник Эн–гельгардт, советую не откладывать визита.

Поблагодарив Шаховского, Федичкин, не теряя времени, направился по названному, давно ему известному адресу. Он был уверен в себе, но далеко не спокоен. Как–никак шел в гости не к приятелю, а к врагу.

По скрипучей лестнице Федичкин поднялся на третий этаж. Уже внизу почуял терпкий запах табака. На темной площадке нажал кнопку звонка. Послышались приглушенные шаги. Щелкнул замок, дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы можно было разглядеть в щелку, кто пришел.

– Вы к кому?

– К полковнику Энгельгардту по рекомендации генерала Шаховского.

– Это я. Что вам угодно?

– Я торговец из Шяуляя. Намерен сделать заказ на крупную партию русских папирос.

– Какое количество вас интересует?

– До тридцати тысяч в месяц. Энгельгардт открыл дверь:

– Прошу войти!

Федичкин очутился в небольшом коридорчике. Полковник взял у него из рук шляпу, положил на полку вешалки, жестом пригласил в комнаты. Федичкин огляделся. Стены увешаны портретами членов императорской фамилии, иконами, какими–то плакатами. Пахло табаком и лампадным маслом.

Энгельгардт вынул из ящика письменного стола лист бумаги, придвинул к себе чернильницу, намереваясь оформить как полагается коммерческий заказ. Федичкин, извинившись, остановил его: