По предложению своего бывшего наркома Леонида Борисовича Красина, ставшего наркомом внешней торговли, Якушев в НКВТ представлял интересы НКПС.
Но почему Александр Александрович вместо уютного служебного кабинета в НКПС в так называемом «Запасном Дворце» на Ново–Басманной улице очутился в камере Внутренней тюрьмы ВЧК? Просто за монархические взгляды (не высказываемые, разумеется, в форме пропаганды) контрразведка во времена Артузова никого не арестовывала. А вот легкомыслие, сродни хлестаковскому, и тогда, и ранее, и в последующие годы, в том числе и нынешние, не одного человека, и не обязательно плохого, заводило и в Бутырку, и в Кресты, и в Лефортово. Внутренняя тюрьма ВЧК в этом отношении исключения не составляла.
Первую крупномасштабную операцию, построенную на принципе легендирования, решено было направить против той части монархической белой эмиграции, которая из–за границы продолжала вести активную подрывную работу против советской России. План организации крупной легенды предложил Виктор Кияковский (Стацкевич), возглавлявший в КРО отделение по борьбе со шпионажем со стороны стран Центральной и Западной Европы и Америки. Будущей контрреволюционной группе Артузов придумал название Монархическая организация Центральной России (сокращенно – МОЦР). В марте 1923 года вернулся в центральный аппарат КРО из Туркестана, где он некоторое время работал, один из самых сильных сотрудников Артузова – Владимир Андреевич Стырне. Он–то и придумал для МОЦР криптоним «Трест». Под этим названием вошла в историю вся операция в целом.
На Западе (да и у нас порой) до сих пор классическую контрразведывательную и одновременно разведывательную операцию «Трест» и параллельно с ней проводимую «Син–дикат–2» (направленную против Савинкова) преподносят в популярной литературе (профессионалы спецслужб на том же Западе относятся к ним весьма уважительно) как «провокации». Дескать, они имели целью вовлечь в мифические организации людей, до того и не помышлявших о борьбе с советской властью, чтобы политически их дискредитировать, затем репрессировать и за все это получить ордена, повышения по службе, материальные льготы.
Делается это иногда по недомыслию, иногда по невежеству, но чаще всего для очернения советских спецслужб того периода, в стремлении низвести их до уровня липовых дел, что фабриковали руководители НКВД и следователи–преступники в 30–е годы, и жертвами которых, в частности, стали сотни честных чекистов, в том числе почти все сотрудники, блистательно осуществившие и «Трест», и «Синдикат–2».
Как же все обстояло на самом деле? Вот что писалось в закрытой методической разработке ОГПУ: «Легендой называется вымысел, сообщаемый кому–либо для того, чтобы увеличить интерес и внимание к агенту, дать понять, что наш человек связан с организацией, существующей лишь в воображении» {15} . Цель легендирования – принудить существующую реально подрывную организацию «искать контакта с вымышленной, то есть заставить ее раскрыть постепенно свои карты». И далее: «Нужно помнить, что легенда имеет своей целью раскрытие существующих организаций или группировок, выявление ведущейся контрреволюционной или шпионской работы, но отнюдь не для вызова к такого рода деятельности кого–либо, что преследуется законом и принципами контрразведывательной работы»(курсив мой. – Т. Г.).
Об операции «Трест» написано множество книг и статей, сняты кинофильмы, в том числе один многосерийный телевизионный (роль Артузова в нем сыграл народный артист СССР Армен Джигарханян). Читателю и зрителю известны сегодня имена десятков людей, принимавших участие в операции. Но одно имя не упоминалось никогда (за исключением одной недавней газетной публикации) – Владимира Федоровича Джунковского.
Генерал–лейтенант старой армии Джунковский был одним из самых примечательных и противоречивых лиц в последние десятилетия существования романовской династии на троне Российской империи. Потомственный дворянин, выпускник элитного Пажеского корпуса, офицер одного из двух старейших гвардейских полков, основанных еще Петром Великим, – Преображенского…
Много лет Джунковский служил губернатором Московской губернии и оставил в Первопрестольной и ее окрестностях память самую добрую. При нем в Москве и иных городах и населенных пунктах наводился порядок, открывались «трезвые» чайные, народные больницы, школы, сиротские и ночлежные дома, библиотеки. Отмечалась и его небезуспешная борьба с традиционной продажностью российского чиновничества и полиции.
Джунковский сыграл заметную роль в развитии, точнее, становлении российской авиации. Вместе с профессором Высшего технического училища Николаем Егоровичем Жуковским он возглавлял Московское общество воздухоплавания, активно участвовал в организации дальних по тем временам перелетов (в том числе по маршруту Петербург– Москва).
Джунковский помогал открытию Московского коммерческого института, университета им. А. Шанявского, Музея изящных искусств (ныне Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина). При нем в Москве было воздвигнуто много памятников, в том числе один из лучших – первопечатнику Ивану Федорову работы скульптора Сергея Вол–нухина.
Организаторский талант Джунковского особенно ярко проявился в его превосходной, с любовью истинного патриота, организации всероссийских торжеств по поводу столетнего юбилея Отечественной войны 1812 года. Его заботами было достойно обустроено Бородинское поле, открыт Музей Бородинской битвы.
Затем, достаточно неожиданно, Джунковский, тогда свиты его императорского величества генерал–майор, был назначен товарищем (заместителем) министра внутренних дел и шефом Отдельного корпуса жандармов. В новой должности Джунковский, человек в высшей степени порядочный и честный, попытался сделать то, что и сегодня, к сожалению, многие считают принципиально невозможным: совместить обеспечение внутренней безопасности государства с нравственным началом.
Так, узнав, что председатель фракции большевиков в Государственной думе Роман Малиновский (к слову, любимец и выдвиженец Ленина) является платным агентом охранки, приказал незамедлительно все контакты с ним прервать, а самому Малиновскому дал понять, что лучше всего тому срочно уехать за границу. Ибо считал: секретное сотрудничество депутата с охранкой недопустимо дискредитирует Государственную думу. (Хотя тем самым он лишался весьма ценного информатора.)
Дальше – больше. Джунковский отдает приказ: исключить из состава секретных сотрудников воспитанников гимназий, реальных училищ, школ и запретить их дальнейшую вербовку, поскольку считал «чудовищным такое заведомое развращение учащейся молодежи, еще не вступившей на самостоятельный путь». Подобный приказ был отдан и в отношении так называемых нижних чинов армии и флота. По убеждению генерала, среди солдат и матросов не должно быть полицейских агентов.
Джунковский считал недопустимым раскрывать имена проштрафившихся либо давно оставивших службу, а также умерших агентов, справедливо полагая, что такие действия подрывают основы агентурной работы спецслужб.
Карьеру Джунковского на этом поприще, при всей ее очевидной пользе для монархии, поломали его честность и принципиальность.
25 марта 1915 года небезызвестный Григорий Распутин учинил в московском ресторане «Яр» настоящую оргию, завершившуюся дебошем. Воспользовавшись предоставленным ему правом прямого доклада государю, Джунковский во всех подробностях сообщил Николаю II о скандальных похождениях «святого старца».
Завершилось все так, как и должно завершиться в прогнившей насквозь империи Романовых: по прямому настоянию императрицы Александры Федоровны Джунковский от занимаемых должностей был отстранен и в качестве начальника бригады 6–й Сибирской дивизии отбыл на фронт. Воевал достойно, вскоре уже командовал дивизией, а затем и корпусом в звании генерал–лейтенанта. Примечательно, что уволился Джунковский из армии уже после Октябрьской революции, причем «с мундиром и пенсией».
