Варяжко выполнил обещание и, едва отъехав от Порешек, в первую же ночь перерезал стягивающие руки Ратмира путы. Уже упрежденный о договоре оборотень, пристально глядя на Егошу, еще мгновение помедлил возле телеги.

– Иди, – улыбнулся тот. – Я ведь и правда по своей воле еду.

Ни слова не говоря, Ратмир скользнул в кусты. В какой-то миг Варяжко показалось, будто в зарослях исчез не человек, а крупный косматый волк, но вышедшая луна осветила спящих у подвод дружинников, осенний лес, связанного Выродка, и наваждение пропало.

Поутру Варяжко всех поднял на поиски беглеца, но конечно же, его так и не нашли. Ратники бродили возле обоза, делали вид, будто ищут следы пленника, но в лес заходить побаивались – мало ли кто там поджидает? Скрепя сердце Варяжко устроил взбучку проспавшим побег сторожевым и приказал трогаться в путь. Выродок покачивался на первой телеге и, поравнявшись с нарочитым, весело ухмыльнулся ему. До этого за время пути он не сказал Варяжко ни слова, и тот уже начал сомневаться в правильности своего решения, но теперь не оставалось ничего другого, кроме как полагаться на обещание болотника.

Варяжко спешил в Киев как умел, однако, когда приехал, ни княжны, ни Настены в городище уже не было. И хоть Рогнеда гостила в Киеве недолго, Ярополк ходил довольный. Кмети болтали, будто полочанка стала его женой, и по этому случаю все княжьи люди гуляли аж целых три дня, но сам Ярополк отмалчивался. Варяжко не стал, подобно Потаму, испытывать его терпение и сразу поведал, кого лапотники нарекли Волчьим Пастырем. Не веря, Ярополк замотал головой:

– Да ты что, браги опился? Какой из Оноха тать? Он при моем дворе жил – ни разу в воровстве примечен не был…

– У меня видоки есть, князь, – перебил его Варяжко.

Ярополк встал, заходил по горнице. Длинный красный корзень развевался за его спиной, будто крылья птицы Стратим.

– Не верю! – признал наконец князь. – Веди-ка его сюда.

С замиранием сердца Варяжко приказал привести злодея. Два сильных стражника впихнули Егошу в горницу и, повинуясь небрежному жесту княжьей руки, быстро вышли. Болотник поднял голову, огляделся.

– Ты скот воровал? – хрипло спросил у него Ярополк.

– Воровал, – признался тот.

Князь подошел поближе, всмотрелся в равнодушное, покрытое следами старых побоев лицо пленника:

– Зачем?

– Есть хотел.

Глаза Ярополка округлились:

– Тогда почему же ты от меня на голодную жизнь сбежал? Ведь были тебе тут во всем почет и уважение – не всякому я доверяю сотником стать!

Сердце Варяжко дрогнуло, замерло. Вот сейчас откроет Выродок рот, расскажет о подлом замысле Блуда и о том, как однажды в темном осеннем лесу нарочитый воткнул в его грудь острый клинок. Но болотник молчал.

Варяжко не верил своим ушам! Не имеющий стыда и совести Выродок сдерживал обещание!

– Что молчишь? – надавил на пленника Ярополк. – Говори, когда князь спрашивает.

Зеленые глаза болотника скользнули по его лицу. Выродок хмыкнул, отвернулся.

– Смерд болотный! – разъярился князь. – Ты хоть знаешь, в чем тебя винят?! Ведаешь ли, что тебя Волчьим Пастырем прозвали?

Грубый голос болотника перебил его:

– Да пусть хоть горшком кличут, лишь бы в печь не ставили…

Тупо глядя на него, Варяжко переминался с ноги на ногу. Происходящее казалось ему сном. Неужели Настена была права и под маской подлеца он не сумел разглядеть честного и верного сердца? Болотник губил себя молчанием и небрежными отговорками! Губил, но выполнял обещанное!

– Погляжу я, как ты на прилюдном суде шутить будешь, – сквозь зубы прошипел Ярополк и кивнул Варяжко: – Уведи его с глаз моих!

Подхватив пленника под локти, нарочитый поволок его к выходу и, пользуясь отсутствием видоков, шепнул:

– Не ожидал я, что ты таков… Прости. Не поворачивая головы, болотник ответил:

– Быстро же ты решения меняешь! Сперва меня грязью облить поторопился, теперь отмыть поспешил…

Варяжко не успел спросить у Выродка, что таилось за его загадочными словами. Поджидавшие за дверьми стражи налетели на болотника, выхватили его из Варяжкиных рук. Кабы знали, кто их пленник, небось обращались бы с ним иначе, но, не желая до поры будоражить горожан, князь приказал скрывать имя и вину пойманного. Только Варяжко да те немногие молчаливые кмети, что ездили с ним в Порешки, знали, кто сидит в княжьем порубе.

Вздохнув, Варяжко проводил Егошу долгим взглядом и собрался было пойти обратно, как чужая рука рухнула на его плечо. Нарочитый оглянулся. Серое, как худая мука, лицо Блуда склонилось к нему. Варяжко с удовольствием отметил трясущиеся губы воеводы и мелкое подергивание его обвисших щек.

– Ты кого привез?! – тонким голоском спросил Блуд. – Кого привез?!

Варяжко усмехнулся. Верно, там, в Порешках, узрев перед собой давно умершего врага, он сам выглядел не лучше, но теперь пугаться настала очередь Блуда…

Отстраняясь от дрожащего воеводы, он негромко сказал:

– Нашу погибель привез. Твою вину…

– Нет… – У Блуда пропал голос. Неловкими руками он вцепился в Варяжкины плечи: – Что он сказал князю?! Обо мне говорил?!

– Пока ничего не сказал, – нахально ответил Варяжко и, наслаждаясь испуганным видом Рыжего, добавил: – Он, видать, все до прилюдного суда бережет, чтобы люди услышали, каковы бояре у киевского князя. Застонав, Блуд привалился к стене:

– Убить гаденыша, пока открыть ничего не успел! Варяжко отвел в сторону его руки, шагнул мимо:

– И не думай. Не позволю!

– Дурак! – взвился Блуд. – Иль не ведаешь, что вместе со мной он и тебя погубит?! Смерти захотел?

На его громкий голос из горницы выглянул Ярополк и, заметив поссорившихся бояр, удивленно вскинул густые брови:

– Опять повздорили? Живете как кошка с собакой – никакого с вами сладу! – И прикрикнул на Варяжко: – А ты ко мне зайди – потолковать надо.

Окатив Блуда уничижающим взором, Варяжко гордо прошел за Ярополком.

Едва за ним захлопнулась дверь, как воевода начал действовать. Он уже понял: слабак нарочитый струсил и опустил руки. Надеясь на прощение, стал выслуживаться перед князем… «А я не таков, меня на испуг не возьмешь», – торопливо шептал воевода, спеша через княжий двор. Заскочив к себе в избу, он снял с полочки над притолокой ключи. Он твердо решил, что делать. В его тюрьме-клети было много рабов, и среди них те двое аварцев с отсутствующим взором темных узких глаз. Блуд купил их за немыслимую цену, но они и впрямь оказались таковы, как обещал продавец. В придачу к аварцам он дал Блуду большой, доверху наполненный какой-то заморской травой мешок. «Ты давай им понемногу этой травки, – передавая аварцев воеводе, объяснял худой долговязый хорват с реки Дравы, – и они будут послушны тебе, как дворовые псы. Любое приказание выполнят. Их души уже давно принадлежат Кровнику, и только эта трава дает им благостное отдохновение от мук. Ради ее щепотки они сделают все что угодно».

Блуд тогда не очень-то поверил хорвату, но со временем убедился в достоверности его слов. Стоило всего полдня продержать рабов-аварцев без их зелья, как они начинали метаться по клети, грызть железные решетки и в жутких муках кататься по соломенной подстилке. Всего щепотка травы вмиг превращала их в покорных и исполнительных рабов. С их помощью Блуд совершил уже много темных дел. Вспомнить хотя бы ту девку, которая после бурной ночи любовных наслаждений пожелала пожаловаться на Блуда князю. Все плакала и твердила – ты, мол, меня силой взял, ты такой, ты сякой… Аварцы ее быстро утихомирили. Ее мертвое тело нашли спустя два дня в Нестре – вздутое, страшное. А маленькой точки под ухом никто и не приметил. Аварцы знали много ядов и хорошо умели ими пользоваться. За это умение Блуд и прозвал их именем Индрик-зверя – страшного чудища смерти. Одного нарек – Ином, а другого – Дриком. Вместе получалось – Ин-Дрик…

Он неспешно отворил двери темницы. Сложив крестом короткие ноги, аварцы тихо сидели в самой ее глубине. На скрип дверей даже не повернулись. Блуд поманил их пальцем. Оба покорно встали, дружно поклонились. Говорить они не могли – еще прежний хозяин вырезал им языки, чтоб не сболтнули ненароком лишнего. Блуду эта мера предосторожности очень понравилась. Иногда он даже подумывал – не лишить ли ему всех прочих рабов бесполезных языков и навек избавиться от их жалоб, стонов и болтовни? Только вот Ярополк может не понять…