– Разумеется.

Карлос прекрасно понимал, что это ложь. Он обреченно тряхнул головой.

– Выходит, придется довериться вам.

– Где документы?

– Я вас отведу.

Это предложение как будто не понравилось человеку с пистолетом. Он собрался что-то сказать, но его спутник отрицательно покачал головой. Они встали из-за стола. Пожилой мужчина прикрыл пистолет складками плаща, молодой с гвоздикой расплатился, и троица направилась к выходу. Не успели они дойти до двери, как внезапно проснулся бородач с рюкзаком.

Карлос вдруг остановился:

– Я забыл папку.

– Она вам не понадобится.

– Понадобится. Без нее я не смогу найти то место, где спрятал бумаги.

Пока они размышляли, Карлос развернулся, подошел к столику и забрал свою папку.

– Спасибо, – сказал он.

Нож, спрятанный в рукаве, скользнул ему в ладонь. Карлос с разворота бросил его в человека с пистолетом, целясь в сердце.

Но русский проявил чудеса ловкости. Он отпрянул в сторону еще до того, как Карлос успел разогнуться после броска. Нож угодил мужчине в самую середину левого плеча, слишком высоко, чтобы серьезно ранить. Карлос пронесся мимо людей, застывших у выхода из ресторана, и побежал к ближайшему эскалатору. Где-то позади истошно завопила женщина. Но Карлос уже добрался до верха металлической лестницы и вскоре растворился в толпе на Опернринг.

Полицейский прибыл на место преступления со всей возможной поспешностью. По счастью, он успел вовремя, потому как иностранцы, с каким-то болезненным упорством старавшиеся не привлекать к себе внимания, едва не ушли из ресторана. Сначала они даже не хотели подавать жалобу. Но, как объяснил им патрульный, покушение на убийство средь бела дня в самом центре Вены – слишком серьезное дело, чтобы так просто о нем забыть. Человек, способный на подобные поступки, очевидно, чрезвычайно опасен. Так что в интересах общественности необходимо тщательно записать показания всех присутствовавших при инциденте.

Иностранцы – русские, как выяснил полицейский, – немедленно согласились с его точкой зрения. Но, возможно, в России дела такого рода решаются как-то по-другому, поскольку они во что бы то ни стало хотели ограничиться кратким заявлением и отправиться по своим делам. Естественно, так просто уйти им не удалось.

Патрульный приступил к делу с неторопливой тщательностью. Он записал имена и адреса русских, внимательно изучил их документы и только после этого попросил рассказать о случившемся.

Заговорил тот, что постарше, мистер Бардиев. Прижимая к плечу окровавленный платок, он рассказал о том, что некий человек попросил разрешения занять свободное место за их столиком. Они согласились. Человек уселся и почти сразу же стал к ним приставать.

– Без всяких поводов? – спросил полицейский.

– Совершенно! – ответил Бардиев. – По-моему, у него не все в порядке с головой. Он начал спорить о политике.

– А затем?

– Мы собрались уходить. О политике нам разговаривать не хотелось… Этот тип пробормотал несколько ругательств. А потом неожиданно бросил нож.

Бардиев протянул полицейскому кинжал с костяной ручкой.

– Вам не следовало его трогать, мистер, – заметил полицейский. – Может, мы нашли бы отпечатки пальцев на ручке.

– Простите, но я не слишком уверенно себя чувствовал с этой штуковиной в плече.

– О, разумеется! Приношу свои извинения. – Полицейский быстро нацарапал что-то у себя в блокноте. – Не потрудитесь ли описать внешность преступника?

– Среднего роста, темноволосый, загорелый. Усы…

– Нет, никаких усов, – вмешалась американка из толпы зевак. Сжимая обеими руками сумочку, она возбужденно подалась вперед. – Я все-все видела, это я закричала!

– Вы разглядели лицо этого человека?

– Безусловно. Он едва не сбил меня с ног.

– Ну и как же он выглядел?

– Безусый, маленького роста…

– Глупо, – процедил Зеттнер. – Мы сидели за одним столом с этим типом. Он носит усы.

– Нет, не носит! – настаивала женщина.

Из толпы вышел молодой человек с рюкзаком за плечами.

– Я его тоже видел. Я сидел за соседним столиком.

– Были у него усы?

– О, конечно! И я бы сказал, что он гораздо выше среднего роста.

– Да вы, наверное, плохо его рассмотрели, – пробормотала женщина.

– Еще свидетели есть? – спросил полицейский.

Никто не отозвался. Старый господин с аккуратно свернутым зонтиком кашлянул, но промолчал.

– Отлично, – сказал полицейский. – Вы четверо сейчас отправитесь со мной в участок, где сделаете подробное заявление.

Женщина негодующе воскликнула:

– Но я уже сделала свое заявление!

– Вот именно, – поддержал ее Бардиев. – Нам и в самом деле нечего добавить к сказанному.

– Сожалею, но таков закон, – сообщил патрульный. – Необходимо иметь официально заверенное и застенографированное заявление, подписанное всеми свидетелями. Послушайте, вы же не хотите, в конце концов, чтобы этот опасный тип разгуливал на свободе?

– Конечно же, нет, – подтвердил Бардиев. – Как только мне сделают перевязку, мы обязательно зайдем в участок.

– Вам придется доверить свою рану заботам полицейского врача.

– Зачем? У нас в посольстве прекрасный врач.

– Но ваше посольство довольно далеко, а полицейский участок всего в ста метрах.

– Господин полицейский, – вмешался Зеттнер, – я приеду в участок через два часа. Но прежде мне нужно закончить одно крайне важное дело.

– Мне тоже, – сообщил человек с рюкзаком.

Полицейский помотал головой. Он давно привык к такому поведению свидетелей.

– Нет. В участок придется проследовать немедленно. Это отнимет у вас не больше часа.

– Часа вполне хватит, чтобы расстроить мои планы, – озабоченно пробормотал Зеттнер, обращаясь как будто к самому себе.

В зал вошли еще трое полицейских.

– Полагаю, все как-нибудь уладится, – вздохнул Бардиев, смирясь с неизбежным. – И вообще было бы странно, если бы мы отказались от официального заявления.

– Совершенно верно, – согласился полицейский. – К тому же не исключено, что мы управимся и быстрее, чем за час.

С этими словами он повел четверых свидетелей к выходу. Пожилой господин с зонтиком несколько секунд смотрел вслед процессии, потом направился в противоположную сторону. Толпа начала расходиться.

Почти сразу же с обеих сторон Опернринг послышалось завывание полицейских сирен. Карлос замедлил шаг, силясь принять вид беспечного зеваки. Метрах в семи перед ним, у выхода из Опернпассажа, показался полицейский и направился в его сторону, вглядываясь в лица прохожих. Карлос повернул назад. И едва не столкнулся с пожилым господином, который держал в руке зонтик и, казалось, высматривал кого-то в толпе. Отойдя от него подальше, Карлос смешался с группой туристов, которые столпились у входа в Оперу и внимали своему гиду.

– Это здание построено в 1778 году, в самом конце правления императрицы Марии-Терезии…

Экскурсию вела коренастая женщина средних лет со строгим желтоватым лицом, в туфлях на платформе и с потрепанной шляпкой на голове. Туристы принялись щелкать фотоаппаратами. «Роллексы» и «лейки» сверкали линзами в лучах показавшегося из-за туч солнца. Карлос протиснулся поближе к центру группы.

Рядом с ним оказался мужчина в велюровой куртке с рубчиками. Два фотоаппарата, висящие на шее, и аккуратно подстриженные усики выдавали в нем американца. Его сопровождала жена – симпатичное существо с мягким безвольным лицом, – которая неотрывно смотрела на здание Оперы, время от времени хлопая глазами под толстыми стеклами очков.

– Ну и что вы об этом думаете? – спросил мужчина у Карлоса.

– Очень красиво, – ответил тот.

– Вам не нравится?

– Да я не особенно разбираюсь.

– А я вот разбираюсь, – раздраженно заявил мужчина. – И могу вас заверить, что эту дрянь даже не стоит фотографировать!

– Минуточку, дамы и господа! – завопила женщина-гид. – Прошу вашего внимания!