лись колонной новые самосвалы. Первый бетонный куб

упал в воду с пушечным выстрелом. Высоко взлетали

фонтаны брызг, куб перевернуло, подбросило и понес-

ло, как спичечную коробку. На берегу глухо застона-

ли: бетон несет Ангара!

Кубы заплюхались один за другим. Уже все до

единого самосвала переключены на кубы. Большие,

малые, продолговатые — их везут и везут на мост, пу-

шечные выстрелы канонадой стоят над рекой. Ничего

не поймешь, что творится на середине. Обманчивая во-

да иногда, кажется, показывает лежащий где-то в глу-

бине куб, но всмотришься — это игра света, больше ни-

чего. Выстрелы, выстрелы, выстрелы… Далеко за пол-

ночь. На берегу чуть не весь поселок. Тут в толпе я

встречаю Октябрину, Валю Середу с Вовкой, Кубышки-

на с Галей, Тамарку — всех, кого только знаю. И все

возбуждены, и никто не уходит домой.

Раздают какие-то листовки, отпечатанные красной

краской. Тревожные слухи: лопнул один из тросов мо-

ста. Если мост сорвет, все пропало и вряд ли кто-нибудь

на мосту спасется…

Аквамариновая вода… Аквамариновая вода…

182

И вдруг крики, стон над толпой:

— Показался! Показался-а!

Очередной куб, рухнув в воду, не ушел вглубь, а чу-

дом лежит на поверхности, прямо посередине реки. На

чем он держится? Что за чудо?

Начинаю понимать, что баррикада кубов уже до-

стигла поверхности. Этот первый куб торчит из воды,

как сломанный зуб, а вокруг него буруны; кажется,

что он качается, сейчас исчезнет, как мираж. Нет, ле-

жит. Лежит!

Валят еще, валят… Теперь мост приподнялся; он

словно висит на покатом, круглом валу воды — и в

центре вала зуб, сломанный зуб! Ангара перекатывает-

ся через баррикаду, поднимается все выше, тросы скри-

пят. Перед мостом уже сплошной водопад.

— Второй показался! Показался-а!

— Слушайте, слушайте! Ангара пошла через стан-

цию!

ПРОДОЛЖЕНИЕ БИТВЫ

На нашем полигоне было очень тихо и спокойно.

Слабо светит фонарь, наскоро прицепленный Петькой к

столбу, возятся таинственные тени, над чем-то колдуют.

В земле вырыты кубические ямы, в них самосвалы за-

ливают бетон, там он и застывает.

Штаб сообщил: еще потребуется более тысячи ку-

бов. Перекрытие будет закончено только через сутки.

Перелом наступил, но Ангара будет подниматься и ды-

биться, шоферы будут валить.

— Тоня, добрый вечер!

— Ты спишь? Уже доброе утро! Что ты не отдыха-

ешь, чудной? Тебе же в восемь часов нас сменять!

— Когда же тут спать, если такое творится!

183

— Толька, голубчик! — встрепенулась Даша.— По-

стой за меня, повибрируй! Вы, бездельники, прохлаж-

даетесь, а мы ничего не видим. Хоть на пять минут!

Подмени!

— Давай!

— Только ты смотри тут мне, не халтурь, такой-ся-

кой! Вибратор слабый, не стукай им.

Издали несся грохот. Канонада продолжалась; про-

бегают по дыму лучи фар и прожекторов. Похоже на

великое пожарище: дымка, зарево, копошащиеся фи-

гурки людей.

А мы с Тоней рядом, плечо к плечу, опускаем ви-

браторы в яму, и бетон дрожит, пузырится, плывет.

— Как было б скучно жить, если бы все уже было

построено…

— Такого никогда не будет,— говорит Тоня.

— А это хорошо?

— Хорошо.

— Правда?

— Правда.

— Откуда ты знаешь, о чем я говорю?

— Потому что думаю о том же. Я ведь тебе об этом

говорила.

Она мне никогда об этом не говорила, но мне ка-

жется, что это было, такое чувство, как будто у нас с

ней был сложный спор, невидимый, незримый, а —

острый.

— А сегодня ты одна. Такая, как на танцах, и та-

кая, как в блоке, блоке, одна.

Она взглядывает на меня, и вдруг я понимаю, что

меня тянет к ней, и она тоже поняла это и ждет и боит-

ся. И, если я сейчас обниму ее, она не скажет ни слова,

она будет так же смотреть… И если я поцелую ее…

Я качнулся к ней, взял за руку у локтя, за теплую,

живую ее руку…

184

— Тонька! Толька! Где вы?

По доскам бежала Дашка, за ней Валя Середа та-

щила за руку своего Вовку, приговаривая:

— Не ныть, не ныть мне, шлепки дам! Ты выле-

жишься хоть до вечера, а мамке на работу. Только и

гулять мне с тобой!.. Девочки-и, скоро машина? Мы с

Вовкой уезжаем! Скажи тете «до свидания».

Тоня бросилась к малышу, возилась с ним, насуп-

ленным, обиженным, вытирала ему нос. А Даша подо-

зрительно посмотрела на меня, на нее и безразлично

сказала:

— Уходи. Я уже насмотрелась.

Что-то колотилось во мне. Я сел в кабину грузови-

ка, села Валя с Вовкой, и я рад был, что Вовка хнычет,

отвлекает ее; я смотрел вдаль, на зарево, на одинокий

фонарь нашего полигона. Дорога петляла среди колдо-

бин, столбов, и зарево появлялось то справа, то слева.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ

Валя с Вовкой жили на втором этаже деревянного

дома, в крохотной угловой комнатушке. Тут едва поме-

щались кровать, люлька, столик и стул. Разбросаны

разные тряпки, целлулоидные игрушки; хлебные кор-

ки на столе вперемешку с книгами, зеркалом и буты-

лочками лекарств.

Мне не нужно было к ней, но я не мог сопротивлять-

ся, а она настойчиво тащила, словно от чая должно

было зависеть бог знает что. Или она хотела сказать

мне что-то важное?

— Вот так и живем. Богато, правда? Извини, что

не прибрано: некогда. Вовка весь день в детском сади-

ке, я на работе. Только спим дома.

— Валя, у тебя родные есть?

— Нет, померли. Одна.

185

— Одна?

— А я не плачу. Чего плакать? По всякому поводу

реветь — слез не хватит. Надо ведро воды в день пить,

как лошадь… Вовка, не бери в рот гребешок!.. Хороший

у меня сын, Толя?.. А ну, давай нос! Сморкайся, еще!

Еще! Ох ты, радость моя, ох ты, горюшко! Ну, сели, гоп!

Она налила чаю себе, Вовке, мне. Хлебнула, чуть

задумалась.

— Живем одни… а папки нету. Вот так, Толя, сре-

ди вашего брата находятся… аглоеды. Мы глупые, дев-

ки, доверчивые, все отдаем, а он… Не очень торопись

обнимать девушек, Толя, не шути. А если любишь, не

обижай, не бросай, прошу тебя! Слышишь, прошу тебя!

Она сказала это так страстно, так горячо, что я не-

вольно вздрогнул.

— Ты понимаешь меня?

— Да.

— Вовка! Не разливай на скатерть! Ну?.. Что? Не

хочешь? Спатки? Скажи дяде «спокойной ночи».

Вовка капризничал, хныкал, лег в постель и не хо-

тел спать.

— Мама, машины, машины!

— Насмотрелся, бедненький, теперь не уснет! —

сказала Валя с досадой.— Он у меня впечатлительный.

В окошко было видно зарево; казалось, и сюда до-

носится гул канонады. Или это гудел ветер?

— Ну что, и спать не хочешь? Говорила тебе, идем

раньше домой. Нет, «не хочу, не хочу»! Слушай, я тебе

про белого бычка расскажу…

— Не хочу!

— А чего ж ты хочешь?

— Про Ангару.

— Да я уже тебе два раза рассказывала.

— Еще!

Тогда Валя, тихо покачивая кроватку, начала рас-

186

сказывать про красавицу Ангару, про седой Байкал, и

богатыря Енисея, и грозный Шаманский камень.

Она кончила, а Вовка не спал.

— Еще! — тревожно и капризно требовал он.

— Все уже, сынуля, спи, родной!

— Нет, не все!

— Ну как же не все? Я все тебе рассказала.

— Не все!

— Ну ладно, постой… Не вертись… Слушай.

Я тоже слушал, и это был —