– Налево заезжай! Марш-марш!

И, по ранжиру, слаженно заехали, и так же объехали – но и когда объезжали, никто из идущих на них даже не глянул, – после опять вернулись на тропу и двинулись дальше. Теперь до переправы оставалось всего шагов сто. После, когда подтянулись, вообще осталось пятьдесят. Ну, наконец, радостно подумал сержант, глядя вперед, на переправу, вот она, просто даже не верится! Но, правда, нет здесь почти никого, это странно! Где Армия, думал сержант. Ну да первым делом, тут же спохватился он, нужно отвечать за себя, четко исполнять свою задачу и при этом выглядеть не так, как кое-кто! И он взял трензель на себя, поправил кивер и остановил Мари, потому что они уже прибыли. И к ним уже шел капитан, следом за ним солдаты, четверо. И вид у них у всех, у капитана и солдат, был очень недоброжелательный, это сразу бросалось в глаза. Ну да здесь не именины же и не пирушка, всё ещё бодро подумал Дюваль, откозырял и доложил:

– Шарль Дюваль, сержант, седьмой гусарский. Вот, при мне это! – и он вытащил запечатанный конверт, показал печати и добавил. – По поручению маршала, князя Московского. Очень спешим. Император был здесь?

Капитан как-то странно посмотрел на сержанта… и ответил:

– Проследовали два часа назад.

– Прекрасно! Поспеем к первому завтраку! За мной, ребята! – и сержант двинул лошадь к мосту.

Но тут дорогу ему преградили гвардейцы.

– Вы что, с ума посходили?! – крикнул Дюваль, поднимая Мари на дыбы. – У меня поручение к императору! От Нея, олухи! – и он направил лошадь прямо на выставленные штыки.

– Успокойтесь, сержант, но таков наш порядок! – сказал капитан, хватая Мари под уздцы. – Покидая нас, император приказал уничтожить переправу, однако наш полковник, добрейшая душа, решил с этим делом немного повременить. Но!.. – он с трудом удерживал Мари. – За щедрость, господа, нужно платить. С вас, к примеру, мы возьмем экипаж, лошадей… – тут капитан заметил Мадам и поспешно добавил: – И женщину! Всего-то лишь! Ну, что молчим?

Дюваль и впрямь молчал. Он задыхался от негодования! А капитан, как ни в чем ни бывало, сказал:

– И думать нечего! Так что спешивайтесь, спешивайтесь, господа, и быстренько топайте на тот берег. Франция ждет вас! Завидую вам!

– Негодяй! – гневно крикнул Дюваль, резко выхватил саблю, и уже думал, как всегда, прокричать про капусту…

Но глянул на своих солдат, окруженных гвардейцами, и понял, что остаётся один, что никто не поддержит его. И он медленно, просто на редкость медленно опустил саблю.

– Вот то-то же! – строго сказал капитан. – Вот это разумно! И вообще, забудьте вы эти манеры, сержант! Вы лучше поучитесь у пехоты. Вот, кстати, и она!

Дюваль невольно оглянулся. К мосту приближалась та самая толпа, которую они совсем недавно обогнали.

– Р-рота! – зычно вскричал капитан. – Команда раз, команда два, три – временить!

Гвардейцы – без малейшей суеты – быстро построились в две шеренги по обеим сторонам дороги, а после дружно взяли на курок, потом на локоть. Толпа, оторопев, остановилась.

– О! – засмеялся капитан. – Союзники! Собратья по оружие! Но откуда вдруг столько робости? Мост ваш, прошу! – и он жестом указал на переправу. – А вот зато шубы, шапки, валенки и прочее тряпье и барахло, оружие и ценности – это останется нам. Ведь вы уходите на родину, братья, к теплу, а мы будем и дальше мерзнуть здесь, в этой ужасной стране! Я прав или не прав? Я справедлив или нет? Ну, отвечайте!

Но толпа молчала. Однако она молчала не потому, что была с чем-то не согласна, а потому что никто в ней не решался подать голос. Капитану это очень понравилось.

– Так, прекрасно! – крикнул он. – Значит, возражений нет. Тогда приступим!

И он дал знак своим гвардейцам. Гвардейцы двинулись к толпе и начали ее разъединять и по частям подталкивать к мосту. А там их еще раз делили на части, пропускали сквозь строй, обирали – довольно-таки быстро, делово, – и толкали дальше. И они шли и шли через мост, шли и шли, шли и шли. Сержант смотрел на них и думал: толпа есть толпа, а бараны – бараны, их только стричь да стричь! Тьфу! Вот и все! Тьфу! И сержант еще раз сплюнул. Тем временем союзная пехота уже перешла на ту сторону, капитан повернулся к сержанту, насмешливо подмигнул ему и сказал:

– Ну а теперь ваш выход, господа. И, надеюсь, мне не придется прибегать к применению силы.

Дюваль поморщился. Да, с тоской подумал он, что верно, то верно: силой здесь своего не добьешься. Значит, нужно добиваться по-другому! И он сказал:

– Н-ну, хорошо, я вас понимаю. Вы ведь могли уйти, сжечь этот мост. После того, как ушел император! Но вы рискуете. Вы остаетесь здесь, в виду у неприятеля, и поэтому совершенно справедливо желаете получить плату за риск. Однако у меня важное поручение, я очень спешу и, значит, никак не могу лишаться лошадей. И, думаю, что ваш полковник войдет в мое положение. У меня, повторяю, пакет. От Нея! К импера…

– Да слышал я это, слышал! – нетерпеливо перебил его капитан. – Но вы, сержант, вы что, совсем ничего не понимаете? Какие теперь пакеты? Какие поручения?! Все давно кончено. И все бегут. Ну так бегите же и вы! А лошадей и женщину оставьте.

– Но, капитан! Я… присягал, в конце концов!

Капитан надул щеки, еще раз внимательно посмотрел на сержанта… И, резко выдохнув, сказал:

– Такие мне давно уже не попадались! Ваше поведение, сержант, настолько глупо, что мне даже становится интересно, чем же все это кончится. Итак, у вас пакет. И что с того?

– Мне очень нужны лошади. И поэтому я хотел бы переговорить с вашим полковником, чтобы он позволит нам, конечно, в виде исключения… Где он?

– Кто? Наш полковник? – усмехнулся капитан. – О, это уже просто забавно! Вон там, видишь крестьянский дом? – и он указал вдоль берега. – Так это там. Но я бы не советовал, сержант!

Дюваль пожал плечами, спешился, еще раз посмотрел на дом, на усмехавшихся гвардейцев… и едва ли не силой помог Мадам сойти с облучка. Сержант понимал, что под руку с Мадам он выглядит весьма комично, и поэтому быстрым шагом повел ее прочь от моста.

– Смотри, не потеряй свою красотку! – крикнул ему вдогонку капитан.

Дюваль не оглянулся – он словно не слышал, – а его маленький отряд, оставшийся без командира, стоял возле самой кареты и с опаской поглядывал на гвардейцев.

– Эх, лучше бы он не брал её с собой, – печально сказал Чико. – Теперь не миновать беды!

– С чего бы это вдруг? – удивился Франц. – Мадам нам ничего дурного не сделала.

– Подожди, еще увидишь, – мрачно пообещал Чико. – Вот, например, я ничуть не удивлюсь, если сейчас вместо полковника она нашлет на нас сотни две казаков.

– Белая Дама! Казаки! – возмутился Хосе. – Хватит тебе болтать!

– Я не болтаю, я знаю, – и голос у Чико был на редкость серьезный и грустный.

– А если знаешь, тогда скажи ясно и четко! – зло предложил Хосе.

– Ага, еще чего! – тут Чико даже хмыкнул, почти весело. Но уже совсем невесело продолжил: – Да она меня потом везде найдет! Да я, может, и так уже обречен. А вот другое дело вы! На вашем месте я сейчас бросил бы лошадей и бежал на тот берег, пока еще не поздно. Ну чего вы ждете?!

Франц испугался и послушно сошел с лошади. Остальные нерешительно переглядывались – дела ведь и действительно могли в любой момент приобрести самый плачевный оборот. Ну а Францу было неловко да и боязно уходить одному, вот он и окликнул кучера:

– Гаспар! А ты чего?

Однако Гаспар не решился последовать примеру Франца, и поэтому робко сказал:

– Я остаюсь при карете. Мне так приказано.

Франц глянул на Хосе. Хосе молчал… Вдруг Курт резко сказал:

– И я как и Гаспар. Я не пойду! Мой отец был солдатом, мой дед был солдатом. Мой прадед предал восемь королей, но не изменил ни одному сержанту. Ты забываешь, Чико, что Дюваль наш товарищ. Это раз. А второе – пешком далеко не уйдешь. Так что держитесь лошадей, покуда есть такая возможность. Ведь так, Хосе?

Хосе кивнул – да, тут Курт прав. Франц поспешно вернулся в седло, а Чико сокрушенно покачал головой и сказал: