– Нет. Больше нет.

Он взял ее за руку:

– Ты прощаешь меня?

– Да.

– И ты думаешь, что любишь меня?

– Да.

– Что ж, думаю, пока я должен удовольствоваться этим. Трейси поцеловала его в лоб и улыбнулась. Она знала, что где-то в будущем их двоих ожидала длинная счастливая жизнь. Может, ей еще придется побороться за это, но любовь и счастье заслуживали того, чтобы бороться за них.

Два дня спустя Остин позвонил ей и сообщил, что доктор готов отпустить его домой. Трейси договорилась, чтобы ее заменили на дневных лекциях, и поехала в госпиталь. Она открыла дверь палаты и обнаружила, что он упаковывает свои вещи.

Поношенный, но тем не менее любимый домашний халат, который он заставил ее привезти из его квартиры, был аккуратно свернут и лежал сверху: он занимал слишком много места, чтобы поместиться в сумке, но Остин все равно пытался засунуть его внутрь. Он поднял голову и радостно улыбнулся ей.

– Эй! Спасибо, что приехала забрать меня.

– Пожалуйста. Почему бы тебе не оставить халат здесь? Это старье давно просится на помойку.

Остин казался глубоко оскорбленным.

– Должен сказать тебе, мне его подарила мать, давным-давно.

– Ладно, упаковывай. – Она придержала потертый сверток так, чтобы он смог застегнуть молнию поверх него.

Привезенные ею вещи были разложены на кровати, и он отвернулся, чтобы расстегнуть больничную одежду.

– Просто стиль унисекс, – озорно проговорил он. – И легко снимается с помощью правильной женщины. Хочешь убедиться, как легко это снять и бросить на пол?

– Нет, сэр. Ни за что. Ты ведь просто сходишь с ума, когда вещи валяются на полу.

– Но не тогда, когда ты бросаешь на пол мои вещи. Трейси потянулась к кнопке вызова.

– Что ты делаешь?

– Хочу вызвать сестру. Она поможет тебе переодеться.

– О! Не понимаешь шуток.

Она выразительно посмотрела на него:

– Ты еще не полностью восстановился после операции. Я только что разговаривала с врачом, и он сказал, что отпускает тебя под мою ответственность. И он ясно указал, чтобы не было никакого баловства, пока ты полностью не поправишься. Только он не совсем так высказался.

– А что еще он сказал?

– У меня здесь целая папка. – Она похлопала по своей сумке. – Ты должен соблюдать полный покой. Да, и протертая пища в течение нескольких ближайших дней.

Остин скорчил гримасу, и в этот момент вошла та самая синеглазая медсестра из операционного отделения.

– Доброе утро, мистер Миллер. Я помогу вам собраться. – Она покосилась на Трейси. – Так когда вы женитесь?

Трейси сверкнула глазами – посмеет ли Остин снова солгать?

– О, мы еще не назначили точную дату, – промурлыкал Остин. – Но мы подумываем о самой простой маленькой церемонии уже этой осенью, не правда ли, дорогая?

Он был неисправим. Трейси глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.

– Конечно, – приветливо отозвалась она, достаточно громко, чтобы сестра ее услышала. – Сразу после того, как твоя мама выйдет из тюрьмы, да? Она ведь хотела присутствовать. – «Вот тебе, – подумала она. – Это позволит мисс Синеглазке вволю посплетничать с Деймианом».

Сестра сделала вид, что ничего не слышала. Трейси легонько поцеловала Остина в щеку.

– Я почти готова застрелить тебя прямо сейчас и с удовольствием понаблюдать за твоей агонией, – нежно прошептала она ему на ухо.

– Я тоже тебя люблю, дорогая, – громко ответил он. Трейси подскочила от изумления. Он сделал все, чтобы сестра услышала его даже через комнату, пока доставала из шкафа оставшиеся вещи.

Трейси отвезла его домой, помогла войти в квартиру и устроила на кушетке.

– Вот так. На тебя действительно жалко смотреть. Я еду за детьми.

Ему почти удалось схватить ее, но она отодвинулась и оказалась у двери раньше, чем он приступил к решительным действиям.

– Что, даже без поцелуя на прощание? Да ты просто бессердечная!

– О, замолчи, пожалуйста, Остин. – Она послала ему воздушный поцелуй и исчезла.

– Папа, папа! – Мальчик и девочка одновременно влетели в дверь и остановились как вкопанные, не зная, что делать дальше. Трейси дала им недвусмысленные инструкции, чтобы они не смели прыгать на него.

– Почему бы вам не обнять меня? Аккуратно, спокойно, вы оба. Доктор сказал, что вы должны обо мне заботиться, – радостно засмеялся Остин, широко открывая объятия.

Джексон нежно прижался к нему.

– Я так боялся, что ты умрешь и у меня снова не будет папы, – сказал он. – Где они разрезали кожу? Можно посмотреть?

– Попозже.

Эмили поцеловала его в лоб и нежно обняла за шею, стараясь не давить очень сильно.

– А я не хочу смотреть. – Она едва заметно вздрогнула. – Было много крови? – От этой мысли глаза ее расширились и стали большими, как блюдца. – Очень болит?

– Болит, конечно, но скоро все мои внутренности поправятся. Эмили, они заштопали меня так здорово и аккуратно, как твоя бабушка – твои тряпичные куклы. И никакой крови. – Он сменил тему: – Трейс сказала, что вы оба замечательно вели себя всю неделю. Я очень горд вами, – сказал он.

– Мы можем пойти во двор покачаться? – спросила Эмили.

Трейси взглянула на Остина.

– Если вы будете только на качелях и никуда не удерете, – ответил он.

– Мы оставим дверь открытой, чтобы слышать вас, – сказала Трейси.

– Джексон, пошли! – Эмили выбежала из квартиры.

Он быстро догнал ее, и они оба, визжа, помчались к качелям, где уже другие дети собрались поиграть, пока их родители загорали и сплетничали.

– Мне надо убрать продукты. Скоро вернусь, – сказала Трейси. Она направилась к выходу следом за Джексоном и вернулась меньше чем через минуту. – Боже, как же легко разгружать покупки, когда не надо подниматься по лестнице! – Она поставила сумки на стол. – Доктор сказал: сегодня вечером обязательно жидкая пища, так что будет суп-лапша. А завтра получишь то, что захочешь.

Остин усмехнулся.

– Я хочу час-другой чистого, без помех секса, гамбургеров, картошки-фри, фасоли, лазаньи и немного сладкой любви на десерт, – сказал он. – Иди посиди со мной. Давай поговорим. Потом сделаешь мне какой-нибудь роскошный суп из банки. Все равно еще рано заниматься ужином.

– Хорошо. – Она положила в холодильник сыр и маринованные огурцы и села на софу рядом с ним.

– Возьми меня за руку. Мне нравится ощущать твою кожу, – сказал он. – Давай поговорим о нас. Даже ты согласна, что мы теперь официально «мы».

– Остин, сейчас я так устала, что не хочу ни о чем думать. Давай будем двигаться постепенно и посмотрим, что из этого выйдет. Мы с тобой теперь оба взрослые. Мы не тинейджеры с головами задом наперед и мозгами шиворот-навыворот, – сказала она.

– О'кей, – ответил он. – Довольно честно. Я могу двигаться постепенно, если буду видеть тебя каждый день и если мы сможем заниматься дикой, страстной любовью через день.

– Господи, нам всегда было хорошо в постели, Остин. Это никогда не было проблемой. Просто мы были слишком молоды, вот и все.

– И сколько еще, ты думаешь, я должен ждать?

– Доктор сказал…

– Не для этого. Я имею в виду, чтобы жениться на тебе. Ее глаза полыхнули огнем, и он порадовался только что перенесенной операции. Она пока не может начать швырять в него всем, чем попало.

– Если ты не прекратишь меня спрашивать, я выберу подходящее время и брошу тебя посреди дороги на растерзание стервятникам. А ты еще слишком слаб, чтобы сражаться с ними. И ты снова сказал медсестре, что мы собираемся пожениться. Ну что мне с тобой делать?

– Что хочешь. – Он снова засмеялся, потом прижал к боку подушку. – Не смеши меня, и так болит.

– Очень рада, – фыркнула она. – Тебе должно быть очень больно за все те неприятности, что ты организовал.

– Ты можешь сказать всем, что мы не помолвлены, – уже более серьезно продолжил он.

– Ага, и выставить себя в еще более дурацком свете? – Трейси встала. – Нет уж, спасибо.