- А Бидара за Димона, значит, не боится? Его-то не заперли в комнате…

- Во-первых, и мы не заперты, - напомнила Олеся. - А во-вторых - где он, Димон?

- Нет, вообще-то он себя как-то странно повёл, - вспомнил Валька. - Он же нас искал - и вдруг шарахнулся и пропал…

- Слушай… - Олеся расширила глаза. - А если он как-то про… ну, догадалдся? И искал, чтобы…

- Чтобы мне рыло свернуть, - закончил за неё Валька. - Может… Ну и ладно, я же ему сам хотел всё рассказать.

- Ва-аль… - протяжно позвала Олеся. - А это правда… ну, то, что ты говорил там. На дубе.

- Угу, - неловко ответил Валька, снова отворачиваясь к окну.

- А в Воронеже что - нет красивых девчонок?… Ну ты повернись, я же не с затылком твоим разговариваю, наверное!

- Есть, - Валька и не думал поворачиваться. - Только тебя нет. Я не видел, во всяком случае.

- Я же почти деревенская, - валяла дурака Олеся. - Немодная. У вас говорят - не прикинутая, да? И папка у меня не богатый. Не этот - не новый русский.

- Зато старый белорус, - отшутился Валька, а Олеся рассердилась:

- Да повернёшься ты, или нет?!

- Ну вот, повернулся, - Валька сел на подоконник лицом в комнату.

Олеся сидела на кровати, привалившись спиной к стене. Неожиданно задумчиво она сказала:

- А как же нам быть? Если я хочу стать лётчицей - а ты пограничником?

Валька понял, о чём она. И слегка обалдел. Но это было приятное обалдение.

- Ну… как! - деловито сказал он. - Придумаем что-нибудь… Если ты серьёзно.

- Я серьёзна, как памятник героям-партизанам, - заверила Олеся. - И я не обижусь, если ты подойдёшь и сядешь рядом. Только поставь там что-нибудь.

- "Агату"? - спросил Валька, пробежав пальцами по кассетам.

- Давай "Агату", - одобрила Олеся. Валька ткнул кассету в магнитофон, нажал кнопку, и солист "Агаты" Глеб Самойлов запел под вкрадчивую музыку:

Валька присел рядом на кровать. Олеся смотрела на него с улыбкой, потом сказала:

- Без глупостей?

- Ты способна на глупость? - во рту у Вальки пересохло, как в пустыне Каракумы. Олеся помедлила секунду и призналась спокойно:

- Для тебя, наверное, способна.

- Без глупостей, - кивнул Валька. - Согласен.

- Тогда… - и Олеся осеклась.

Музыка резко сменилась, и Валька, оглянувшись, успел удивиться, как это смена музыки подгадала под события в жизни…

- напористо пел Самойлов. А в открытом окне по пояс был виден Димон. Подошедший совершенно бесшумно, он стояли смотрел - даже не бледный, а какой-то зеленоватый, с мгновенно выступившими под глазами синяками.

- Дима, - тихо сказала Олеся.

- Так, - Димон положил на подоконник кулаки, сжатые до белизны на загорелых косточках. Валька встал и, не сводя глаз с лица Димона, негромко спросил:

- Где драться будем?

- Не… - начала Олеся, но Валька, даже не оглянувшись, остановил её раскрытой ладонью:

- Погоди… Димка, так получилось. Я себя виноватым не чувствую. Она тоже не виновата. Мы трое уже почти взрослые - и… так получилось. Ну так где?

Димкины губы скривились. Он что-то прохрипел, потом усмехнулся, кашлянул и с той же кривой усмешкой сказал чужим голосом:

- Отдыхайте, я сам. Всего хорошего.

Произнеся эти нелепые и жалкие слова, он повернулся и бесшумно исчез в саду.

- Ч-чёрт! - Валька ударил по кнопке "СТОП", и кассета выскочила наружу. - Надо догнать…

- Не надо, - мудро остановила его Олеся. - Сейчас ты ему ничего не объяснишь. Вечером съездим на заставу, а потом - на наше место.

- Как съездим-то? - буркнул Валька, тем не менее оставляя попыткувымахнуть через подоконник. - Мы же под арестом!

- Пхе, - заявила Олеся. - Или ты боишься, что тебя выпорют?…

…И всё-таки настроение было испорчено конкретно. Часы тянулись,а к ним никто не заходил.Это могло означать лишь одно - на участках развернулась операция, требующая участия всех сил застав. Сейчас пограничники обшаривают леса, болота,заросли вдоль озёр и речушек - и, может быть, уже и перестрелки идут… Валька достаточно хорошо представлял себе теперь, как живёт граница, чтобы понимать, что происходит в тылах. Наверное, и люди фон Фелькерзама уже на заставе - грузят оружие. На вертолёте прибыли, скорее всего.

Олеся волновалась. Это было по ней видно - и, едва солнце село в скопившиеся над лесом тучи, обещавшие дождь ночью,скомандовала:

- Поехали. Пора.

- Не напоремся? - для порядка спросил Валька.

- Если нет усиленного - не напоремся, - уверенно ответила девчонка, влезая в плотную куртку с капюшоном. Валька кивнул. При усиленном режиме часовой вместо того, чтобы кричать: "Стой, стрелять буду!" сразу производит предупредительный выстрел в живот. И можешь потом не жаловаться - если выживешь.

В саду дул неприятный сырой и холодный ветер - на памяти Вальки такого тут ещё не было. Олеся, словно понюхав воздух, шепнула, спрыгивая следом за мальчишкой с подоконника:

- Кто-то в лесу дерево свалил, вот и засквозило…

До Вальки не сразу дошёл смысл сказанного - а когда дошёл, он хрюкнул от смеха, невзирая на серьёзность момента. Но Олеся уже без шуток добавила:

- Похоже, буря идёт. Можно не опасаться нашуметь.

В самом деле - отовсюду слышался шум, ровный и угрожающий. И Валька сразу понял, что это шумит лес. А когда понял - ему стало не по себе. Было в этом шуме что-то нечеловечески-мощное и равнодушное.

- На вышке пусто, нормально, - Олеся первой скользнула по тропинке. - Я седлаю, ты на атасе. До леса шагом, понял?

- Понял, - кивнул Валька, пытаясь понять ещё кое-что: зачем они, собственно, едут? В самом деле поговорить с Димоном - или потому что темнеет, грозно шумит лес, в котором происходит что-то жутковатое, а им туда ехать запретили? Он так и не смог в этом вопросе разобраться - добросовестно стоял на атасе, пока холодные пальцы Олеси не сунули ему повод, и морда Шпика, мягко фыркнув, не ткнулась ему в ухо.

- Едем… - словно вздох, прозвучал голос девчонки, плавно и быстро взметнувшейся в седло. Это Валька делать уже умел тоже. Сразу за опушкой они пустили коней в галоп.

Лес ПЕЛ.

Во всяком случае, Валька готов был поклясться, что различает в слитном, усиливающемся гуле какие-то слова, повторяющиеся снова и снова. Вокруг клубилась чернота, пронизанная шорохом, скрипом и шумом. Где-то над головами по временам истошно орали птицы, в редких просветах почти не было видно неба - его водоворотами затягивала тьма. С запада шли тучи. Ветви склонялись над самой тропой, грозя вышибить из седла. Шпик хрипел, и Валька понял, что конь тоже боится - очевидно, чувствует, как взбудоражено всё кругом приближающейся бурей. Ветер здесь, в глубине леса,почти не ощущался, но кроны деревьев в вышине уже гремели, как жесть.

Олеся скакала, как уже повелось, впереди - она лучше знала места. По временам Валька всё-таки различал круп Рыжего и пригнувшуюся к гриве узкую спину в куртке. Они ехали в обход привычных троп, на которых стояли секреты - какой-то чащей, потом болотом, над которым в разрывах летящих всё плотнее туч холодно и колко светили звёзды. Снова чащей… Казалось, ночной скачке не будет конца.