Собравшимся баронам был предложен выбор между Конрадом де Монферра и Ги де Лузиньяном. Те высказывались, что-де Ги имел право на иерусалимский престол лишь благодаря женитьбе на принцессе Сивилле, и все его права окончились с ее земным веком. Зато принцесса Изабелла – законная наследница, посему и ее муж Конрад де Монферра имеет законное право на иерусалимский трон. Сверх того, благодаря руководству Конрада в Тире, Святая Земля была спасена от гибели, навлеченной на нее Ги де Лузиньяном на Рогах Хаттин. Когда же споры смолкли, Ричард понял, что ни одна душа не сказала о Ги доброго слова, так что и выбирать нечего. Ги всячески поддерживал Ричарда с самого приезда, оба крепко сдружились, но королем Иерусалима Ги де Лузиньяну явно не бывать.
Племянник Ричарда граф Генрих Шампанский отправился с добрыми вестями к Конраду в Тир. Как только постановление обнародовали, весь город буквально обезумел от радости. Конрад согласился провести коронацию в кафедральном соборе Акры через пару недель, чтобы Ричард и его бароны успели на церемонию. Следовало ожидать пышного празднества, так что граф Генрих по просьбе Конрада отправился в Акру заняться приготовлениями.
Но прежде чем состоялось сие торжественное событие, их ждало потрясение, отголоски которого прокатились но всей Святой Земле. А первый толчок ему дал «Горный Старец» – шейх Синан, владыка шиитской секты асасинов.
В последнее время асасины воздерживались от участия в конфликте, с удовольствием наблюдая, как двое врагов истребляют друг друга. Исмаилитские шииты ненавидели курдского суннита Саладина и с радостью стали бы свидетелями победы христиан, но в прошлом году Конрад рассердил их, захватив купеческий корабль с большим грузом, принадлежавший секте асасинов. Присвоив и груз, и корабль, команду он велел вышвырнуть за борт, на корм рыбам. Столь вопиющий поступок требовал мести, а если асасины в чем и знати толк, так это в возмездиях.
Синан заслал в Тир двух тщательно подготовленных асасинов. Оба получили хорошее образование, доброе платье и немалые средства – словом, все необходимое, чтобы производить впечатление достойных представителей мусульманской знати. Прибыв в Тир, они заявили о желании принять крещение, чем привлекли внимание Конрада, ставшего их крестным отцом при обряде посвящения в католическую веру. Все привыкли, что они ходят по всему Тиру и даже запросто являются при дворе Конрада.
Всего через неделю после прихода радостной новости об избрании Конрада королем Иерусалима он отправился навестить своего доброго друга, епископа де Бювэ. Шагая домой в совершенно благодушном настроении, Конрад милостиво принимал почтительные приветствия встречных, и тут двое знакомых мусульманских неофитов приблизились со словами, что у них есть для него письмо. Когда же Конрад протянул руку за посланием, один из них схватил его за десницу, а другой вонзил кинжал Конраду глубоко в грудь.
Одного асасина прохожие прикончили на месте, а другого схватили живьем. Умирающего Конрада понесли во дворец, а схваченного убийцу потащили в башню пыток. Он был безусловно готов к смерти, но не к ужасным мучениям, обрушившимся на него. Наконец, только чтобы приблизить смерть, ибо наверняка знал, что конец пыток означает для него и конец жизни, признался, что он асасин, посланный шейхом Синаном убить будущего короля. Решив, что он выложил все, что знает, допрашивавшие вознаградили его за признание мгновенной смертью, каковой он и жаждал.
Генриха Шампанского новость застала на обратной дороге в Тир. Горожане сочли, что очаровательный молодой граф – идеальный жених для Изабеллы, вместе с ней получающий и титул короля Иерусалимского. Принцессе Изабелле, красивой молодой женщине двадцати одного года от роду, с мужьями не везло. Первый муж ее, Годфруа де Торон, был хорош собой, но интересовался только мужчинами, а второй – суровый, пожилой Конрад де Монферра – оставил по себе дочь младенческого возраста. Быть может, замужество с этим деятельным, богатым и популярным нобилем искупит предыдущие неудачи. И она дала согласие на брак с Генрихом.
Король Ричард, тоже поспешивший в Тир при вести об убийстве Конрада, с восторгом поддержал племянника как очередного иерусалимского государя. При обычных обстоятельствах церковь требовала, чтобы вдова носила траур в течение года, прежде чем снова выйти замуж, но на сей раз обстоятельства требовали немедленных действий. Самой же Изабелле с лихвой хватило недели, чтобы оплакать уход деспотичного Конрада де Монферра. Обручение состоялось всего через семь дней по смерти Конрада, и Генрих де Труа, граф Шампанский, стал королем Генрихом Иерусалимским, объявив своей столицей Акру.
Ги де Лузиньян, возможно, тоже подумывал вернуть себе трон, женившись на сестре покойной жены, но тут воспротивилась церковь: брак с родней со стороны жены считался таким же инцестом, как и женитьба на родственнице по крови. Казалось, Ги остался за бортом, но судьба готовила ему вознаграждение куда более ценное, нежели остатки Иерусалимского королевства.
Тамплиеры потерпели полнейший провал в своих жалких попытках править Кипром. Высокомерие, с которым они брали что им вздумается, и оскорбительное обращение с местными баронами и простонародьем породили все возраставшую враждебность, в конце концов вылившуюся в открытый бунт. Брату Бушару пришлось искать убежища в замке тамплиеров, приказав всем храмовникам на острове – и рыцарям, и сержантам – прибыть к нему. Собравшись полностью, они неистово устремились из замка в атаку на островитян. Итог оказался достаточно кровавым, чтобы на время подавить мятеж, но Бушару оставалось лишь донести Великому Магистру де Саблю, что в любой момент может вспыхнуть куда более обширное восстание, дать отпор которому с жалкой горсткой тамплиеров нечего и думать.
Обсудив кипрские неурядицы со своим другом Ричардом, Великий Магистр предложил продать ему Кипр обратно, но Ричард, воспользовавшись трудностями тамплиеров, решил собственную проблему: куда пристроить Ги де Лузиньяна, оказавшегося столь преданным соратником, вдобавок уберегшим Кипр для Ричарда, пока тот хворал на острове. Так что Ричард уговорил Ги выкупить Кипр у тамплиеров. Итальянские купцы с радостью ссудили Ги деньгами для первого взноса с уговором вернуть долг по получении доходов с острова, прекрасно ведая о том, какие преимущества для торговли сулит Кипр. Заодно они выторговали себе концессии, понимая, что оборонять порты и центры торговли на Кипре от покушений куда легче и проще, нежели на материке. Согласившись оставить тамплиерам их замки и земли на острове, Ги отплыл, чтобы воцариться на троне Кипрского королевства, которым его династия правила три сотни лет – еще долго после того, как христиан изгнали из Святой Земли.
Ричарда утешило, что дела христианского королевства уладились так славно, однако его отнюдь не порадовало, что Саладин отложил последние приготовления к заключению договора, лично возглавив армию, отправившуюся в Месопотамию (ныне Ирак) подавлять восстание, поднятое одним из его собственных племянников. Дожидаясь его возвращения, Ричард мало-помалу терял покой и, как водится, его начала обуревать жажда деятельности.
Ричард просто-таки не мог упустить возможность, предоставленную отсутствием Саладина: захватить город-крепость Даруйнк на границе между Египтом и Палестиной. Взяв часть своей армии и отряд тамплиеров, Ричард двинулся на Даруйнк по суше и морю. Пять дней спустя город принадлежал ему, а гарнизон замка сдался. Часть мусульманских воинов взяли в плен, многих перебили на месте прямо в цитадели, а одну группу приберегли для бессмысленного кровавого представления – то ли призванного спровоцировать Саладина, то ли чтобы потешить на праздновании победы войско Ричарда, оставшееся под стенами города. Согласно повелению Ричарда мусульманских пленных выводили на высокую стену и торжественно сбрасывали вниз одного за другим на виду у ликующего христианского войска.
Встретившись под Аскалоном с королем Генрихом, опьяненные последней победой крестоносцы взывали о походе на Иерусалим, на что Ричард охотно согласился. И вот 7 июня 1192 года воинство Христово двинулось в глубь суши на Святой Город. И снова встало лагерем у Бейт-Нуба, в семнадцати километрах и двух днях пути через холмы от Иерусалима. Саладин уже дожидался в Иерусалиме и крестоносцев, и подкрепления, направлявшиеся к нему из Египта и Сирии. Султан был уверен, что Ричард не отважится на осаду, потому что шпионы донесли, что припасов у христиан всего на две-три недели.
