Когда дело касается женщин, у меня нет ни капли совести. Размер, форма, цвет, тип, время, место и вероисповедание не имеют никакого значения. Я смотрю на женщин только с одной мыслью. На мой взгляд, у них есть одно-единственное предназначение. Но эта сука в таком месте и в такое время была не для меня.

Я не хотел причинить ей боль.

Я прошипел ей на ухо:

– Хватит, довольно, что с тобой случилось?

Она тяжело дышала:

– Ударь меня, ударь меня.

– Зачем? – Я опешил. – Ты и так хорошо сыграла свою роль. Хватит.

– Нет, нет, – рыдала она, – ударь меня. Я хочу этого, я хочу.

Она хлестнула меня по щеке. На мгновение я потерял контроль. Я схватил девицу за руки и выпустил ее колено. Садистка тут же заехала мне ногой в пах. К счастью, я вовремя успел собраться. Все, что ей удалось, это на секунду выбить из меня дыхание. Я потерял терпение. Я ударил ее левым хуком в челюсть.

Она растянулась на полу. Под платьем у нее не было ни чулок, ни трусиков. Она лежала, широко раскинув ноги.

Вся эта возня с девушкой заняла меньше минуты. Я оглядел помещение. Пат караулил у двери. Двое клерков лежали на полу и испуганно пялились на нас. Я видел, что все их рефлексы парализованы ужасом. Они были в шоке.

Большеносый все еще возился с комбинацией. Руки у него дрожали. Потребовалось время, чтобы он смог открыть сейф и распахнуть его темные внутренности. При виде них я почувствовал какое-то болезненное вожделение. Наверное, это было связано с только что пережитой борьбой. Меня волновала мысль о девушке, все еще лежавшей на полу. При виде открывающегося сейфа моя эрекция возобновилась. А может быть, ее вызвала девушка, распростертая передо мной в бесстыдной позе? Обе эти вещи каким-то образом смешались у меня в голове. В любом случае распахнутый сейф манил меня к себе. Я заглянул внутрь.

С чувством острого удовольствия я начал вытаскивать из сейфа маленькие конверты с бриллиантами. Я протягивал их Максу. Он рассовывал конверты по карманам. Надетые на руки перчатки мешали работать. Я выронил один пакет, и бриллианты рассыпались по сейфу.

Макси помог мне их собрать, предупредив:

– Осторожней, Лапша, не торопись.

Макс оглядел внутренность сейфа. Он выдвинул все ящики, чтобы проверить, не забыл ли я чего-нибудь, и прошептал:

– Готово. Мы сорвали банк. А теперь, Лапша, перережь телефонные провода и выруби сигнализацию.

Я вытащил нож и сделал свою работу. Макс и Патси толчками и волоком загнали клерков и их босса во внутреннюю комнату.

– Лучше свяжи эту бесноватую потаскуху, Лапша, и перетащи ее туда же, – сказал Макс.

Я взглянул на нее. Она была в сознании. Она смотрела на меня возбужденным взглядом, прищурив блестящие глаза. Я наклонился, чтобы ее связать. Она была совсем не тем, чем казалась на первый взгляд. Пока я ее связывал, девица лежала смирно, но непристойности, которые она все время шептала мне на ухо, противоречили ее внешнему спокойствию.

Когда я тащил ее во внутреннюю комнату, она пообещала мне море наслаждений, если я встречусь с ней как-нибудь ночью.

Я покачал головой:

– Я не смешиваю работу с удовольствием, детка.

Когда я опускал девушку на пол, мне поневоле пришлось сжать ее в руках. Она закрыла глаза, извиваясь на полу, как животное во время течки.

Макс и Патси не заметили всех этих тонкостей в возне с женой наводчика. Они видели только, что она была в истерике. Парни приписали ее поведение нервозности момента.

Макс оглядел офис.

Он удовлетворенно кивнул и щелкнул пальцами. Это означало отбой. Мы сняли с лиц повязки и убрали оружие в кобуру.

Мы вернулись к грузовому лифту. Патси нажал кнопку «вниз». Швед на полу зашевелился. Он попытался подняться на ноги, споткнулся об один из баков, свалил его и поднял страшный грохот.

Макси кивнул Патси:

– Утихомирь этого ублюдка, а то от него шума как от двух скелетов, танцующих на жестяной крыше.

Патси вытащил свое «успокоительное средство» и со страшной силой обрушил его на голову шведа.

Большой швед успокоился.

Мы спустились на первый этаж и неторопливо, один за другим, вышли на улицу.

Косой сидел за рулем машины с включенным мотором. Мы залезли в «кадди».

– В гостиницу Эдди.

Через минуту мы были в гуще уличного движения. Косой остановил машину у гостиницы. В вестибюле стоял улыбающийся Эдди. Он кивнул нам. Макси сделал ему знак, чтобы он оставался на месте.

Мы вошли в личный кабинет Эдди и закрыли дверь. Макси открыл сейф, вынул из кармана ключ и отпер им наш персональный ящик. Он положил в него конверты и запер сейф. Мы вышли из кабинета, и Эдди проводил нас понимающим кивком.

Все это время никто из нас не говорил ни слова. Мы подъехали к заднему входу в банях Латки, незаметно прошли в свои комнаты и разделись. Потом как ни в чем не бывало мы появились в банных помещениях. Было половина десятого. В такое время бани еще пусты. Обслуживающий персонал закончил свои утренние дела и приготовился к вечернему наплыву. Теперь все разошлись по комнатам, чтобы отдохнуть, потому что позже это будет невозможно.

На месте был только Латки, поджидая нас. Он прошептал:

– Все в порядке, Макс, как договаривались. – Он указал на большие часы, висевшие в холле. Они показывали двадцать минут девятого. Латки спросил: – Все нормально, Макс? Я перевел стрелки назад на час двадцать.

Макс кивнул:

– А как насчет часов в парикмахерской?

– Там то же самое.

– Ладно, ладно. Хорошо. Разбуди двоих банщиков и парикмахера. Скажи им, что мы только что встали. Подожди-ка. – Макс положил руку на плечо Латки. – А у этих парней нет своих часов? Карманных, например?

Латки улыбнулся:

– Да, но я их запер у себя в сейфе вместе с остальными вещами. Так что правильное время они узнают у меня или по часам в холле. Все продумано, можешь не сомневаться, Макс.

Сонные банщики и парикмахер, ворча, вышли из своих комнат. Однако, увидев нас, они оживились, предвкушая большие чаевые. Нас всех обтерли спиртом и побрили. Время от времени мы спрашивали, который час, чтобы это отложилось у них в памяти. Как и задумал Макс, теперь, если нас арестуют как подозреваемых, найдется множество надежных свидетелей, которые подтвердят, что между половиной девятого и половиной десятого мы находились за много миль от Сорок четвертой улицы.

Закончив свой туалет, мы дали банщикам и парикмахеру по десятке с каждого. Те рассыпались в благодарностях. Потом они вернулись в свои комнаты.

– К Толстяку Мо, Макс? – спросил Косой, когда мы уселись в «кадди».

Большой Макс кивнул.

Макс открыл заднюю дверь нашего заведения. Мы вошли внутрь. Со вздохом облегчения сели за стол.

Толстяк Мо принес на подносе бокалы с двойной порцией виски. Он радостно нам улыбнулся. Напитки с подноса перекочевали на стол.

– Я услышал, как вы вошли, ребята, – сказал он.

Макс взял свой бокал, сделал большой глоток и спросил:

– Есть новости, Мо? Кто-нибудь приходил?

Мо окинул нас понимающим взглядом. Он покачал головой: «Ни одной живой души» – и вернулся на свое место за стойкой бара.

Макс вытащил из ящика стола пригоршню «Короны». Он дал каждому по штуке. Мы закурили. Мы медленно потягивали виски и курили сигары.

Наши нервы были все еще возбуждены. Мы только что провернули очень выгодное дельце, и вызванное им волнение продолжало в нас бурлить в поисках выхода.

Поскольку Косой не был с нами наверху, его интересовали подробности. Макси вкратце описал ему всю историю.

Патси с усмешкой посмотрел на меня через стол:

– Почему бы тебе не рассказать Косому, о чем ты болтал со своей кошечкой? У этой девчонки шило в заднице, а, Лапша?

Я скромно улыбнулся.

Пат продолжал:

– Косой, тебе бы надо было посмотреть на физиономию того парня после того, как Макс ему впечатал. Теперь на него даже жена не взглянет, разве что в день получки.