Рин отшвырнула меч в сторону. Лезвие так ударилось о стену, что посыпались искры. Она не обратила внимания, а вместо этого взяла чашку, отхлебнула чай и почувствовала, что раны на её теле заживают. Она отхлебнула ещё и стала совершенно здоровой.

— Мне надо было сделать это давным-давно, — сказала Элисс, — и если бы я была здесь, то несомненно бы сделала.

Рин и Нгур ничего не понимали. Элисс засмеялась.

Как-то раз, давным-давно, сидели на холме четыре человека. Трое из них знали, что значит — умереть, а затем ожить снова. Это были Джоли, Аня, Рин и Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган. В отдалении, чуть выше, стоял Нгур, правивший когда-то всем Альбионом.

Они все смотрели на пелену тумана.

Где-то там была Элисс. Время от времени то один, то другой могли видеть её — или это была просто какая-то птица.

Затем туман стал постепенно рассеиваться, пока им не открылась безбрежная гладь океана.

Нгур подошёл и сел рядом с Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реганом. Певец обернулся и, улыбнувшись подошедшему эллону, вновь устремил свой взор в океан.

Теперь туман скрывал лишь половину неба, и солнце медленно и неуклонно стало скатываться к центру небосвода. Далеко в море виднелось рыболовное судно. Они ощущали, как по мере исчезновения тумана Альбион покидала магия.

И небо здесь отличалось от того неба, к которому они привыкли. Оно было покрыто серыми тучами — от горизонта до горизонта. Теперь лишь расплывчатое пятно выдавало положение солнца. Это было самое прекрасное небо в мире.

В Мире.

Та Кто Ведёт встала на ноги, почувствовав, как затекли её мышцы.

Рин улыбнулась ей.

Будущее хранило бесчисленные возможности.

И каждая из них, в свою очередь, тоже…

«Давайте услышим это снова, — поёт Реган. — Давайте снова послушаем последнюю песню во славу предков».

Вот несколько фактов, друзья, которые вам, возможно, когда-то давно не очень нравились.

Во-первых, ты крестьянин. Ты можешь себе это представить? Из-за этого ты не только самый низший из низких, а даже ещё ниже. Ты одно из тех насекомых, на которое люди инстинктивно наступают. Ты не слишком хорошо помнишь реальность, а в те моменты, когда помнишь и соображаешь, понимаешь, что тебе не хочется делать это, так как именно в эти моменты в твоей деревне находится эллонский. конвой, чтобы забрать всё, что ты имеешь, и оставить ровно столько, сколько необходимо, чтобы дожить до прихода нового конвоя…

Понятна общая картина?

Ты бы не понял, если бы сейчас были те времена. Если бы твой умственный аппарат был бы способен понять общую картину, ты давно был бы мёртв, и о тебе никто не вспомнил бы.

Поэтому начнём сначала.

Наступает новый период бодрствования, и ты встаёшь с постели и ищешь что-нибудь съестное — обычно не самое лучшее, но, по крайней мере, этого хватит тебе до середины периода бодрствования. Возможно, это несколько пригоршней зерна, которое отказались бы есть даже животные. Несмотря на то, что что-то в твоём теле вспоминает, что это не нравилось тебе в прошлый раз, другая часть тела радуется, что голод твой хоть как-то успокоен. Ты и твоя подруга, не думая ни о чём, кроме еды, покидаете свою лачугу и детей, которые пока не могут работать, и отправляетесь на поля. Представляете? Там, под ярко-голубым небом ты собираешь фрукты или злаки до тех пор, пока не чувствуешь, что твоя спина вот-вот разломится. Поработав ещё немного, ты медленно направляешься домой, лишь смутно припоминая, где твой дом находится — что неудивительно, так как дом твой находится уже в другом месте. Ты принёс с собой немного еды, которую собирал — совсем мало. Это потому, что ты боишься навлечь на свою деревню гнев Дома Эллона.

Когда ты ложишься в постель со своей подругой, то думаешь только о своей усталости. Ты не можешь вспомнить, от чего устал: ты даже не осознаёшь, что устал, так как это твоё обычное состояние. Касаясь головой подушки, ты засыпаешь.

Всё меняется, когда приходят эллоны.

Ты помнишь об этом весь период бодрствования, а может, и дольше. Они отбирают урожай и скот и насилуют женщин, а иногда не гнушаются мужчинами и подростками. Ты видишь всё это, и воспоминания горят в твоей голове, как огонь, постепенно затухающий и превращающийся в некую концепцию, которую ты больше не в состоянии охватить целиком.

На этом заканчивается твоя злость.

Нет, ты не забыл, что произошло, ты просто забыл, как злиться.

Но есть и другие периоды бодрствования.

В деревне появляется некто чужой, отличающийся от всех её жителей, которых ты смутно узнаёшь, встречая на пути.

Из-за этого человека ты вдруг начинаешь помнить, что произошло вчера и позавчера, и за день до этого.

Это не просто воспоминания о событиях, ты помнишь ещё и эмоции, сопровождавшие эти события. Ты обнаруживаешь в себе любовь — раньше ты ничего подобного не чувствовал, хотя сотни раз спал со своей подругой. Ты чувствуешь и ещё кое-что — ярость от осознания того, во что тебя превратили.

По этим вот причинам ты считаешь человека, который пришёл в деревню и подарил тебе воспоминания и чувства, необычайно ценным. Неожиданная встреча со своими эмоциями — как шок для тебя, будто всю жизнь ты был окружён туманом, который вдруг рассеялся. Краски мира стали другими, будто кто-то вымыл всё вокруг. Серые будни исчезают из твоей жизни.

В твою деревню приходит небольшая группа, а именно — трое, других крестьян, обладающих силой поддерживать твои воспоминания. Они говорят, что имеют имена, и пытаются втолковать тебе, что это такое. Всё это очень сложно для твоего понимания до той поры, пока тебе не дают имя. И тогда ты понимаешь, что эти звуки являются названием не столько груды мяса и костей, из которых состоит твоё тело, сколько названием тебя, той твоей части, которая понимает, что происходит.

Получив твоё разрешение, несколько сот других таких же людей приходят в твою деревню. Они хорошие люди и хотят быть тебе друзьями. Ты соглашаешься, так как уже понимаешь, что такое дружба.

Всё.

Теперь больше нет нужды воевать, и причина этому в том, что вы все получили имена и являетесь частью Мира.

* * *

«Горечь и боль, всегда сопровождавшие всех вас — как крестьян, так и эллонов, ушли, — подумала Элисс, — и груз этот станет легче со временем».

Она поднималась всё выше и выше над неподвижным ландшафтом Альбиона — точка в перламутровом небе.

«Живите с любовью, которую я дала вам, и будьте счастливы».

* * *

Но всё, о чём пел Реган, было очень и очень давно.