Вен'Дар вот уже несколько часов неподвижно стоял на коленях на жемчужно-сером камне, протянув руки, чтобы обнять пламя Д'Арната. Скорее всего, он замерз. Его белое одеяние было тонким, а Привратный зал — холодным, в сиянии Ворот проявлялись скорее чары, чем настоящий огонь. Но холод, подступающий страх перед ножом, метящим в спину, ноющая тревога — ждет ли все еще там, за ревущей завесой пламени, его друг, принц Авонара, не спит ли он, наблюдает ли, в своем ли он уме — были терпеливо вплетены в гобелен Вен'Даровой жизни, когда он сделал новый шаг по Пути. Я завидовал терпению, холоду и страху Вен'Дара. Д'Натель не понимал Пути и делал все, чтобы не дать мне почувствовать ничего, кроме его ярости.

«Думай. Используй время. Планируй. Что, если Мен'Тор не заглотит наживку? Что, если рассветет, а Вен'Дар так и не подвергнется нападению? У тебя останется лишь час на то, чтобы привести Сейри, Вен'Дара и Паоло к Наставникам, подтвердить преемство Вен'Дара и убедить совет, что Мен'Тор и его сын — убийцы. Опасно. Ненадежно». Оружие, выхваченное из руки нападающего, запечатлевшее его желание убить, окажется куда более весомым доказательством. Даже Устель не сможет это оспорить. Так я сделаю все возможное ради будущего моего народа и смогу наконец спокойно приступить к оставшимся на повестке дня вопросам: сыну, лордам Зев'На и своей смерти. «Мог бы оставить себе и побольше времени». Да, спешка была необходима, чтобы выбить у них почву из-под ног, но столько всего могло пойти не так. А я просто хотел поскорее закончить с этим.

К моему облегчению, лишь немногим позже дверь в Привратный зал — осознанно и открыто оставленная без охранных чар, когда Вен'Дар начал бдение, — распахнулась. Мен'Тор, все еще облаченный в роскошный наряд, вошел в зал. Я стер грязь с кинжала, обнажил меч и низко пригнулся, готовый к прыжку. Главное — рассчитать время. И жизнь Вен'Дара, и вину Мен'Тора необходимо сохранить. Я не чувствовал ни удовлетворения, ни страха, только потребность покончить с этим.

Мен'Тор пришел один, и руки его были пусты, когда он встал, глядя сверху вниз на моего друга, словно суровый отец, готовый наказать непутевое чадо.

— Какое заклинание ты сплел, Вен'Дар, чтобы заполучить в руки руины Авонара? Какими чарами заставил безумного принца отречься от этого великолепия — святого пламени Д'Арната — и сложить его горящим к ногам посредственного чародея?

Я едва мог расслышать резкие слова, которые с ледяным хладнокровием цедил Мен'Тор. Вен'Дар, погруженный в размышления, не выказывал даже осведомленности о его присутствии.

— Из всех препятствий на моем пути я не предполагал споткнуться именно о тебя. Я не отдавал должного твоей хитрости. Почему ты не мертв?

Он обошел вокруг Вен'Дара, словно высокомерный портной, осматривающий поношенную одежду клиента.

— И что мне теперь с тобой делать? Неужели нам придется иметь дело с безумным принцем, которому ты постоянно будешь нашептывать на ухо, поощряя его нездоровое пристрастие к людям того мира? По крайней мере, ты — один из нас…

Если бы всякий звук не терялся в реве пламени Ворот, Мен'Тор услышал бы мой вздох, вытаскивая кинжал из-за — усыпанного драгоценными камнями пояса. Скоро… скоро все закончится.

— …Но ведь ты — трус, не правда ли? — Он взмахнул ножом перед невидящими глазами Наставника. — Ты со своей сомнительной философией, оставившей нас на милость нашим врагам, лишил нас преимуществ нашей силы, унизил нас до мошенников, мало чем отличающихся от этих пустых, невежественных созданий из другого мира. Я это не стерплю. Ты слышишь меня? И я стану бороться с тобой каждым сердцем и голосом, который мне только удастся созвать.

— Сердец и голосов недостаточно, отец. Нам нужно более могущественное, более явное оружие в этой небольшой войне.

Я так сосредоточился на ноже Мен'Тора, что не заметил, как в дверях появился Радель. Он прислонился к стене, скрестив на груди руки и улыбаясь.

— Уже сейчас свидетели собираются, чтобы взглянуть на то, как принц облечет властью своего преемника, но насколько быстрее и больше их пришло бы, знай они, что увидят первую истинную победу над лордами. Наконец они поймут, что за гадюку взлелеяли у себя на груди и как близко мы оказались ко второму, последнему Уничтожению. Тогда люди Авонара сами решат, кому владеть мечом Д'Арната.

— Что ты имеешь в виду?

— Увидишь. Отец, ты получишь все, чего желаешь, и даже больше.

Улыбающийся сын отвесил преувеличенный поклон и придержал перед отцом дверь. Его смех доносился через огонь Ворот, когда он вышел вслед за Мен'Тором из зала. Нож Мен'Тора был аккуратно и безопасно убран в ножны.

Едва они ушли, где-то за дворцовыми стенами из-за горизонта выглянуло солнце. Я понял это по тому, что руки Вен'Дара тяжело упали вдоль тела и он расслабил напряженную шею и плечи, растянувшись на полу.

— Я так понимаю, что все еще жив, — заметил он, морщась, пока растирал колени и одновременно пытался спрятать руки в складках тонкого балахона. — Хоть я и остыл, вполне как труп, не думаю, что у мертвеца могут так ныть колени. Поймал ли наш мед парочку мух?

Я шагнул сквозь пламя Ворот, с такой силой возвращая кинжал в ножны, что пропорол их кожу.

— Мой замысел оказался не более успешным, чем все остальное. Но это еще не конец. Они что-то задумали. Идем. Паоло должен встретить нас в зале совета, и я послал Барейля за Сейри.

Я направился к двери, но Вен'Дар медлил, позволив взгляду задержаться на взлетающей ввысь стене белого пламени, высота которого над нашими головами была неопределяема.

— Он великолепен, правда? Такая чистота. Такая сила. Я закрываю глаза и все еще вижу его, все, на что я смотрю, становится большим, чем было. А если он станет частью меня… это как получить новые глаза. С тобой было так же?

— Пожалуй, сейчас не самое подходящее время спрашивать меня об этом, — заметил я и хлопнул ладонью по двери, готовый следить, не окажется ли на нашем пути засады.

Как я и велел ему, Барейль ждал нас в маленькой, уставленной книгами приемной возле зала совета. Вен'Дар упал в одно из глубоких кресел и благодарно принялся за горячую саффрию и хрустящий хлеб, поданные ему Барейлем.

— Паоло? — спросил я.

— Спит в ваших личных покоях, государь, — ответил дульсе. — Он прибыл два часа назад.

— А его сообщение?

— Он просил передать вам, что все прошло по-задуманному, и разбудить его, если вам будут нужны подробности. Парнишка засыпал на ходу.

Первая удача. Приятно услышать, что хоть что-то прошло как надо.

Я кивнул на дверь в зал совета.

— Все уже собрались?

— Наставники, архивариусы, мастер Мен'Тор, ваши командующие, свидетели от десяти семейств, которых выбрала госпожа Се'Арет, — все в сборе, — сообщил дульсе. — Она говорит, что, когда вы приготовитесь, каждый Наставник снимет отпечаток образа мастера Вен'Дара, а потом возложит руки на вас для подтверждения, как во время проверки на отцовство.

— Я помню, — по сути, обряд усыновления.

— Четверть часа, не больше — и все закончится.

— Хорошо. — Я понизил голос. — Ты принес то, о чем я тебя просил?

Дульсе мрачно взглянул на меня.

— Да, государь, но… — Он тоже заговорил тише.

— Никому об этом не говори. Никому. Ты меня понял, дульсе?

— Конечно, государь. — Он опустил взгляд.

— Итак, отдай это мне.

Барейль вложил мне в руку красный шелковый мешочек размером с мой кулак.

— А теперь приведи Сейри. Пусть побудет здесь, пока я не позову ее.

— Как пожелаете, государь. — Он низко поклонился и повернулся, чтобы выйти, так и не взглянув на меня снова.

Я положил ладонь ему на руку.

— Никаких благодарностей не будет достаточно за твою верную службу, мадриссе, и за ту доброту и заботу, которых не может потребовать мадрисс. Ты никогда не подводил меня. Это я потерял Путь, а не мой проводник.

Молча отведя взгляд, Барейль поцеловал мне руку и торопливо вышел. Вен'Дар поднял брови, но я не обратил на него внимания и сунул маленький тяжелый мешочек в кожаный кисет, который прицепил к поясу сегодня утром. Там уже лежал еще один предмет, вытащенный прошлой ночью из тайника в моей спальне, где он пролежал четыре года, — творение лордов, от прикосновения к которому у меня душа уходила в пятки. Как мог, я приготовился к случайностям сегодняшнего утра.