— Я пытался привести его вместе со мной. — Он дотронулся до безжизненной руки Кейрона. — Я думал…

— Ничего. — Я плакала и смеялась одновременно. — Я уверена, теперь все в порядке.

— Скажите нам, юный Герик… пожалуйста. Про лордов, — попросил встревоженный Вен'Дар. — Мы видели знаки… Простите. Я не могу ждать более подходящего времени, чтобы спросить. Я должен знать.

— Они не вернулись со мной, — ответил Герик. — Я не знаю, означает ли это, что они мертвы, но мы разделились с ними перед Чертой, и их нет во мне больше.

И он рассказал нам все, что произошло с того мига, когда он коснулся протянутой руки Кейрона.

— …И тогда я подумал, что это нечестно. Пробыть десять лет в столь страшном заключении, а потом оказаться связанным с Д'Нателем до самого конца. Больше года рабства в Зев'На. В нем оставалось еще столько жизни, и я подумал, это потому, что лишь один из них должен был умереть, причем Д'Натель, потому что он все равно не мог вернуться обратно. Думаю, я ошибся, поэтому ничего и не вышло.

— Он выбрал сам, — проговорила я. — Он сделал то, чего так хотел, — освободил тебя. И Авонар. И всех нас.

— И сам он тоже освободился, — добавил Герик. — В конце Д'Нателя больше не оставалось.

— Я рада слышать это.

— Но я хотел, чтобы он жил.

Мы сели вместе рядом с Кейроном. Я была слишком вымотана, чтобы много говорить о чем бы то ни было. Но страсти шестнадцатилетнего не так-то просто приглушить. Герик держал руку на неподвижной груди Кейрона.

— Он рядом, матушка. Он так хочет оказаться здесь, с нами.

Должно быть, было уже около полуночи, когда мы наконец убедили полумертвого от усталости Герика пойти вместе с Паоло в мои покои, чтобы поесть и поспать немного. Я пообещала, что Кейрон не останется в одиночестве, что один из нас продолжит разговаривать с ним. Паоло накинул на плечи моему сыну Вен'Даров плащ с капюшоном, чтобы защитить его от любопытных глаз. Герик все еще был приговорен к казни, его все еще боялись, и немало времени потребуется дар'нети, да и всем нам, чтобы понять, что на самом деле произошло в этот день.

Как только мальчики ушли, Вен'Дар позвал Барейля приготовить тело Кейрона к погребальному обряду.

— Его народу нужно увидеть его. Вы понимаете. Так они смогут поверить и принять.

— Конечно, я понимаю.

— Вам стоит пойти с вашими сыновьями, сударыня. Я буду ждать здесь, выполняя данное Герику обещание, пока Барейль не придет, чтобы позаботиться о принце. У вас был неизмеримо трудный день, а завтрашний принесет новые тяготы. Нам придется принять множество решений и, возможно, немного поездить по стране.

— А как же вы, Вен'Дар? Завтра вы станете помазанным Наследником Д'Арната и примете бремя заботы о вашем разрушенном мире. Возможно, именно вам необходимы несколько часов сна.

— Еще один спокойный час здесь, скорее всего, пойдет мне на пользу. Мне нужно еще многое обдумать. — Он насмешливо посмотрел на меня. — Как вы полагаете, не испытает ли когда-нибудь ваш сын сожалений о том, что мог бы стать Наследником Д'Арната?

— Нет. Не думаю, что он когда-нибудь освоится здесь. Кейрон твердо знал, что он делает, а Герик сказал вам то же самое. Даже если бы у него до сих пор оставались законные права, он не стал бы добиваться этого. Вы — единственный живущий Наследник.

— Раз так, мне точно придется еще немного поразмышлять. Вас ждет провожатый в первой караульной. Спокойной ночи, сударыня. Обещаю вам, принц не останется один сегодня ночью. — Он улыбнулся и коснулся моей руки. — Мне еще нужно кое-что ему сказать.

Так я оставила его в темнице и нашла Айме, ожидающую в караульне, чтобы отвести меня назад в мои покои. Когда я пришла, Герик и Паоло лежали, распростершись на ковре, а Роксана свернулась на диване, и все они посапывали во сне. Я улыбнулась сквозь слезы тому, как прекрасны жизнь и юность, и рухнула в постель. Роза Кейрона все еще цвела рядом с ней.

Ни сновидения, ни хотя бы просто сон не пришли ко мне той ночью. Скорее, я покачивалась в какой-то полудреме, мирно, если бы не тяжелое горе, обернувшее мои сердце и душу свинцовым одеялом. Мое долгое прощание продолжалось многие темные, тихие часы.

Но и в эту ночь моему отдыху суждено было прерваться.

— Сударыня, прошу вас… проснитесь. Госпожа моя, пойдемте скорее.

Два миндалевидных глаза сверкнули в полумраке. Барейль.

— В чем дело? — прошептала я, вдруг испугавшись за Герика, Роксану, Паоло.

Лорды вернулись. Мир рушится…

Но он лишь покачал головой и заставил меня подняться.

Я накинула платье поверх сорочки. Авонар, утомленный волнениями, тихо лежал в тусклом свете за моим окном. Даже птицы молчали, словно из уважения к усталым жителям. Паоло и Роксана все еще лежали, закутавшись в сны и одеяла Айме. Сама Айме дремала в кресле у двери, ожидая пробуждения своих подопечных. Но Герика с ними не было.

Как только мы с Барейлем вышли в коридор, я попробовала снова:

— В чем дело?

Но он лишь качал головой и тащил меня по широким галереям, вниз по изящной винтовой лестнице, через парадные гостиные дворца.

— Где Герик?

Две огромные резные ореховые двери распахнулись перед нами, и мы вошли в длинный зал с высокими сводчатыми потолками. Утренний свет, чуть тронутый розовым, под углом падал сквозь высокие окна, обнаруживая волшебный танец плавающих в воздухе пылинок. Посреди пустого, просторного помещения стоял гроб из полированного ореха, окруженный сотнями свечей в хрустальных подсвечниках. Сюда они и положат его.

Барейль не задержался у пустого гроба, но подвел меня к боковой, очень простой двери.

— Это комната приготовлений, сударыня. Видимо, та, куда они относят своих мертвых принцев, чтобы заклинаниями убрать их раны, омыть и обрядить их в то облачение, которое сочтут подобающим для погребения, — чтобы скрыть страшную правду смерти. О боги, зачем он привел меня сюда?

Комната была небольшой, рабочего вида, с мраморным столом посреди — ложе для высокочтимых мертвецов; впрочем, и оно не было занято. Ожидало. У одной стены комнаты стояла вешалка с шелковыми одеяниями всех цветов, у другой — ряды стеклянных полок со склянками масел и духов, коробками свечей, свитками, небольшими, выстланными бархатом деревянными и кожаными шкатулками, в которых лежали украшения и драгоценные камни. В другом конце комнаты протянулись несколько скамеек для скорбящих, по обе стороны от открытой двери. Окон в комнате не было, но дверь выходила в маленький сад — мягкое напоминание о жизни в комнате, служащей смерти. Совершенно в духе дар'нети.

Герик сидел на одной из скамеек, положив голову на руки.

Я пересекла комнату и положила руку ему на волосы.

— С тобой все хорошо, дорогой мой?

— Не могу заснуть, — буркнул он, не поднимая головы. — Все будет хорошо.

Вен'Дар вышел из проема, ведущего в сад.

— Доброе утро, сударыня, — мрачно приветствовал меня он. — Примите мои извинения за то, что мы разбудили вас так рано, но возник довольно-таки срочный вопрос относительно похорон принца. Мы с вашим сыном полагаем, что лишь вы можете решить его.

— Но я так мало знаю о ваших обычаях… — начала я.

— Тот, кого этот вопрос касается, объяснит вам, в чем затруднение. Это довольно сложно, но я уверен, ваших знаний окажется достаточно. Если вы только пройдете в сад…

Взбешенная всеми дар'нети и их бесконечными ритуалами, я бросилась к двери в сад. В углу, еще не затронутом ранним солнцем, некто в шелковых темно-синих одеждах склонялся над клумбой с крошечными розами.

— Простите, сэр, — окликнула его я, — я понимаю, что у вас возникли трудности с приготовлениями к похоронам принца. Прошу вас, объясните, что случилось настолько срочного, что это нужно решить, пока птицы еще не проснулись в своих гнездах. Погребальные обряды редко требуют подобной спешки.

Человек стоял спиной ко мне, а солнце светило в глаза, и, даже когда он выпрямился, мне на долгий миг показалось, что он ничего не собирается отвечать. Рассветный ветерок закружил сотни ароматов вокруг меня, пока моя голова едва не закружилась. Не от этого ли мурашки пробежали у меня по коже — или виной тому была ширина его плеч или цвет волос, стянутых заколкой, которая серебрилась в солнечных лучах?..