Ева обливалась слезами по поводу новой неудачи; Юсуфу дело представлялось иначе, куда как в более розовом свете. Он был жив и на свободе, а каких-то десять минут назад ожидал лишь пыток и смерти. К тому же его драгоценный Рас, которого старик уже не чаял увидеть, снова с ним, живой и здоровый.

А кроме того, все, что им нужно сейчас, так это сохранить жизнь и продержаться какое-то время, и они навсегда покинут эту забытую Богом долину. Дело в том, что десять дней тому назад, когда Рас вместе с Евой путешествовал по подземельям, над долиной низко пролетал самолет военно-воздушных сил Эфиопии. Пролетая над башней, он был сбит из пулеметов и рухнул в озеро. Наверняка военный самолет будут тщательно разыскивать, Юсуфу был совершенно в этом уверен. Это подтверждалось и паникой, с которой Бойгур, уверенный в гибели Раса и очередном крахе проекта, принимал меры к эвакуации. Одной из этих мер и стала ликвидация Джиба, отпечатки пальцев которого могли навести впоследствии на след Бойгура. Другой должна была стать смерть Юсуфу, чтобы заткнуть ему рот навечно.

— Как много непонятных мне вещей и слов! — грустно подытожил Рас. Внешний мир представился ему гигантской ловушкой, вход в которую распахнулся перед ним и затягивает во мрак.

— У нас будет много времени впереди для объяснений, — утешил его Юсуфу. — Я и сам далеко не все понимаю. Пойдем в мою берлогу — она куда ближе вашей, — помянем там Мирьям, да будет земля ей пухом, и обсудим возможность отомстить за нее.

По пути Рас поинтересовался, что собирался с ним сделать человек со шприцем — новый для себя термин он позаимствовал у Евы.

— Я слушал их переговоры, — ответил Юсуфу. — Они не понимали, что произошло внизу, но были напуганы и злы — той злостью, которую порождает страх. Они разглядели тебя, лежащего лицом в траве, сразу узнали. Бойгур переспрашивал несколько раз, он никак не мог поверить в такое чудо, он давно уже схоронил тебя в той пещере. А поверив, просто завизжал от радости. Говорил, что ты настоящий герой, что смерть тебе нипочем, что ты вообще неуязвим. И сразу объявил об отмене планов эвакуации. Бойгур был уверен, что власти Эфиопии замнут инцидент с самолетом, если он осуществит солидные инвестиции на их усмотрение И, возможно, он прав. Как бы там ни было, он приказал вертолету садиться и проверить, жив ли ты. Тут, кстати, он и сам умолк — призадумался, видать, что ты можешь оказаться и мертвым.

Стрелок по имени Иоганн должен был проверить, жив ли ты. Если обнаружил бы легкие ранения, подлатал бы на месте. В случае серьезных повреждений имел приказ доставить тебя на базу для лечения. Если бы ты лежал целехонький, просто контуженный и без сознания, он усыпил бы тебя с помощью этого шприца, а вертолет слетал бы тем временем на башню за твоей нареченной. Экипаж вертолета должен был инсценировать ее побег, затем изобразить активный розыск. Девица нашла бы тебя, и все дальше пошло бы по сценарию. Бойгур сказал, что хоть пора и не приспела, но чертова девчонка решила уморить себя голодом и, похоже, не шутит. Он надеялся, что ты ей понравишься.

Руди — так звали пилота — сказал, что на земле что-то не так, что-то вызывает у него подозрения; и действительно, не мог ведь ты в одиночку и голыми руками устроить такое побоище. Он не хотел приземляться, но Бойгур угрожал ему смертью в случае неподчинения.

Юсуфу приумолк; помолчав, добавил:

— Бойгур уже давно мог убедиться, что события всегда ускользают из-под его контроля, никогда не происходят так, как он задумывал. И что так будет всегда. Но он не хотел в этом признаться даже самому себе Он воистину сумасшедший!

— А теперь, — мягко попросил Рас, — еще разок, все с самого начала, только помедленнее!

Почти весь следующий день беглецы провели у озера, скрытно наблюдая из прибрежных зарослей за каменным колоссом. Тысячефутовая глыба черного, блестящего на солнце камня и раньше, после рассказов Мирьям о ее древнем искусственном происхождении, казалась Расу чуждой всему окружающему. Теперь, когда он знал, что Мирьям потчевала его красивыми байками, которым он и прежде не очень-то доверял, башня стала еще неприятнее взору, будто удвоив исходящую от ее черноты угрозу.

Но ничего не происходило. Никаких признаков жизни, кроме парящей вокруг вершины орлиной четы. Юсуфу указал место, с которого Бойгур любил наблюдать через мощную оптику происходящее внизу, особенно следить за Расом. Юноша прищурился, но ничего там не различил.

— Он вызовет по радио помощь, можешь не сомневаться, — сказал старик. — Уже завтра, в крайнем случае послезавтра, прилетит новый вертолет. Должно быть, большой — с запасами топлива и прочими грузами. И охота на нас продолжится. Бойгур не успокоится. Это демон, а не человек — уж я-то знаю!

— Расскажи-ка мне побольше об устройстве башни, — попросил Рас. — Расскажи все, что может пригодиться человеку, который захочет сразиться с ее обитателями.

— Что? Да ты, наверное, разыгрываешь меня, сын! — изумился Юсуфу. Но просьбу исполнил.

Слушая, Рас задавал множество уточняющих вопросов, затем поведал о своем замысле. Оба — и Ева, и Юсуфу — энергично набросились на него с протестующими воплями, убедительными резонами, даже просто запретами. В конце концов Юсуфу, махнув рукой, сказал Еве:

— Зря стараемся — ему все как горох об стенку. Мне знаком этот взгляд. Рас уже все для себя решил. И кроме смерти, его ничто не остановит.

Остаток дня посвятили подготовке к восхождению. Для этого пришлось сходить к пещере в скалах. Рас успел часок подремать, затем, уже в сумерках, следом за Евой и Юсуфу уселся в челнок. В темноте, предшествующей восходу луны, они подгребли к скальному подножию утеса. Здесь Рас поцеловал на прощание Еву и старика, утер им слезы и, отмахнувшись напоследок от их безнадежных протестов, выскочил из челнока.

Вслепую нащупывая знакомые прежде выступы, находя новые, он начал свое медленное восхождение. Первое время руки не соскальзывали, как казалось Расу, от мощного внутреннего огня, который буквально припаивал его к камням. Всползая, он неуклонно удалялся от челнока, который быстро подернулся мглой в нескольких ярдах у основания, где Ева с Юсуфу решили ждать до самого рассвета, ждать исхода, каким бы он ни был, готовые подобрать его при падении — живого или мертвого.

Скоро взошла луна, и Рас снова увидел лодку с двумя крошечными фигурками. Он махнул им рукой — они не ответили, Рас уже был невидим для них. А может быть, он забрался уже так высоко, что сам не мог различить движений рук сидящих в лодке.

Рас видел сверху серебристую гладь озера, окаймленную лесным мраком, и белое перышко далекого водопада. Луна поднималась выше, а с нею вместе и Рас, хотя уже далеко не так резво, как у самого подножия. И не так уверенно. Пальцы рук стали застывать. Одетый в рубашку, штаны и мокасины из оленьих шкур, под ударами падающего сверху, обжигающего, насыщенного, казалось, крупинками льда ветра, Рас начал замерзать.

Опора за опорой, хватка за хваткой — он неуклонно продолжал свой изнурительный подъем. Порою в поисках новой опоры приходилось отклоняться от намеченного маршрута, порою — даже возвращаться назад в поисках обходных путей. Дважды он обнаруживал, что почти на четверть окружности башни отклонился от маршрута, и вносил коррективы, искал возможности вернуться к вертикали, выводящей на заранее намеченную точку.

И наступил момент, когда юноша почувствовал, что ни секунды не сможет больше удержаться на скале. Но он не мог и остановиться, не мог и позволить себе повернуть назад. Рас карабкался без всякого снаряжения, без крючьев и веревок, вооруженный одним лишь ножом, карабкался на пальцах рук и ног, зачастую не находя опоры ногам и повисая на одних только руках. Его мозолистые пальцы давно уже покрылись ссадинами и кровоточили — это делало подъем еще опаснее, Рас мог соскользнуть. Он отирал пальцы об одежду; скоро рубашка на нем затвердела, покрытая коркой запекшейся крови. В конце концов он решил надеть перчатки, которые изготовили и чуть ли не силой всучили ему Ева с Юсуфу. Перчатки снижали чувствительность пальцев, но рисковать потерей крови и в результате надежного сцепления рук со скалами было еще опаснее.