Самым подходящим объяснением является все же тезис относительно “бумажного тигра”. Такой вывод напрашивался сам собой, поскольку правительство США оставило без внимания те атаки против американских военных объектов, которые предшествовали событиям 5 августа. Это было совершенное 3 февраля нападение вьетконговцев на американскую резиденцию в Контуме, взрыв бомбы 7 февраля в сайгонском театре, куда, как все знали, ходили только американцы. 2 мая был потоплен корабль США “Кард”, а 4 и 6 июля подвергся атаке лагерь спецназа. И во всех случаях не последовало никакой реакции со стороны Соединенных Штатов. То, что 2 августа коммунистам сошло с рук нападение на “Мэддокс”, укрепило Политбюро в мысли, что США – возможно, по причинам внутреннего характера – будут молчать и дальше. Как ни поверни, но, с точки зрения Хо и Зиапа, Америка вполне заслуженно считалась “бумажным тигром”.
Летом 1964-го, в год президентских выборов, “мирному кандидату” Джонсону очень хотелось избежать каких-то осложнений во Вьетнаме. По результатам опросов, более двух третей народа Соединенных Штатов относились к Вьетнаму весьма индифферентно, что вполне устраивало действующего президента‹25›. Так, нападения и гибель американцев оставались без ответа. Но возникает вопрос. Что было бы, если бы первые атаки на объекты США во Вьетнаме получили достойный отпор? Если, как уверяют иные ученые мужи, Вьетнамская война была “войной упущенных возможностей”, не являлось ли нежелание Джонсона со всей жесткостью пресечь “тестовые” атаки начала 1964-го как раз одной из таких “упущенных возможностей”?
В нападениях на американские эсминцы прослеживается склонность Зиапа к поспешным действиям. Вспомним хотя бы его “стратегическое” решение начать в отсутствие Хо в 1944-м неподготовленное восстание или же преждевременно предпринятое 1951-м Всеобщее наступление. Вторым “фирменным знаком” Зиапа являлась его неспособность быстро разбираться в чем-то новом для него, будь то неизвестная тактика, не применявшееся ранее вооружение или даже род войск. Таких промахов он допускал немало, начиная с чуть не ставшей для него и Хо роковой атаки французских парашютистов в 1947 году и кончая неумением оказать противодействие вертолетным рейдам в 1963-м. На сей раз промашка вышла с “большой войной” на море.
Одним из важнейших результатов нападения северных вьетнамцев на американские суда стала резолюция по Тонкинскому заливу. 10 августа она прошла, получив полное одобрение в нижней – 416-0 – и почти полное – 88-2 (против голосовали сенаторы Морз и Стивене) – в верхней палате конгресса США‹26›. Данная резолюция предоставляла президенту широкие права, в том числе право использовать любые силы и средства для оказания содействия Южному Вьетнаму и другим союзникам Соединенных Штатов в Юго-Восточной Азии. С течением времени, по мере того как груз войны становился все более ощутимым, вышеназванная резолюция также оказалась под прицелами критиков конфликта.
Но это все в будущем, а тогда, в 1964-м, перед Джонсоном возникали проблемы, требовавшие немедленного решения. Хаос в Южном Вьетнаме по-прежнему нарастал, а конец приближался со все возраставшей скоростью. Правительство Каня, которое и раньше неспособно было навести порядок в стране, фактически уже ничем не управляло. Осенью 1964-го на улицы вышли студенты, буддисты и католики. Все они добивались чего-то своего, часто совершенно противоположных вещей. 3 сентября заместитель министра обороны (по вопросам международной безопасности) Макнотон откровенно говорил: “Обстановка в Южном Вьетнаме ухудшается… Она настолько плоха, что, если мы не придадим новизны характеру нашей политики там – а возможно, даже если и сделаем так, – ситуация все равно будет продолжать регрессировать”‹27›. Из своей резиденции на Гавайях главнокомандующий вооруженными силами США в районе Тихого океана (ГЛАВКОМТИХ) адмирал Шарп направил подчиненным ему командующим датированное 25 сентября послание, где среди прочего говорилось: “1. Политическая ситуация в РВ в настоящий момент настолько нестабильна, что нельзя с уверенностью сказать, какие действия нам придется предпринимать в будущем. Так, например, может сложиться положение, при котором мы будем вынуждены иметь дело с недружественным нам правительством, или же в стране не окажется никакого правительства”‹28›.
Силы Северного Вьетнама и Вьетконга продолжали оказывать все возрастающий натиск на южновьетнамское правительство и на Соединенные Штаты. 11 октября три батальона Вьетконга атаковали части АРВ в провинции Тай-Нинь, причем южные вьетнамцы понесли большие потери. 1 ноября, как раз накануне президентских выборов в США, вьетконговцы подвергли минометному обстрелу авиабазу Соединенных Штатов в Бьен-Хоа, расположенную всего в нескольких километрах от Сайгона. Операция стоила жизни четырем американцам, было уничтожено пять бомбардировщиков В-57, а еще восемь машин получили серьезные повреждения. В Белом доме и в Пентагоне опять сотрясали воздух и размахивали кулаками, но акции возмездия не последовало. Администрация президента пыталась что-то объяснять, но все и так всё понимали. Не мог же “кандидат мира” Джонсон за три дня до голосования бомбить Северный Вьетнам, ставя под угрозу собственную победу на выборах. Недаром же Ленин говорил, что в политике не существует морали, есть только соображения целесообразности‹29›. Все в том же ноябре два полка Вьетконга развернули одно из самых успешных наступлений в провинции Бинь-Динь. К концу месяца ключевая территория полностью находилась в руках коммунистов.
Одержав убедительную победу на выборах 1964 года, Джонсон оказался перед как никогда более реальной перспективой потери Южного Вьетнама. Как военные, так и политические советники требовали от президента решительных действий, тот собирал бесполезные совещания, а в конце ноября вызвал из Сайгона посла Тейлора. Последнему пришлось покидать Белый дом через черный ход, чтобы не попасться на глаза репортерам и не оказаться вынужденным признаться им, что (по совершенно справедливому выражению Макнамары) “ситуация летит к чертовой матери”‹10›.
24 декабря неустановленные лица взорвали в Сайгоне гостиницу, предназначенную для проживания младших американских офицеров. Двое американцев погибли, тридцать восемь получили ранения. Ответственность за акцию взял на себя Вьетконг. Посол Тейлор, ГЛАВКОМТИХ адмирал Шарп и ОКНШ настаивали на том, чтобы президент отдал приказ о проведении авиарейда на армейские казармы в Северном Вьетнаме. И снова получили отказ.
Спустя четыре дня вьетконговцы впервые развернули наступление силами целой дивизии. 9-я дивизия Вьетконга захватила католическую деревню Винь-Гиа, расположенную в семидесяти километрах к востоку от Сайгона. В ходе операции коммунисты уничтожили две элитных воинских части АРВ – 33-й батальон рейнджеров и 4-й батальон морской пехоты. На сей раз вьетконговцы проявили особенную дерзость. Вместо того чтобы скрыться после акции (как всегда случалось прежде), они находились в районе проведения операции в течение четырех дней, после чего отступили. В конце 1964 года и Политбюро ЦК ПТВ и США сознавали, что обстановка в Южном Вьетнаме уже даже не критическая.
Казалось, дальше некуда, но, как выяснилось, могло быть и хуже. В том “черном декабре” 1964-го, что называется, на горизонте замаячил призрак северовьетнамских Главных сил. В декабре в штаб КОВПЮВ поступили верные сведения о том, что на Центральном плоскогорье Южного Вьетнама отмечено появление одного и ожидается прибытие еще двух полков Главных сил АСВ. Все три полка, 101-й, 95-й и 32-й, принадлежали одному соединению, и это означало, что скоро на севере Южного Вьетнама сконцентрируется целая 325-я дивизия АСВ. По сути дела, именно решение высшего северовьетнамского руководства отправить на Юг свои регулярные войска стало одним из “поворотных событий” Второй Индокитайской войны. То, что произошло, явилось самым настоящим вторжением на территорию суверенного государства. Первый шаг вьетнамских коммунистов на пути перехода революционно-освободительной войны из первой фазы во вторую и соответствующая реакция американцев подразумевали адекватное расширение масштабов боевых действий. Отныне ареной конфликта не мог служить уже один только Южный Вьетнам.
