В то время как военные перспективы операции “VULTURE” не внушали большого оптимизма, дипломатические, политические и психологические последствия и вовсе выглядели малоутешительными. Что, если в результате авианалетов Рэдфорда в Индокитай хлынут миллионные массы китайских коммунистов? Не присоединится ли к Китаю Россия, особенно если придется применить против Китая ядерное оружие? Не встанут ли таким образом Соединенные Штаты на скользкую дорожку, которая в конечном итоге приведет к третьей мировой войне? А как насчет союзников? Готовы ли США и Франции сражаться с врагами “один на один”? Подобные вопросы ставили под сомнение само существование Соединенных Штатов, а ответа не знал никто. И вот еще как на все это посмотрит американский народ? Поддержит ли страна, насилу выпутавшись из Корейской войны, очередную азиатскую авантюру? Даст ли общественное мнение в США военным и политикам санкцию выступить на помощь французским “колониалистам” против “сражающихся за независимость Вьетнама” бойцов Вьетминя?
Как ни удивительно, несмотря на военный и политический риск предложенной им операции, адмирал Рэдфорд смог найти в Америке двух ее сторонников, или, вернее, квазисторонников. Ими оказались Джон Фостер Даллес, “непробиваемый” и “несгибаемый” борец с коммунизмом{92}, и вице-президент Ричард Никсон. Даллеса не только не пугала идея Рэдфорда о нанесении бомбардировщиками В-29 ударов по войскам Зиапа под Дьен-Бьен-Фу, он даже считал это полумерами и выдвигал долгосрочный план, предусматривавший создание международной организации по недопущению захвата Юго-Восточной Азии коммунистами. Вице-президент Никсон также поддерживал “VULTURE”, но проявлял больше “кровожадности”, откровенности и реализма, чем даже адмирал Рэдфорд. Он выражал готовность поддержать ввод американских сухопутных сил во Вьетнам в случае неудачи бомбового удара, тогда как Рэдфорд старательно избегал ответа на этот важный и очень щекотливый вопрос.
Президент Эйзенхауэр в характерной для себя манере то выказывал склонность оказать поддержку плану Рэдфорда, то проявлял тенденцию к обратному. Он дал указание Даллесу организовать собрание лидеров конгресса, на котором бы сам Эйзенхауэр как президент не присутствовал. Встреча конгрессменов произошла 3 апреля в Белом доме и стала “моментом истины” для “VULTURE”. Среди собравшихся находились сенаторы Ноуленд и Милликен (оба от республиканской партии) и сенаторы-демократы Рассел, Клементе и Линдон Бейнс Джонсон. Нижнюю палату представляли конгрессмены Мартин, Маккормак и Прист, а исполнительную власть – Даллес, министр обороны Роджер Кейес и министр ВМС Андерсон. Что очень важно, адмирал Рэдфорд был единственным военным из присутствовавших на заседании высокопоставленных лиц.
Рэдфорд прямо и без оговорок указал на три основных момента:
(1) Юго-Восточная Азия и Индокитай находились в сфере интересов национальной безопасности Соединенных Штатов; (2) французское правление во Вьетнаме со дня на день обещало рухнуть, и страна могла попасть в руки коммунистов; (3) США надлежало немедленно принять меры, если только потом Америка не собиралась заплатить еще большую цену. Затем Рэдфорд в общих чертах обрисовал план операции “VULTURE”.
Предложение Рэдфорда ошеломило представителей законодательной власти, один репортер, описывая их состояние, употребил выражение “долбанутые”‹37›. Затем собравшиеся принялись задавать вопросы. Означает ли эта акция вступление страны в войну? Рэдфорд ответил утвердительно. Вмешаются ли китайцы? Даллес сказал, что он не знает, но считает, что нет. Понадобится ли участие сухопутных сил? Рэдфорд признался, что не знает. Затем сенатор Клементе “выстрелил” первым ключевым вопросом: “Кто еще из Объединенного комитета начальников штабов поддерживает ваш план?” Рэдфорд ответил, что никто. “Как вы это объясните?” – поинтересовался сенатор. Рэдфорд сказал: “Я провел на Дальнем Востоке времени больше, чем любой из них, и лучше знаком с обстановкой”‹38›. Удивительно, но законодатели фактически позволили Рэд-форду уйти от ответа, сделав это, мягко говоря, не вполне соответствующее истине заявление. Затем Линдон Джонсон “обрушил” на сторонников плана следующий залп: “На союз с какими странами мы сможем рассчитывать и смогут ли они послать в регион сообразные по численности войска? Велись ли уже переговоры с союзниками?” Даллес ответил, что переговоров не было. После двухчасового заседания стало очевидно, что лидеры законодательного органа не намерены поддержать план Рэдфорда, по крайней мере, если участия в акции не примут “серьезные союзники”. Идея “VULTURE” получила смертельную рану, но ее сторонники не собирались легко сдаваться.
Вопрос, касавшийся союзников, стал самым труднопреодолимым препятствием на пути претворения в жизнь плана Рэдфорда. Британцы, в лице самого Уинстона Черчилля, этого мужественного старого бойца, и его министра иностранных дел Энтони Идена, выступили решительно против военных операций США в Индокитае. Они опасались вторжения в регион войск Китая, дальнейшей эскалации событий, вмешательства России и, как следствие, третьей мировой войны. Британцы не хотели каким-либо образом поставить под угрозу срыва Женевскую конференцию, намеченную на 26 апреля с целью урегулирования положения в Индокитае.
Даже французы, которые-по крайней мере, в военном отношении – более других выигрывали от операции “VULTURE”, колебались – то поддерживали план, то выступали против него, то вновь склонялись к его поддержке. 4 апреля они информировали правительство Соединенных Штатов о том, что одобряют американский замысел, если только будут предприняты немедленные и широкомасштабные действия. Американцы ответили уже на следующий день, 5 апреля. Соединенные Штаты не смогут ничего предпринять в том случае, если не будет сформирована коалиция, в которую войдет и Британское Содружество. По всей вероятности, сыграло свою роль мнение, выраженное конгрессменами 3 апреля. Затем 6 апреля французы внезапно высказались против плана Рэдфорда и создания коалиции для обороны Юго-Восточной Азии, поскольку, как значилось в заявлении французского кабинета министров, общественное мнение во Франции более не готово поддерживать войну. Страна желала развязаться с индокитайской проблемой, а предстоящая конференция в Женеве виделась самым быстрым средством достижения цели. Нельзя предпринимать каких-либо мер, вроде операции “VULTURE”, способных помешать принятию компромиссного решения в Женеве. Еще одно очко не в пользу “VULTURE”.
Однако 23 апреля, когда ситуация в Дьен-Бьен-Фу для французов ухудшилась, правительство вернулось к поддержке плана Рэдфорда. Оно обратилось к госсекретарю Даллесу с просьбой пересмотреть решение от 5 апреля и начать операцию “VULTURE”. Даллес отказался и привел несколько веских причин: надо получить согласие союзников, а для этого требуется время, военные Соединенных Штатов считают, что теперь уже слишком поздно и развертывание “VULTURE” не сможет спасти гарнизон, а кроме того, падение Дьен-Бьен-Фу вовсе не означает, что Франция должна капитулировать в Индокитае.
Но идея операции “VULTURE” не хотела умирать. 24 апреля французы в последний раз воззвали к заокеанскому союзнику. Американцы решили все же начать операцию, в том случае если британцы примут в ней пусть даже символическое участие вместе с США и Францией. Британцы отказались, и, подергавшись в агонии, “VULTURE” приказала долго жить.
Вглядываясь из настоящего в прошлое – в туманную дымку, все еще окутывающую некоторые аспекты “VULTURE”, – не перестаешь удивляться провидческим взглядам Никсона, Даллеса, Рэдфорда и Риджуэя. Первые трое пусть смутно, но смогли разглядеть через годы неизбежность американского вмешательства в дела Индокитая и понять, что если уж вступать в войну там, то скорее раньше, чем позже. Однако прославленный солдат, Мэтт Риджуэй, сумел увидеть нечто большее и более важное, чем просто военное вмешательство. Он сознавал, что воевать во Вьетнаме придется не только американской авиации и флоту, что это повлечет за собой длительную и кровопролитную кампанию на Азиатском континенте.
