Полученные Киссинджером ответы можно классифицировать по двум основным принципам – оптимистические и пессимистические. КОМКОВПЮВ, ГЛАВКОМТИХ и ОКНШ, а также посольство США в Сайгоне придерживались высокого мнения о потенциале ВСРВ, не сомневались в падении боеспособности частей противника и видели подвижки на пути реализации программы умиротворения. Пессимисты (ЦРУ, государственный департамент и особенно гражданские в МО) возражали, утверждая, что прогресс во Вьетнаме призрачен. В качестве главного аргумента они приводили состояние дел в южновьетнамском правительстве и в высших военных кругах в Сайгоне. Тем временем разница между мнениями первой и второй групп не была принципиальной, а заключалась лишь в степени оценок. Никто уже не верил в возможность выиграть войну в обозримом будущем, и даже в КОВПЮВ и в посольстве США в Сайгоне сомневались в способности ВСРВ длительное время самостоятельно защищать страну против действующих вместе ВК и АСВ‹2›. Более того, никто из руководителей различных американских учреждений в Сайгоне не питал иллюзий в отношении возможностей ПЮВ в ближайшем будущем завоевать сердца и умы граждан Южного Вьетнама.
Собранные опросные листы легли в основу разработанного Киссинджером меморандума по изучению вопроса национальной безопасности № 1 (National Security Study Memorandum 1, сокращенно NSSM-1). В этом документе четко отражалось несходство взглядов руководства различных ведомств относительно настоящего и будущего войны. Так, например, КОВПЮВ и ЦРУ не могли прийти к единому мнению по поводу численности вражеских войск на территории Южного Вьетнама и важности Сиануквиля и Камбоджи как источников снабжения вооруженных сил коммунистов. По прочтении документа любому становилось очевидным, что у ведомств нет единства в том, что касается самих исходных данных, не говоря уже об их интерпретации. Конечно, главная задача создания NSSM-1 состояла в том, чтобы подчеркнуть отсутствие консенсуса между службами относительно самой обстановки и способов ведения войны‹3›. Киссинджер мог использовать разногласия для нейтрализации одного ведомства с помощью другого. Очевидно, что одно из них ошибалось, но какое? Единственным ответом было: оба, что более всего устраивало и Киссинджера и Никсона. Оба служебных органа пришли к единому мнению в одном основополагающем вопросе: ведение международной политики и войны не должна осуществлять бюрократия, этими процессами следует управлять прямо из Белого дома.
Так или иначе, список требований для разработки нового политического курса во Вьетнаме был готов. Однако прежде, чем США успели сделать следующий шаг в данном направлении, Политбюро ЦК ПТВ в Ханое взяло игру в свои руки, открыто показав кукиш администрации Никсона. 22 февраля 1969 года, до того как Киссинджер получил обратно свои объемистые опросные листы, Зиап развернул новое наступление по всему Южному Вьетнаму.
Чтобы понять мотивы, которыми руководствовались коммунисты, нужно посмотреть, что делалось, так сказать, “по ту сторону холма” в январе и феврале 1969-го. Ввиду событий, имевших место в начале прошлого года, Политбюро ЦК ПТВ считало необходимым предпринять какие-то акции в связи с плачевным положением дел в частях АСВ и особенно ВК, моральный дух личного состава которых значительно упал. За счет мероприятий в рамках программы умиротворения американцам и их союзникам удавалось достигать все больших успехов в контролируемых коммунистами районах. Две последние атаки мая и августа 1968-го захлебнулись, не успев даже начаться. Труонг Чинь предложил выход – “вернуться к затяжной войне”, к партизанским методам ведения боевых действий, сделав упор на использование специально подготовленных коммандос-са-моубийц, называемых “саперами”. В общем, с августа и до конца 1968 года война превратилась в серию многочисленных стычек сравнительно небольших подразделений, рейдов, а также артиллерийских и минометных обстрелов с дальних позиций.
Однако по итогам 1968 года не всё складывалось так уж плохо для Политбюро ЦК ПТВ. 31 октября президент Джонсон приостановил бомбардировки Северного Вьетнама, что открыло коммунистам практически свободный доступ в Южный Вьетнам. Начались переговоры, предоставлявшие время и возможность использовать его для достижений политических и психологических преимуществ. К тому же Хо, Зиапу, Ле Зуану и остальным стало очевидно, что США не ставят себе целью победу в войне. Кроме того, в Северном Вьетнаме поняли, как уязвима общественность США к воздействию с помощью их методов работы с населением государства – военного противника, или дич ван, поскольку в 1968-м открылся еще один фронт – фронт, на котором граждане США, пацифисты и диссиденты, сражались против своей страны.
В начале 1969-го произошло еще нечто такое, что подтолкнуло Политбюро ЦК ПТВ к действиям, – инаугурация Ричарда Никсона. В Политбюро знали, что Никсон -убежденный антикоммунист, и решили проверить, что это означает на практике, посмотреть, каким окажется подход нового главы государства к войне во Вьетнаме. Наступление неминуемо привело бы к жертвам среди личного состава американских войск, что должно было вызвать всплеск антивоенных демонстраций и тому подобных акций протеста в Соединенных Штатах. Это могло сыграть на руку коммунистам в процессе переговоров.
В соответствии с этим, 31 января 1969 года ЦУЮВ издало директиву № 71 – приказ начать наступление 22 февраля 1969-го. В отличие от наступления годичной давности первостепенными целями атак должны были стать американские войска и военные объекты, во вторую очередь предстояло разрушать линии коммуникаций и действовать против набиравшей массу как снежный ком программы умиротворения. Южновьетнамские базы и войска были низкоприоритетными целями нападений. Чтобы достигнуть поставленных задач, нужно было ударить чувствительно, потому – хотя по характеру своему новое наступление носило не столь массированный характер, как Новогоднее, – оно все же превосходило по мощности бледные майские и августовские атаки 1968-го. Главные и Региональные силы Вьетконга, при значительном содействии АСВ, подвергли нападениям 125 объектов, в то время как по еще 400 наносились артиллерийские и минометные удары. Имели место два штурма силами полков и шестнадцать атак батальонного уровня, причем все их удалось довольно легко отразить. Разведка отслеживала акции на стадии подготовки и своевременно доводила все надлежащие детали до сведения командования. Не обошлось без потерь с американской стороны (за три недели наступления погибли 1140 военнослужащих), между тем программа умиротворения продолжала работать ритмично. В военном плане противник достиг очень немногого, если не считать, конечно, успехов на “внутреннем фронте” в самих Соединенных Штатах, где успешно реализовывалась программа дич ван.
Зиап и его товарищи по партии не предусмотрели одного – какой эффект окажет провал наступления на и без того изрядно поколебавшиеся волю к победе и моральный дух ВК. В первую же неделю американским войскам сдалась тысяча перебежчиков, а к 1 июля 1969-го их количество достигло 20 000 человек, что на 2000 больше, чем за весь 1968 год‹4›.
Политбюро ЦК НТВ не рассчитало и того, что своим наступлением 22 февраля оно разозлит Ричарда Никсона. Он решил наказать Ханой за нарушение туманных “соглашений” (официально так и не ратифицированных и даже не записанных), в соответствии с которыми коммунисты “обязывались” в обмен на приостановку бомбардировок воздерживаться от агрессивных действий, то есть как раз от таких наступлений, как в феврале 1969-го.
Сложность для Никсона заключалась не в том, карать или не карать, а в том, как карать. Проще всего было возобновить бомбардировки Северного Вьетнама. Но бомбардировки (как считалось в тот момент) плохо помогали в прошлом, кроме того, возобновление воздушных налетов грозило шквалом антивоенных протестов. К тому же авиарейды могли подкопать здание переговорного процесса в Париже со всеми вытекающими последствиями политического и дипломатического характера для Никсона.
