Сергей послушно передал права, техпаспорт и все прочее.

– По доверенности? – спросил один из них, продолжая внимательно изучать бумаги.

– Так точно, товарищ лейтенант.

Сергей попристальнее взглянул на лейтенанта, и что-то в его лице показалось ему знакомым.

– Что-то вы совсем как в армии… – усмехнулся тот.

– Привычка, товарищ лейтенант. Десять лет как один день.

– Где служили?

– На Кавказе.

Милиционер усмехнулся.

– Очень приятно. Сам недавно оттуда… – и почти вслух прочитал фамилию: – Кузьмичев?

– Так точно, Кузьмичев.

– Сергей?! – Глаза лейтенанта загорелись. – Сергей, я ж тебя помню. Владимира Старкова не помнишь?

– По-моему, да… Смутно.

– Я был в разведроте, ты в СОБРе.

– Теперь вспомнил, – кивнул головой Кузьма.

– Вот что, Кузьмичев, – лейтенант достал из планшетки листок бумаги, чиркнул номер телефона. – Будет время, позвони. Посидим почирикаем.

– Обязательно. – Сергей пожал ему руку, повернулся.

– А может, все-таки проверим? – спросил второй мент, совсем мальчишка.

– Сдурел? – возмутился лейтенант. – Нашел кого проверять. – И совсем по-свойски спросил Кузьму: – Чем промышляешь?

– Да так, – печально улыбнулся Сергей. – Барахлом. Жены челночат, мы помогаем.

– Счастливой дороги.

– Того же. Позвоню.

Сергей нырнул в салон, Санек от облегчения шумно выдохнул.

– Пронесло?

– Попал на сослуживца.

– Иди ты! Мент – сослуживец? Это ж клево! А где служили?

– Служили там, сынок, где тебе служить не желал бы, – хлопнул его по затылку Сергей.

– Здоровски! – продолжал радоваться Санек. – Мент – кореш! Его бы на нашу сторону.

– Поглядим.

Штаб центральных располагался в узком переулочке – в самом центре города – в небольшом, с виду неприметном кафе «Огонек». Возле кафешки стояло несколько крутых тачек – от джипов до длиннющих американских машин.

Трое «Жигулей», набитых пацанами из команды Кузьмы, остановились метрах в пятидесяти от кафе. К машине, где сидел Кузьма, подошел Вадим.

– Значит, еще раз, – уточнил Сергей. – Как только я выхожу из кафе и сажусь в машину, вы выскакиваете с двух сторон – как бы навстречу друг другу – и шпарите перекрестным. Желательно, чтобы все обоймы остались пустыми. «Калаши» выбрасываете здесь же.

После инструктажа Кузьма в сопровождении Санька и Аркадия подрулил ко входу в кафе. Втроем подошли к двери, и здесь их остановили двое накачанных парней.

– Закрыто, – сообщил один из них. – Спецобслуживание.

– Мы к Ходе, – сказал Кузьма.

– Он назначал?

– Скажи, что Кузьма хочет с ним побазарить.

Парень не без тупости прикинул, надо идти или нет к Ходе, и все-таки кивнул.

– Спрошу. – И удалился.

Оставшийся охранник встал посередине входа, демонстрируя таким образом свое намерение не пускать Сергея, и они некоторое время в упор смотрели друг на друга.

Вернулся первый охранник, кивнул:

– Иди. Но один.

– Один? – Сергей оглянулся на напрягшегося Санька, кивнул. – Ладно, один, – и вошел в кафе.

Братвы тут было немерено – от могучих качков до довольно изящных парней. Кое-где за столиками сидели девицы – видно, подруги некоторых братков.

Хода сидел в углу кафе, и по тому, с каким вниманием он смотрел на вошедшего, было понятно, что встреча ему и неожиданна, и интересна.

Сергей быстро сориентировался, прямиком направился к лидеру группировки, будто знал его тысячу лет.

– Привет, братан, – протянул руку.

Хода никак не среагировал на дружелюбный жест, даже не шелохнулся, насмешливо смотрел на гостя. Показал на свободный стул.

Кузьма садиться не стал.

– Есть базар, – сказал.

– Вот и побазарим.

– С глазу на глаз.

Хода хохотнул:

– А мне от братвы нечего скрывать! Тут все свои, – посмотрел на сидящих за столом, подмигнул. – Или я гнуловку давлю?

Братва заворочалась, заурчала. Хода снова кивнул на стул:

– Садись на толчок, самое место для тебя… – налил себе крепкого, чифирного чая, сделал глоток. – Так ты и есть тот самый Кузьма?

Сергей молчал.

– А где ж твои отморозки? Ходят слухи, что они тобой чуть ли не из дурдома набраны?

– Не по делу базаришь, Хода, – заметил Кузьма.

– Иди ты! – деланно удивился тот. – Давай базарь по делу, я с утра уши вымыл.

– Ты, Хода, со своей братвой сидишь на большом куске пирога. Надо бы поделиться.

В мгновенно повисшей тишине негромкий голос Ходы прозвучал как шлепок по физиономии:

– С кем?

– С моей братвой, к примеру.

– Шутишь, брат, или гонишь предъяву на полном серьезе?

– Сюда ради шуток не ходят.

Хода засмеялся.

– Вот это верно. Даже удивляюсь, каким ветром тебя сюда задуло! А вдруг как в той сказке получится: всех впускать, никого не выпускать?

– Арсен, думаю, протянул бы нам руку братства. Мы же хотим быть в общем деле.

Хода поднялся, приблизил свое лицо почти вплотную к Кузьме.

– Не трогай Арсена, сука! Это вы его завалили! Вы, долбаные отморозки! И мы будем добивать вас за каждым углом! Запомни это, Кузьма! А тебе свинчатку вложим в лобешник в первую очередь!

Сергей поднялся.

– Ты бы еще прикинул мозгами, Хода, а я через пару деньков загляну.

– Если доживешь, крыса! Считай, счетчик включен.

– Посмотрим, – усмехнулся Кузьма и двинулся к выходу.

На его пути выросло сразу несколько амбалов. Парни выжидательно посмотрели на Ходу. Тот помолчал, взвешивая ситуацию, потом взмахнул:

– Сегодня пусть еще живет.

Сергей прошел сквозь столпившуюся братву, толкнул дверь и оказался на улице.

Было совсем уже темно, за освещенным двором поблескивали подфарниками машины.

Санек мгновенно встал рядом с Кузьмой, и они молча зашагали к своему «жигулю». Оглянулись. На входе в кафе стояла целая группа чужой братвы, о чем-то переговаривалась, смотрела им вслед.

Сергей сел за руль, Санек рухнул рядом, перекрестился:

– Ну, Господи, помоги.

Они сильно, с визгом шин, рванули с места, и в этот момент с двух сторон – навстречу друг другу – с ярко включенными фарами выскочили два других «жигуленка», из окошек с опущенными стеклами высунулось по четыре ствола, и они открыли невероятной силы и частоты огненный ураган.

Братва на входе бросилась врассыпную, но пули тут же скосили ее. Пацаны вылетели из «Жигулей», подбежали к кафе и от живота стали расстреливать всех собравшихся внутри.

Люди кричали, пытались спастись от расстрела в упор, не успевали даже достать оружие.

Затем пацаны из группировки Кузьмы бросили «калаши», отступили к своим машинам и на сумасшедшей скорости понеслись в темноту улиц.

Раннее утро, еще темно. Хотя воздух уже дрогнул от надвигающегося дня.

Во двор, где жил Саныч, въехал темный «Москвич», из него вышли два мужика, направились к подъезду. Набрали код, сели в лифт, поднялись на соответствующий этаж.

Нажали на кнопку в дверь Саныча.

– Кто-о? – раздался певучий голос из-за двери.

– От хозяина, – ответил один из мужчин.

Дверь открылась, на пороге появился радушный Саныч. Передний мужчина тут же достал из кармана пистолет с глушителем, в упор выстрелил в голову Саныча.

Убитый повалился кулем. Мужчина сделал еще один – контрольный – выстрел, после чего оба вошли в квартиру. Взяли за ноги бездыханное тело и, захлопнув дверь, отволокли его в полумрак жилья.

В приемной Часовщика находились сразу две секретарши и два дюжих охранника. Сергей сидел на гостевом диванчике, не спеша листал свежие газеты.

Негромко звякнул звонок на столе одной из секретарш, и та скрылась за красивой дверью хозяина. Быстро вернулась, сказала Кузьме:

– Пройдите.

Тот отложил газеты, одернул пиджак, вошел в кабинет.

Кабинет был по-настоящему роскошным. Дорогая с позолотой мебель, изысканные и, по всей видимости, дорогие картины на стенах, масса всяких побрякушек, подаренных хозяину по тому или иному случаю.