Баба Катя – так называли старейшую сотрудницу редакции Екатерину Захаровну, вспомнил Черноусов. Впервые ее увидев – с гладко зачесанными седыми волосами, в строгом коричневом костюме и с неизменным «Беломором» во рту – он немедленно преисполнился убеждения, что она стояла у истоков не то что «Коммунистической молодежи", но всей коммунистической печати. Во всяком случае, ее вполне можно было представить в подпольной редакции „Правды“ или даже „Искры“, рука об руку с В.И.Лениным. Виктор долго относился к ней с опаской. Но однажды, года три назад, в семьдесят девятом, в редакции произошел скандальный случай. В слове „обком“ наборщик вместо первого „О“ набрал „Е“. А традиционно пьяный отсек (сиречь, ответственный секретарь Валюша Григорьев) этого дела не заметил и подмахнул в печать к тихой радости всех местных диссидентов. Естественно, сверху последовало гневное указание разобраться с „ЧП“. Разбирались долго, скучно, идеологично. Пока не встала Баба Катя и не сказала:

– Ну да, ну грубо. Но ведь по существу верно!

Собрание онемело. Потом медленно сползло со стульев. Валюше влепили выговор и поперли из отсеков, но все-таки на работе оставили. А Черноусов, наконец, понял, за что его подруга нежно любила квазипартийную мадам.

– В общем, только кажется, что я работаю в той же газете, – сказала Наталья. – Многое изменилось. И мы, кстати, теперь не «Коммунистическая молодежь», а «Молодежный коммерческий вестник». Символично, правда?

– Да уж… А почему столько охраны в коридоре? – спросил Виктор.

– А мы сейчас занимаем только четыре комнаты на этаже. Остальное сдано в аренду. Разным фирмам.

– Понятно… Значит, «Коммерческий вестник». Хорошо звучит. Что ж, раньше молодежь призывали к строительству коммунизма, теперь – к строительству капитализма. Главное – призыв. Не вижу особой разницы… – он замолчал, не очень представляя себе, о чем же говорить дальше. Лучше всего было сразу же перейти к делу. Видимо, Наталья поняла его состояние и сама пришла на помощь.

– Хорошо выглядишь, – сказала она. – Ничуть не постарел. Борода тебе идет. А я вот…

– Ну что ты, Ната, – заторопился Виктор. – Я просто разучился разговаривать с женщинами. Ты прекрасно выглядишь. Даже помолодела.

– С женщинами ты и не умел разговаривать, – сказала Наталья. – И комплименты говорить не умел. И не умеешь.

– Да, наверное…

– А я ведь так и не знаю, почему ты вдруг исчез, – сказала Наталья после паузы. – Степаныч что-то такое рассказывал невнятное.

– Внятно и не расскажешь, – Виктор почувствовал себя неуютно. Что мог рассказать ей Лисицкий тогда, и что мог рассказать ей сейчас он? И писем он не писал ни разу.

– Даже сейчас внятно не расскажешь?

– Ну… – ему очень не хотелось говорить. Наталья поняла и переменила тему:

– Давно приехал?

– Сегодня утром, прямым рейсом.

– Отпуск? Или по делам?

– По делам. Работа, – ответил он. – Мы с тобой, по-прежнему, коллеги, Наташа. Я корреспондент израильской газеты «Ежедневная почта». И приехал в Крым, потому что сюда завтра должен прилететь некто Реймонд Галлер. Знаешь такого?

– Конечно, – ответила Наталья, глядя на нежданно объявившегося старого друга с новым интересом. – Я тоже его жду.

– Мне нужно проинтервьюировать его. Собственно, я летел в Москву. После визита нашего премьера там собираются подписать кучу разных соглашений. Мистер Галлер – консультант нашей торгово-промышленной делегации. А я вхожу в пресс-группу. Вот… хочу расспросить его до официальных пресс-конференций. Конкуренция, сама понимаешь. Мой шеф хочет завалить наповал прочих газетчиков: те только еще будут интервьюировать старика, а наша «Ежедневная почта» уже опубликует его суждения, – Черноусов улыбнулся. – Полезно, все-таки, вечерами смотреть телевидение. Я вот услышал в новостях, что он собирается заехать в Симферополь – и сразу же предложил изменение маршрута.

– И ты сделал такой крюк только для того, чтобы проинтервьюировать этого мастодонта? – недоверчиво спросила Наталья.

– Человек предполагает, а начальство располагает, – он развел руками. – Если газета платит, почему бы не побывать в местах молодости?

Недоверчивости в ее глазах не убавилось, но она промолчала.

– У меня к тебе просьба, – сказал Виктор. – Секретарь старика не пожелал мне ответить, где он здесь остановится. Ты случайно не знаешь?

– Случайно знаю, – ответила она. – Я сама собиралась с ним встретиться. С той же целью, что и ты. У Галлера есть интересы в местном бизнесе.

– Да, я слышал. Какая-то компания. «Юг-Финансы-2000», да?

– Ты слышал об этой компании? – спросила Наталья.

– Только по телевизору. Так что же? – напомнил Виктор. – Скажешь, где он остановится?

– Сделаем проще, – она секунду подумала. – Я просто могу взять тебя с собой.

– Правда? – Черноусов искренне обрадовался. – Когда?

– Послезавтра утром. Он останавливается в гостинице «Украина». Подходи к двенадцати часам прямо в вестибюль. Я тебя там встречу.

– Спасибо. Думаешь, он нас примет?

– Примет, не беспокойся.

– Ну, класс…

Очень легко говорить с человеком о делах. И очень трудно – о личном. Особенно, если ты не виделся с этим человеком около десяти лет.

– Ты замужем? – спросил Черноусов, заметив у нее обручальное кольцо.

Она кивнула и в свою очередь спросила:

– А ты женат?

– Нет, как-то не получилось… – он неловко засмеялся. – Все как-то…

Наталья хотела еще что-то спросить, но тут зазвонил телефон. Она взяла трубку, послушала, потом с сказала:

– Да, сейчас приеду.

– Что ж, пойду, не буду тебя задерживать, – он поднялся, чувствуя явное облегчение. – Еще увидимся. Погуляю пока, навещу старых друзей. Не слышала, как там Игорек Родимцев?

– Родимцев? – Наташа покачала головой. – Ой, не советую тебе с ним встречаться.

– Это почему же? – Черноусов удивился, потом вспомнил о Родимцевской слабости, понимающе кивнул. – Не просыхает? Белая горячка?

– Если бы! – Наталья тяжело вздохнула. – Он, видишь ли, как раз наоборот. Бросил пить. Лет пять назад, или около того.

– Ну и слава Богу, – сказал Виктор. – А то бы все мозги пропил.

– Боюсь, что он это успел сделать до того, как бросил. Ты там, в своем Израиле, об организациях вроде «Памяти» слышал?

– Конечно.

– Ну вот. Игорек теперь у таких. Он, понимаешь ли, теперь всех убеждает в том, что это жиды спаивали русский народ. И его в частности. И особенно опасны те из них, которые тайные. Скрывающие истинную свою национальность. Как например, бывший его друг Виктор Черноусов. Игорек у нас птица важная. Редактор газеты «Южнорусское возрождение», – она с любопытством посмотрела на Черноусова. – Видишь, я была права. Он мне никогда не нравился.

– Верно, а я вот его любил… – растерянно сказал Виктор. – Во всяком случае, считал если не другом, то близким приятелем… Да, дела. Чего только не случается на свете… Как интересно, – Черноусов оживился. Ему в голову пришла, как он полагал, превосходная мысль. – Слушай, это же то, что мне надо! – возбужденно заговорил он. – Материал, можно сказать, прямо в руки идет. Привезу домой интервью с редактором антисемитского издания. Сказка! Миша Коган мне руки лобызать будет… Миша Коган – мой редактор, – пояснил он зачем-то. Наталья кивнула. – Где находится его редакция? – спросил Черноусов.

– В клубе, недалеко от Детского парка, – ответила Наталья. – Бывший клуб завода Кирова. Помнишь?

– Конечно. Очень удачно, там рядом была мастерская Маевского. Можно будет заодно навестить и Верещагина. Он переехал, не знаешь?

– Мастерская там же, – ответила Наталья. – Между прочим, Маевский сейчас в моде. Заказы, зарубежные выставки.

– Ну-ну, – сказал Черноусов. – Может, и он со мной не станет разговаривать?

– Люди меняются, – сказала она. – Десять лет – срок немалый.

В этом можно было усмотреть скрытый намек. А можно было – констатацию факта. Черноусов предпочел последнее. Он неопределенно улыбнулся, поднял руку в прощальном жесте и вышел из кабинета. «Почему я не спросил, за кого она вышла замуж? – подумал он. И сам же ответил: – А какая мне, в сущности, разница?»