Валерий Ефремов

На моей популярности съемки в «Душе» мало отразились. Я, собственно, не считаю себя особенно популярным и сегодня. Ну, так чтобы меня на улице останавливали, показывали пальцем, просили автограф – такого нет. Хотя фильм, конечно, сделал свое дело. Судя по разным разговорам, нас в тот момент, действительно, могли разогнать к чертовой матери. Поэтому предложение Стефановича подоспело вовремя. Хотя именно тогда я понял, как ненавижу киносъемочный процесс. И до сих пор испытываю те же чувства. Не понимаю, почему на любых съемках нужно находиться часов по восемь в день? Причем не ради появления красивого рассвета или заката для кадра, а просто тупо сидеть, ждать какой-то народ, общаться с пьяными техниками, чтобы в итоге отснять какие-нибудь три минуты фильма. Не знаю, может это издержки нашего кинематографа…

Андрей Макаревич

То, что изначально на роль главной героини в «Душе» планировалась Пугачева, мы как-то не обсуждали. Все эти перестановки, в частности поездка Стефановича с уговорами к Соне Ротару, не при нас происходили. Я знаю, что Мишка Боярский не хотел играть меня в фильме. Говорил: «Это глупо выглядит. Пусть Макар сам поет свои песни в „Душе“. Это будет лучше, чем мои кривляния на экране, вместо него». Но Стефанович ему объяснил, что так решил худсовет «Мосфильма». Потребовали усилить «этот вокально-инструментальный ансамбль» какой-нибудь кинозвездой, иначе картину просто закроют. И Миша согласился, дабы спасти ситуацию. Стефанович, вообще, способен гениально запудрить мозги кому угодно. В этом ему равных нет. Поэтому в результате все получалось так, как хотел он. И на съемках все его слушались. В кино режиссер берет на себя ответственность за то, что получится. Мы ему доверяли в этом смысле.

С Ротару мы на площадке были абсолютно на равных. Она – актриса, мы – актеры. Отношения у нас сложились милые, приятельские. Мы снялись с ней в этом фильме, отпраздновали премьеру и больше, в сущности, не встречались.

А романа между вами почему не получилось?

Ну, не влюбился я в Софию Ротару. С чего бы?

Одно из лиц «Машины», узнаваемых народом после «Души», тут же из группы и исчезло. Это было лицо Пети Подгородецкого, двинувшего вслед за Мелик-Пашаевым в новый филармонический проект. За клавиши в «МВ» встал совершенно не похожий на Подгородецкого, ни внешне, ни исполнительской манерой, Александр Зайцев. С ним «Машина» прожила большую часть своей росконцертовской истории и покинула данную госструктуру, когда пользы от нее уже не было.

Жив сейчас Заяц или нет, стопроцентно неизвестно никому. Найти без вести пропавшего экс-клавишника «МВ» не может даже милиция. Не удалось это и мне. Поэтому воспользуюсь многолетней давности цитатой из единственного, кажется, интернет-чата с Сашей: «Когда Мелик-Пашаев и Петя Подгородецкий ушли из „Машины“ в „Воскресение“, группе понадобился клавишник – вспоминает Зайцев. – На тот момент, я достаточно серьёзно увлёкся джазом, уже писал музыку. Имел опыт работы в ВИА „Коробейники“. Поездив в „Коробейниках“ по гастролям я понял, что такая жизнь не для меня. Жутко изматывался. Пять концертов в день! Первый начинался в 11 утра, последний заканчивался поздно ночью, и так каждый день. Конечно, зарабатывал я неплохо, но именно зарабтывал! И вот, где-то в декабре 1981 года, Андрею дали мой телефон и предложили мою кандидатуру на роль клавишника „МВ“. А у меня, честно говоря, совсем не было планов заниматься такой деятельностью. И когда, после убедительных разговоров, я все же согласился играть в „Машине“, была мысль, что это занятие на лето, так, дополнительный заработок… Но получилось, что оттрубил в „МВ“ девять лет. В одно время со мной, но совершенно независимо от меня, в группу пришёл Сергей Рыженко. Он играл на скрипке, гитаре, флейте. Сергей проработал в группе около года».

Лидер «Последнего шанса», мультиинструменталист Рыженко, «Машине», по утверждению Макара, «предложил себя сам». Сергей, в свою очередь, объяснял в 80-х самиздатовской прессе свое возникновение в «МВ» следующим образом: «Машина Времени» хочет развиваться, работать с залом. А у меня динамические артистические способности. Макаревич хочет сочетать электрическое звучание с акустической легкостью (скрипка, флейта, губная гармошка). Дал мне губную гармошку, сказал, чтоб я дома тренировался. А меня от нее тошнит. Для издавания блюзового звука ее надо сосать. Возникает металлический привкус во рту».

Чуть позже, на гастролях в Саратове, Макар объяснит местным журналистам причину быстрого ухода Рыженко из «Машины»: «Он пробыл у нас всего год и уже ставил свои условия. Мы постоянно слышали от него: „Я, я, я“. Мы с ним не сработались и попросили его уйти, что он и сделал. Сергей нашей группе не подходит, но, несомненно, он парень способный». С того момента и по сей день, никаких иных инструментов, кроме гитар, баса, барабанов и клавиш, в штат «МВ» не вводилось.

Александр Кутиков

Помимо того, что, в связи с уходом Подгородецкого, мы искали клавишника, требовалось решать и другие проблемы, созданные нам Мелик-Пашаевым. Прежде всего, нужно было найти новую аппаратуру. Очень хорошо помню, что на гастролях в Ростове мы поговорили с Валерием Ильичом Голдой, который тогда был росконцертовским директором, и рассказали ему о нашей ситуации. Он ответил: «Ничего не бойтесь. Будет у вас аппаратура. Я вам говорю. Правда, за нее придется заплатить». И мы нашли возможность дополнительного заработка. Собрали пять с лишним тысяч рублей и к декабрю 1984 года получили классный фирменный аппарат, а Голда стал нашим директором. Он был человеком опытнейшим и профессиональным, поэтому аккуратно разруливал в пользу «Машины» любые деликатные вопросы. Допустим, когда интересы «МВ» в Росконцерте пересекались с интересами Аллы Борисовны Пугачевой. Без Голды, нам, вообще, сложно было бы оправиться после заговора, который устроил Мелик-Пашаев.

Из интервью Макаревича середины 80-х: «У нашей группы аппаратура фирмы „Peavey“. Такая же есть только у „Сябров“ и Пугачевой. Эту аппаратуру мы получили из США, весит она 3,5 тонны»

Александр Кутиков

Валерий Ильич, кроме всего прочего, был профессиональным игроком в карты, и, скажем так, человеком своего времени. Жил он по очень сложным, формальным и неформальным законам той эпохи. Тем не менее, в плане понимания жизни, отношения к ней, я научился у него, за те годы, что он пробыл нашим директором, наверное, больше, чем у кого-либо. И благодарен ему за это. Согласись, профессиональный картежник обычно, как минимум, не глупый человек.

Готов предположить, что, благодаря знакомствам Голды, с «Машиной» тогда соприкасались люди из, так называемого, теневого мира?

Немного. И только элита.

Вы играли у них на заказных концертах?

Никогда. Потому что, начиная с 82-го года, если не ошибаюсь, в Росконцерте появился просто отдельный кабинет, в котором сидел следователь Мосгорпрокуратуры. Все документы, всю деятельность «Машины» проверяли более десятка раз в год. И мы старались не давать блюстителям законности повода за что-то зацепиться, от чего они, конечно, зверели. В их головах не укладывалось, как у столь известной группы может не быть двойной бухгалтерии и каких-то «левых» доходов.

Андрей Макаревич

Первая половина 80-х складывалась для нас отнюдь не просто. Все эти теперешние рассказы о том, как мы «постоянно» появлялись в то время на телеэкране, в «Голубых огоньках», «Песнях года», абсолютное преувеличение. Раз в год «Машину» могли показать по телевизору на заднем плане, то аккомпанирующей Софии Ротару, то старательно закрытой танцующими парами, чтобы нас не было видно. Это называется постоянно? Причем, два раза нас показывали, а еще пять раз – вырезали. И я тебе хочу сказать, что нервов и переживаний это стоило немалых. Мне было обидно, почему, черт возьми, нас, самую популярную группу страны, не показывают по телевидению? Причем, перед каждой съемкой звонил, ведь, редактор программы, просил приехать в студию, и в ответ на наши сомнения убеждал: «Хуйня, пробьем, покажем вас, давайте снимать…»