Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Владимир Сапунов – с 1994-го года бессменный директор «МВ», безмерно уважаемый всеми «машинистами» за эрудицию и порядочность. Является так же директором группы «Воскресение», братом ее солиста Андрея Сапунова и инициатором известного проекта «50 на двоих», в котором «Машина» и «воскресники» объединились для нескольких выступлений.

Часть I

«Я с детства выбрал верный путь, решил, чем буду заниматься…»

Глава первая

Инкубационный период

Сборка «Машины» началась в ту эпоху, когда во Франции бушевали страсти по недавним студенческим парижским волнениям, окрещенным революцией. В Америке Дженнис Джоплин, Джо Кокер, Grateful Dead, Джимми Хендрикс, Джоан Баэз, Jefferson Airplane, Карлос Сантана, Джо Кокер, Cream раскачивали эпохальный Вудстокский фестиваль. В Англии дебютировали Led Zeppelin и Deep Purple, а группа Beatles, напротив, доживала последние дни. Тем не менее, именно прогрессирующая «битломания» нескольких московских школьников – Андрея Макаревича, Юрия Борзова, Игоря Мазаева, Сергея Кавагоэ и быстро примкнувшего к ним Александра Кутикова – в 1969 году вывела на просторы обособленного от прогрессивного человечества Советского Союза самодельную «Машину Времени», умудрившуюся с гиком пронестись сквозь череду исторических процессов и трансформаций современной музыки и лихо вкатиться в новое тысячелетие в ранге главного российского рок-тяжеловеса.

Справедливости ради надо, конечно, упомянуть предтечу «Машины», ансамбль The Kids и входивших в него Александра Иванова, Павла Рубена, но это уж слишком глубокое бурение. Все-такивышеупомянутый квинтет более подходит на роль стартового состава непотопляемого российского бэнда.

Глядя из сегодняшнего далека на то, «как все начиналось», понимаешь, что где-то по дороге «машинисты», и прежде всего Макар, сотворили определенное чудо. Исходные данные и первые шаги «МВ» смотрелись скромно, где-то даже робко, и того, что «мир прогнется» под эту группу, не предвещали.

Андрей Макаревич

В старших классах мы с моим одноклассником Женькой Прохоровым, царство ему небесное, писали какие-то стебовые стихи, чтоб не было скучно на уроках. Иногда по строчке, иногда по строфе. Глумились над советской пропагандой. Пародировали ура-патриотические вирши. У меня где-то лежат три тетрадки этих стихов, которые мы подписывали «Первое литературное объединение». Они были красиво оформлены, ходили по рукам в классе и вызывали большую радость. «Люди к счастью идут, потому что в наш век все дороги ведут к коммунизму, чтобы мирно и счастливо жил человек, укрепляя родную отчизну…». Так вот и прочая хрень.

А с Мишкой Яшиным, другим моим одноклассником, мы пели бардовские песни, которых он знал великое множество. А я не знал. Но это было интересно и модно. Они звучали повсюду – в походах, в электричках, во дворах. Визбор, Ким…

Параллельно мне нравилось какое-то кантри. Не Боб Дилан. Он коснулся нас позже, а что-то, типа «Питер, Пол энд Мэри». В первом школьном ансамбле, где я участвовал, присутствовали две девочки, к одной из которых, Ларисе Кашперко, я был сильно не равнодушен, и мы с ними старались красиво, на три голоса, петь всякую кантри-музыку.

Освоение гитары я начал с того, что мой товарищ из десятого класса Слава Мотовилов, странный такой, долговязый, нездоровый человек, месяцами проводивший лежа в постели, показал мне три аккорда на семиструнке, с помощью которых исполнил песню Высоцкого «Солдаты группы Центр». На каникулы я взял у Славы ту гитарку, и пару недель эти три аккорда долбал нещадно. Потом уже стал искать что-то самостоятельно. Играть на гитаре тогда было очень престижно, да и сам вид этого инструмента, его звук, запах мне очень нравились.

Алексей Романов

Я приглядел Макара еще когда он был школьником и ездил в метро куда-то на «Кропоткинскую», а садился на «Фрунзенской». Школьник был еще тот. Худенький, но по росту уже вышедший из того размера формы, который носил. Рукава пиджака и брюки были ему коротки, вместо портфеля в руках – кусок кожи, бывшей когда-то портфелем. Желтая такая, свиная кожа, клево украшенная динозаврами, нарисованными шариковой ручкой. Ну, и прическа «воронье гнездо», а-ля Боб Дилан.

Я ездил почти тем же маршрутом, что и он, от «Университета» до «Дзержинской» (нынешняя «Лубянка»). И вот, значит, несколько остановок наблюдал столь колоритного ученика. Мы довольно часто случайно встречались. Наверное, это было связно с тем, что садились в конкретный вагон, из которого было удобнее выходить в город или на пересадку.

Андрей Макаревич

В ту пору я был хиппи. Мы прочитали в журнале «Вокруг света» большой репортаж советского зарубежного собкора «Хождение в Хиппляндию», где он рассказывал, как попал в хипповскую коммуну, встретился с ее лидером, который посвятил его в тонкости идеологии хиппи. Нам это страшно понравилось. Идеология была принята сразу.

Но еще раньше мы услышали «битлов», и тогда же к нам в школу приехали «Атланты», уже игравшие громко, на настоящих инструментах. Мы, конечно, рехнулись. Это был шок. В нашей школе тоже существовала своя группа, но гитары у ее участников были выпилены из фанеры и подключались к проигрывателю «Юность». Они, конечно, играли по нашим понятиям замечательно, но по сравнению с «Атлантами» это никуда не годилось. Тут уже была настоящая бит-группа.

А «Битлз» для нас являлись самыми главными. Часами, после школы, сидели с ребятами у меня дома, слушали музыку, пили портвейн и спорили до дикой хрипоты, вот, кто эту песню поет – Леннон или Маккартни, и вообще, «Битлз» это или не «Битлз»? Потому что масса записей к нам попадала случайно. Переписываешь у кого-то бобину, черт знает, что на ней – какие-то группы… Три там голоса или два, каков расклад по инструментам…До драк практически доходило при выяснении этих фактов.

Одноклассники и прочие школьные знакомые, не помешанные на «битлах», для нас не существовали и проходили мимо. А мы, наверное, вызывали у них какую-то смесь уважения и восхищения, поскольку пребывали в совершенно своем мире и разговаривали о чем-то, им неведомом. Каждый день собирали по крупицам информацию. Например, «битлы» записали пластинку «Сержант Пеппер». Нам она поначалу не очень понравилась, как и тогдашние усы и костюмы «битлов». Какого черта они нарядились?! Но уже на третий день мы «въехали» в этот альбом абсолютно. И поняли, что эта музыка не для исполнения на концертах, а просто для медитации. У нас, вообще, случился ужасный конфликт в своем кругу, потому что ребята хотели играть битловские вещи, а я им объяснял, что это невозможно, ибо «Битлз» слишком хорошо поют. А в нашем варианте это будет отвратительно. Надо играть «роллингов», потому что они поют примерно как мы, и у нас выйдет более похоже. И «роллингов» или «Monkeys» мы играли тогда значительно больше.

Передовая информация долетала до нас в те годы, конечно, с опозданием. И «Вудсток-69» нам чуть позже достался, где-то в 70–71 годах. Его открыл нам Стас Намин. Мы слушали выступавших там артистов с утра до ночи, но к «битлам», все равно не остыли. Мы ими еще не наелись.

Появление Кавы в нашей компании стало колоссальным толчком, потому что у него уже были две настоящие электрические гитары и маленький усилитель. С их помощью можно было извлечь звук, который мы слышали на фирменных пластинках. Там даже имелось тремоло. Это сводило с ума. Я мог просто с утра до ночи сидеть и дергать за струны.

Репетировали вы тогда в школе, что несколько неожиданно. Вот уж откуда волосатых парней с электрогитарами советские педагоги должны были гнать в первую очередь!

У нас была учительница физики Тамара Александровна, которая нам благоволила. Она разрешала нам собираться в ее кабинете после уроков, и мало того, договорилась с завхозом, которого звали Федор Федорович Федоткин, чтобы он нам иногда давал установку «Кинап», которую использовали для показа учебных фильмов. Там были, на минуточку, две колонки по 12,5 ватт, очень громких. В них втыкались микрофон, гитара, и все получалось почти как надо.

2
{"b":"107495","o":1}