Войдя в комнату, освещенную только одной лампой, Джонсон обернулся и бросил на Дерриксона довольный взгляд.

– Пора, – спокойно произнес он, когда Чарлз закрыл входную дверь. – Приступаем ко второму пункту плана. Подписи у тебя?

Дерриксон кивнул.

– Да, получить их было несложно. Спасибо наркотикам, которые вы достали. Следуя вашим предписаниям, я подсыпал зелье в бренди, – говорил он низким, слегка дрожащим голосом. Руки он убрал за спину, чтобы Джонсон не заметил, как они трясутся. Дерриксон знал, что человек, находящийся перед ним, безошибочно угадывал слабости других и пользовался ими. – Старику сделалось плохо, как вы и предсказывали, и он не смотрел, какие я подсовывал ему бумаги. Когда же я попросил Маккаллума подписать их, он сделал это, даже не прочитав.

– Отлично. – В глазах Джонсона заблестел злой огонек, на губах играла довольная улыбка, что делало его похожим на сатану. Обернувшись, он посмотрел на висящий на стене портрет прекрасной Ливинии Маккаллум. Лицо Джонсона скривилось в ужасной гримасе, при виде которой Дерриксон съежился от страха; с большим трудом ему удалось устоять на ногах. Джонсон тем временем пристально вглядывался в портрет Ливинии и ничего вокруг, казалось, не замечал.

– В таком случае, мы можем продолжать, – мягко промолвил Джонсон. – Когда придет время, Бартоломью отошлет бумаги Герберту Эрвину. А теперь расскажи, что здесь произошло. Я слышал, что нанятый Россом детектив...

– Женщина, – прервал его Дерриксон. Джонсон резко обернулся.

– Откуда вам это известно?

– Сегодня во второй половине дня к Маккаллуму приходил с отчетом Стивенсон. Я подслушал часть их разговора, они говорили о женщине, которая скоро пришлет отчет. Я думал, что Маккаллум взорвется, узнав, что такое дело поручено женщине, но он, наверное, еще не отошел от подсыпанной в бренди дозы наркотиков. Потом Стивенсон уехал, а старик пошел спать.

Подойдя к столу, Лукас Джонсон окинул взглядом разбросанные бумаги и уселся в глубокое кожаное кресло.

– Женщина, – задумчиво произнес он. В его голосе звучало неподдельное удивление. – Это даже лучше. Как только объявится Коб, Бартоломью пошлет ему телеграмму и предупредит, что надо остерегаться женщины-детектива. Хотя, возможно, такие меры и не потребуются: Коб наверняка уже добрался до Брета и скоро покончит с ним.

От безразличного тона Лукаса Джонсона по спине Дерриксона побежали мурашки. Ни один раз он задавался вопросом, что этот состоятельный элегантный человек имел против Маккаллумов, почему он использовал каждую возможность, чтобы навредить им. Спросить об этом было, конечно, нельзя, да Дерриксон и не пытался. Ему платили за участие в этом деле, а знать подробности ему было ни к чему. Но все же он чувствовал, что с каждым днем в Джонсоне нарастала ненависть. Войдя в дом Маккаллума, Лукас стал другим человеком. В нем проснулась жажда крови. Раньше Дерриксон этого не замечал. Джонсон поднял голову и посмотрел на потолок с лепниной.

– Значит, всемогущий Росс Маккаллум спит прямо над нами, – хрипло промолвил он. – Что бы он сказал, если бы знал, что я сейчас нахожусь в его доме, рассматриваю портрет его жены, сижу в его кресле, думая, как лучше покончить с его сыном и всей империей?

В кабинете воцарилась тишина. Дерриксон переминался с ноги на ногу, жалея, что вообще ввязался в это дело. «Деньги, – напомнил он себе, бросая нетерпеливый взгляд на Лукаса Джонсона, желая, чтобы он поскорее ушел. – Я буду обеспечен на всю жизнь».

От этих мыслей ему стало немного спокойнее, так, что он даже сумел улыбнуться Джонсону, когда тот, нехотя поднявшись с кресла, направился к двери.

– Не давай ему много наркотиков, – предупредил Джонсон перед тем, как выйти. – Жаль, если Маккаллум протянет ноги, и я не получу удовольствия прикончить его.

Дерриксон кивнул, сглотнув слюну.

– Да, сэр, я больше не буду ничего подсыпать ему и прослежу, чтобы с ним все было в порядке, пока...

– Вот-вот, проследите. И не забывайте, что старик не должен ничего знать о «Рубиновом дворце» или о других наших проектах. Он должен попасть в мои сети, ничего не подозревая.

– Конечно, сэр. Я понимаю.

Слегка постукивая тростью, Джонсон спустился с лестницы и скрылся в экипаже. Когда он исчез за углом, Дерриксон запер дверь особняка и прислонился к ней.

«Скоро все кончится».

Но не так быстро, как ему бы хотелось. Деньги, конечно, прекрасно, но хорошо бы не иметь дела с такими людьми, как Джонсон, Бартоломью или Коб. Они жили за счет насилия, а Дерриксон ненавидел его.

Однако не настолько, чтобы предупредить Росса Маккаллума или самому выйти из игры. Последнее было равносильно самоубийству, потому что Джонсон не оставил бы его в живых. «Нет, нет», – успокаивал себя Дерриксон, поднимаясь по лестнице в свою комнату в восточном крыле дома. «Чем лучше я буду работать, тем больше Джонсон заплатит мне, когда все будет закончено. Мои мучения будут с лихвой вознаграждены».

Он улыбнулся, мечтая о том, как поедет путешествовать по Европе; графини и герцогини будут присылать ему приглашения на балы, вокруг него будут виться светские красавицы, как в свое время вились возле Росса Маккаллума.

«Совесть не замучает меня, – решил Дерриксон, подходя к двери комнаты. – Богатство залечит раны».

Когда Анабел обнаружила, что Стила в хижине нет, она ужасно испугалась. Господи, как такое могло случиться? Она в панике вскочила с дивана, подбежала к двери и выглянула наружу. Сердце бешено колотилось в груди.

– Стил! – закричала она.

Стояло пасмурное утро, на листьях и траве блестели капли дождя. Вдруг кто-то схватил Анабел, прижал к стене и закрыл ей рот рукой.

– Ни слова, – услышала она низкий мужской голос.

Она узнала его. Это был Рой Стил. Не успела она опомниться, как он затащил ее обратно в хижину.

– У каньона Буффало я заметил пятерых мужчин, – объяснил он. – Думаю, они из одной банды и скрываются от закона. Может, просто проезжают мимо. Так или иначе, встреча с ними нежелательна.

Стил внимательно оглядел хижину: не оставили ли они каких-нибудь следов?

– Собирайтесь, мы уезжаем.

В голосе и движениях Стила чувствовалась обеспокоенность, но все же он говорил таким тоном, будто они с Анабел беседовали о цветах, растущих в прериях Аризоны. Только все было гораздо серьезнее.

Анабел быстро упаковала вещи, а Рой тем временем уничтожил следы их пребывания в хижине.

– Вас не раздражает, что сюда могут прийти чужие люди, перевернуть все вверх дном? – не удержавшись, спросила Анабел.

– Я не считаю это место своим домом, – равнодушно бросил он. – Если кто-то захочет пожить здесь, я не буду против. А теперь вперед.

Начал моросить дождь. Лошади уже были оседланы, Рой привязал к ним саквояжи.

– Мы поедем на одной лошади, – решил Стил. – Так будет быстрее и безопаснее.

Легко подхватив Анабел, он усадил ее в седло, а сам сел сзади. Девушка не успела бросить прощальный взгляд на хижину, как она уже скрылась из виду.

Анабел понимала, что Рой был не до конца искренен с ней, когда говорил о хижине. Может, он не хотел признаться самому себе, как дорого для него было это жилище. По какой-то непонятной причине Рой не желал иметь никаких привязанностей, даже к дому, который построил своими руками и несомненно любил.

Они проехали всего милю, когда Стил остановил Чертенка у обрыва и спрыгнул на землю. Дождь кончился, но небо по-прежнему было затянуто тучами. Оставив Анабел с лошадьми и оружием, Рой пошел обратно к хижине, объяснив, что надо было запутать следы. Анабел едва кивнула в знак согласия, как Стил исчез.

Она поспешила привести себя в порядок: причесала волосы и убрала их в пучок. Анабел пугливо озиралась по сторонам и с нетерпением смотрела в ту сторону, куда исчез ее спутник. Казалось, прошел не один час, прежде чем Анабел увидела его высокую, облаченную во все черное фигуру. Он подошел к ней своей обычной уверенной и пружинистой походкой.