Дежурный махнул рукой, останавливая ее.

— Знаю-знаю. Можете не описывать, — ухмыляясь сказал он. — Это конгрессмен от Огайо. Он сегодня целый день занимается законопроектом по сельскому хозяйству. Наступает на «хвост» многим известным конгрессменам, оскорбляет старших по служебному положению и выражается так резко, что рискует быть удаленным из Капитолия за неэтичное поведение. Да, конечно же, я прекрасно знаю этого конгрессмена от Огайо. Мне кажется, что он единственный из членов палаты, кто не ушел на перерыв. Сейчас проверю.

С этими словами дежурный исчез за массивной дверью, но через мгновение появился вновь.

— Да, единственный, — подтвердил он. — Но уже скоро начнется следующее заседание палаты, если быть точным, то ровно через пятнадцать минут. Так что вам лучше поторопиться.

— Почему? — поинтересовалась Абби. — Здесь боятся не только за экологию сельского хозяйства, но и опасаются засорения мозгов конгрессменов?

— Пожалуйста, не ссылайтесь на меня, — попросил дежурный, — но мне кажется, нельзя засорить то, чего просто нет, по крайней мере, у некоторых. Вы можете пройти, леди.

Абби пришлось двумя руками открывать тяжелую, отделанную бронзой дверь. Она робко вошла в большой, почти пустой зал, и дверь позади нее плавно закрылась. Она внимательно осмотрела стоящие полукругом кресла. Молоденькая секретарша на подиуме перебирала какие-то бумаги, раскладывая их по папкам. Слева от нее, на самом верху, где расположены самые неудобные из всех четырехсот тридцати пяти мест палаты, слегка сгорбившись, сидел конгрессмен от штата Огайо собственной персоной. Прикрыв глаза от усталости, он легонько постукивал кулаком по столу.

— Селби! — Несмотря на то, что в зале не было никого, кроме них двоих и секретарши, от волнения Абигейл даже потеряла голос.

Тот факт, что это было то самое место, где заседает знаменитая палата представителей, привел ее в трепет. Сам Фарнсворт даже не шелохнулся. Поднимись к нему! — скомандовала себе Абби. Ее ноги сами направились наверх, неслышно ступая по застланному мягким ковром полу. Газеты часто обвиняют Конгресс в определенных излишествах, но этот конкретный ковер был довольно скромным и кое-где даже с пятнами. По мере продвижения по ступенькам Абигейл все больше нервничала.

— Селби! — Теперь она была так близко, что могла коснуться его рукой.

— Я же просил, чтобы меня не беспокоили, — недовольно пробурчал он и только затем поднял Взгляд. — Абби, Бог ты мой! Что ты тут делаешь?

— Ищу тебя, — призналась она.

Селби медленно поднялся, машинально одернул пиджак и аккуратно положил ручку в небольшое, специальное углубление в столе.

— Ты все еще на тропе войны? — спросил он.

— Я хочу…

— Куда ты, черт тебя подери, исчезла в тот день? — перебил он. Свадьба закончилась, и ты исчезла.

— Мог бы меня и поискать, между прочим, — заметила она.

— Почему это я должен искать жену, которая взяла и ни с того ни с сего вдруг убежала от своего мужа? Как бы мне хотелось просто свернуть тебе шею! — С этими словами Селби сгреб ее в объятия и с чувством поцеловал.

Внизу раздались аплодисменты. Это аплодировала небольшая группа уже вернувшихся на свои места конгрессменов. Но Селби и Абигейл были так заняты друг другом, что не слышали ничего вокруг себя.

— Откуда мне было знать, что свадьба настоящая? — набросилась на него Абби. — Ведь я считала, что это просто-напросто комедия. Ты все подстроил специально, Фарнсворт!

— Что подстроил? — недоверчиво переспросил Селби. Он все больше и больше становился похож на разъяренного медведя.

— Сегодня утром я получила вот это письмо, — помахивая конвертом перед его носом, сказала Абигейл.

— Поздравляю, — сердито заметил старший Фарнсворт, — когда-нибудь вся наша почта будет вовремя доставляться по назначению.

— Не строй из себя важную персону! — рявкнула она. — Если бы все конгрессмены работали так же много, как и простые труженики-почтальоны, то мы бы уже давно жили в сказочной, похожей на рай стране. — Она замолкла, чтобы отбросить упавшую на лицо прядь волос. — Взгляни повнимательнее на обратный адрес.

Накрыв ее руку, держащую конверт, своей, Селби принялся читать вслух.

— Церковь… Преподобный мистер Плейфейер. Кажется, я уже где-то слышал это имя.

— Хватит прикидываться! Тебе прекрасно известно это имя. Кто, как не преподобный отец Плейфейер, вместе с тобой подписывал брачное свидетельство?! — Она сунула ему вторую бумагу прямо под нос.

Абби была готова поклясться, что при виде ее Селби даже побледнел.

Внизу, на подиуме, исполнявший обязанности спикер палаты взялся было за молоток, но затем снова опустил его.

— Уже пора начинать, — напомнил ему один из стоящих рядом коллег.

— Взгляните на эту женщину. Она так отчаянно машет рукой перед самым носом Фарнсворта, что, кажется, сейчас сдерет с него шкуру. Лучше нее его сейчас не накажет никто.

Несколько только что вошедших в зал членов палаты согласно закивали, полностью разделяя его мнение.

— Мы женаты. Не «может быть», не «наверное», а совершенно точно. Женаты. Мы — муж и жена. Да уж, конечно, какая дура добровольно согласится выйти за тебя замуж?!

— Послушай, ты ведь даже еще не знаешь, что значит быть моей женой! Селби схватил ее за запястья. — Так мы действительно женаты? А ты случайно не помнишь, кто договаривался со священником?

Да, Абби прекрасно помнила это. Двоюродная бабушка Летти, вот кто. Но вместо того чтобы вслух признать его очевидную правоту, она, закусив от негодования губу, молила Бога о том, чтобы он метнул на Капитолий гром и молнии или чтобы британская армия снова, как в тысяча восемьсот двенадцатом году, спалила бы это чертово место.

— Теперь ты поняла? Твоя вездесущая тетя…

— Двоюродная бабушка, — быстро поправила она его.

— Хорошо, пусть будет двоюродная бабушка. Ты по-прежнему считаешь, что она здесь ни при чем?

— Я ничего не считаю, — огрызнулась в ответ Абигейл. — Весь вопрос в том, что же нам теперь делать!

— По-твоему, в такой ситуации я должен что-то делать?

— Конечно, ведь ты же мужчина и просто обязан взять на себя ответственность за решение этой трудной проблемы.

— Слава тебе. Господи, — пробормотал Селби. — Наконец-то ты пришла в себя, Абби. — Он легко поднял ее на руки.

— Ч-что?

— Помолчи немного, я хочу поцеловать тебя.

Заставивший ее замолчать поцелуй длился секунд тридцать и вызвал бурные аплодисменты уже собравшихся на своих местах конгрессменов. Абигейл и Селби только что заметили, что они уже не одни, что в зале полно народа.

— Посмотри, что ты наделала, — недовольно проворчал Селби Фарнсворт.

— Ты сам поцеловал меня, — не желая сдаваться, возразила Абигейл. — Так что же нам теперь делать с нашим браком?

— Ничего. Мы просто женаты, и все.

— Но… — Она запнулась. — А если…

— Что?

— А если Гарри будет против?

— По какой-то мне самому непонятной причине мой сын считает, что ты ниспослана нам самим Господом Богом.

— А моя мать?

— Твоя мать будет чрезвычайно довольна. Пару дней назад я сам разговаривал с ней по телефону. Ну, кто еще?

— Никто, — прошептала она, уткнувшись ему в грудь.

Упомянуть тетушку Летти она не осмелилась из опасений, что тогда Селби просто придушит ее и всех ее родственников. Но может, ей все-таки следует продемонстрировать свою непокорность?

— У меня еще есть братья, которые…

— Которые никак не могут взять в толк, почему ты не вышла замуж раньше. Еще есть возражения?

— Боюсь, что нет, — со вздохом ответила Абигейл. — И все-таки это довольно необычное замужество. Думаю, женщины по-иному представляют себе собственную свадьбу.

Селби по-прежнему держал ее на руках, когда вдруг прозвучал удар молотка.

— Молодой человек, — обратился к нему спикер. — Может быть, вы поцелуете на прощание вашу жену и все-таки вынесете ее из зала заседаний. Нам пора заняться решением важных государственных проблем.