Слегка потянувшись, чтобы хоть как-то снять напряжение в одеревеневшей от усталости спине, и подобрав под себя юбку, Абигейл Констанс Спенсер наконец-то присела на ступеньки крыльца своего дома. Сквозь открытую дверь было видно, что в холле и в кухне теперь все блестит и сияет чистотой. Сегодня утром Абби проснулась довольно бодрой и была настроена по отношению к своему жилищу весьма решительно, ведь в доме царил такой хаос, словно там побывал сам предводитель гуннов — Аттила. Сейчас же, в неясном свете сумерек, какие бывают только в самые последние дни лета, все в доме сверкало.

Правда, Абби уже едва могла сидеть от усталости. Она бессильно уронила голову на руки, и ее светло-русые волосы мягким водопадом рассыпались по плечам. И все-таки я не зря потратила на уборку весь день, подумала Абби.

После долгих лет бесконечных придирок и вздорных вспышек раздражения ее двоюродный дедушка Теодор на девяностом году жизни взял да и отправился к праотцам, напоследок не только передав внучатой племяннице Абигейл Спенсер наилучшие пожелания, но и оставил в придачу наследство. Его последняя воля была выражена в таких словах: «Завещаю мой дом на острове вместе со всем находящимся там имуществом Абигейл Спенсер, так как она — единственная из моих родственников, кто никогда не ссорился со мной».

Вспомнив об этом, Абби хмыкнула. В словах дядюшки Тедди — он предпочитал именно такое обращение — заключалась известная доля иронии, ведь из всех доныне здравствующих родственников Абби была единственной, общения с которой он особенно тщательно избегал в течение всех долгих лет своей жизни. Так что обычно печально заканчивавшиеся ссоры с другими родственниками, ссоры, которых дядюшка Тедди, казалось, так и искал сам, были с Абби просто невозможны. Ко всему прочему старый чудак, несмотря ни на что, всегда как-то по особенному нравился ей.

Конечно, самому дяде Теодору никогда бы не пришла в голову мысль считать удачным расположение своего дома, одиноко стоящего на холме над водами залива Наррангансет. Но именно это его уединение и отдаленность от всего остального мира на редкость удачно подходили такой женщине, как Абби, перебивавшейся случайными заработками — составлением для «Вашингтон санди миррор» рецензий на бесконечную вереницу посредственных романов, широким потоком сходящих с печатного станка.

Причина того, что Абби приехала сюда сейчас, когда сезон летних отпусков уже почти закончился, заключалась в тетушке Летти, точнее — в двоюродной бабушке Летти.

— Ты вконец измучилась, моя девочка. Кожа да кости. Слишком много людей командует тобой, и это явно не идет тебе на пользу, — назидательно заявила она. — Твоя мать, братья, этот ненормальный редактор в газете — все они, кажется, только и думают о том, как бы распорядиться твоей жизнью вместо тебя самой! Поезжай-ка на остров и постарайся немного отдохнуть и расслабиться!

Ну вот я и здесь, подумала Абби. Теперь я действительно отдохну и как следует расслаблюсь! Только закончу всю эту пустую возню по дому.

Что-то мягкое приятно скользнуло по ноге Абби, и она слегка приоткрыла один глаз. Клео потерлась серебристо-серой головой о лодыжку хозяйки.

— И это называется породистой собакой! Ха-ха! Твой папаша, возможно, и был шотландской овчаркой, а вот мать наверняка родом с каких-нибудь островов Южного моря!

Смерив ее серьезным взглядом карих глаз, колли обиженно отвернулась.

Собак дядюшка Тедди не выносил. Что же касается умницы Клео, то в отношении нее он явно пребывал в состоянии полной растерянности, видимо так окончательно и не решив, как же все-таки к ней следует относиться, подумала Абби. В ответ на этот своеобразный, хотя и не произнесенный вслух комплимент колли лишь высокомерно фыркнула своим длинным носом и неторопливо отправилась прочь.

Умирая от усталости, Абби снова уронила голову на руки и закрыла глаза. Надо же, подумала она, даже твоя собственная собака, и та не желает общаться с тобой! На этой мысли она задремала…

— Что вы делаете в моем доме? — По-мужски настойчивый вопрос требовательно прозвучал, казалось, у самого ее уха.

Резко подняв голову, Абигейл открыла глаза. Ютамек, этот крохотный островок, входящий в цепочку простирающихся от мыса Код до самого Лонг-Айленда островов Элизабет, — явно не то место, где можно было ожидать появления воинственно настроенного мальчишки в плавках.

За свою жизнь Абби уже не раз встречалась с воинственно настроенными представителями мужской половины рода человеческого. Это обстоятельство и было одной из причин, почему она неожиданно сбежала из города с небольшим чемоданчиком в руке. Казалось, ничто так болезненно не травмирует психику всей этой бесконечной вереницы мужчин — авторов детективных романов, — как ее весьма деликатные рецензии на их произведения. Абигейл никак не могла взять в толк, почему редакторы прозвали ее леди Серная кислота. А уже если бы сами писаки когда-нибудь узнали, что скрывающийся под псевдонимом Цицерон критик вдобавок ко всему еще и женщина, то Небесам наверняка стало бы жарко от их бурного негодования.

Но этот представитель мужской половины человечества все-таки был недостаточно взрослым, чтобы представлять собой действительно серьезную опасность. Поэтому Абби смело приняла брошенный ей вызов.

— Если уж на то пошло, молодой человек, то этот дом — мой. И в данный момент я занимаюсь его уборкой. А что, черт возьми, здесь делаете вы?

Усыпанная веснушками физиономия слегка поморщилась.

— Этот дом не ваш! Здесь живу я, вернее сказать, здесь живем мы с папой!

Затем по лицу мальчишки прокатилась волна сомнения.

— А папа случайно не продал вам мой дом?

— Не думаю, — ответила Абби и, словно приглашая продолжить начатую дискуссию, по-хозяйски многозначительно похлопала рукой по ступеньке.

Опасливо смерив ее взглядом, мальчишка отступил на шаг и сложил за спиной руки, всем своим видом демонстрируя отсутствие какого бы то ни было желания связываться с сидящей перед ним женщиной.

— Если хочешь знать, этот дом достался мне в наследство от двоюродного дедушки Теодора. Как, впрочем, и сам остров, — сказала Абби. — И я только что убралась здесь, так как намереваюсь немного пожить на своем острове.

У мальчишки слегка задрожали губы.

— Вы не имеете права распоряжаться моим домом, — заявил он. — Я обо всем расскажу папе. Вас арестуют и посадят в тюрьму! Поняли?

— Мне не очень-то по душе твои угрозы. Ну и где же твой папочка? Или он прячется от меня?

— Мой папа самый сильный человек на свете, и он никогда не станет прятаться от женщины вроде вас.

Абигейл неторопливо поднялась. Мальчишка следил за ее движениями. Абби была пяти с небольшим футов ростом, но в любимых туфлях на довольно высоких каблуках умела, когда это было необходимо, бросить полный достоинства взгляд на любого мужчину гораздо выше ее ростом. Мальчишка слегка отступил.

— Мой папа ужасно храбрый! Он никогда не испугается женщины… Даже такой, как вы, — быстро добавил он.

— Я в этом даже не сомневаюсь, — язвительно заверила мальчишку Абби.

Чего тебе, собственно, надо? — подумала она. На вид ему всего лет восемь, но мужского высокомерия уже хоть отбавляй.

Кроме Абби, в довольно большой семье Спенсер других дочерей не было, и все мужчины в их семействе вполне искренне полагали, что женщины — к которым они, естественно, причисляли и саму Абигейл — должны заниматься только тем, что прислуживать по дому, иметь хорошие манеры и, что особенно важно, не быть навязчивыми по отношению к мужчинам во всех прочих вопросах. Хорошенькая перспектива: даже на собственном острове столкнуться с привыкшим доминировать представителем мужской половины мира!

— Молодой человек, я устала и хочу пить. И мне нужно принять ванну в моей — слышите, в моей! — ванной комнате. Почему бы вам побыстрей не отправиться к вашему папуле?