Ари попыталась представить себе Макса в Монтане… Нет, картинка расплывается. Вообразить его в своей удобной двуспальной кровати – это да, но не больше. Максимилиан Коул будет точно соответствовать выражению «как рыба, выброшенная на песок», если попытается пустить корни в сухопутной Монтане.

«… Мы все решим вместе» – так он сказал. Ну конечно, Ари прекрасно знает, каким образом. Ей придется порвать со всем – с работой, квартирой, с личной жизнью. Вернуться обратно в Род-Айленд и забыть о своей независимости и спокойствии. Провести всю оставшуюся жизнь в тревоге за человека, которого может смыть волной за борт и чье тело, не исключено, даже не сумеют найти.

И ради чего все это? Ради любви? В прошлый раз ничего не вышло. Она осталась с дипломом, свадебным платьем… и пустотой в будущем. Дом на пирсе… Сиди каждое утро на балконе, в одиночестве, и вглядывайся в океан. Каждое летнее утро, каждый неповторимый вечер… Бесподобная перспектива, так недолго и спятить. Быть может, ради кареглазых, темноволосых малышей? Ари отмахнулась от этого видения: слишком соблазнительно. Выйди она замуж за кого-нибудь на западе – у нее будет столько малышей, сколько она захочет. К тому же Макс и не упоминал о женитьбе.

Беззвучно открылась больничная дверь, вот сколько можно передумать, пока идешь по ступенькам, и Ари прошла внутрь. Отец махал ей с конца коридора:

– Доченька!

– Что, что? – Ари поспешила к нему.

Расти, улыбаясь во весь рот, схватил дочь в медвежьи объятия.

– Руфи проснулась и чувствует себя хорошо! Сказала: «Я знала наверняка, что девочки».

– Может, просто не смела разочаровать маму, – улыбнулась Ари.

– Принеси старику кофе, ладно? – Он отер слезы радости в уголках глаз. – Переволновался я что-то.

На следующей неделе Ари подменяла Пегги в рыбном магазине, изредка возила Руфи в город повидать малышек. Эми Линетт, названная в честь матери Руфи, и Энн Маргарет – в честь Пегги, потихоньку росли и прибавляли в весе. Вот перешагнут отметку в пять фунтов и их отдадут домой.

В промежутках между работой у плиты, поездками в больницу и обслуживанием домашних, кто появлялся к обеду, Ари сумела еще выкроить время – убрать верхние спальни, упаковать несколько коробок с вещами, о которых только Пегги могла сказать, понадобятся ли они ей в новом доме. Ари его уже посмотрела и нашла, что он идеально подходит родителям – если только они избавятся от старья. Ее так и подмывало устроить еще одну распродажу, но времени уже не оставалось. Надо переделать уйму дел до отъезда – и, она была рада, что Макс не появляется.

В четверг после полудня Ари надевала чехлы на старую мебель – еще пригодится, ведь в семье растут пятеро ребятишек. Да и Джим с Джоем отделяются. Покончив с этим, она спустилась на кухню – посмотреть, как дела с обедом.

– Брысь-брысь! Иди-ка, девочка! – Мать замахала руками на Ари, пытаясь выставить ее в гостиную. – Ты этим летом столько всего переделала! Так тебя загрузили работой, вообще больше никогда не приедешь.

– Ничего, мне понравилось, – рассмеялась Ари. Это было правдой, удивительно бодрое, приятное сознание: она снова часть семьи, она что-то значит в этом мире, ибо связана с родными неразрывными узами. Она даже позавидовала Руфи – не столько ее чудесным крошечным дочкам, сколько той защите, что создали Саймоны своей любовью и заботой друг о друге. Наверно, ей будет этого не хватать.

– Иди, займись чем-нибудь другим! – скомандовала мама. – Готовить – слишком жарко. А хочешь выйти с нами за сандвичами – скажи.

– Ты Руфи устроила?

– Да, накупила продуктов – не придется ей теперь толкаться среди туристов в городе. А ее друзья принесли еще и жаркое. Кой сказал, девчушек можно забрать уже на следующей неделе.

– Они просто прелесть, – задумчиво проговорила Ари.

– Не дождусь, когда нянчить их стану. Но твой отец говорит, чтобы я не надоедала, ждала, пока меня попросят.

– Попросят, не сомневайся. – Ари не представляла себе, как молодые мамы справляются и с одним ребенком. А уж заботиться сразу о двоих…

– Позвони капитану. Пусть угостит тебя ужином в каком-нибудь хорошем местечке.

«Хорошее местечко» – это его дом. А еще лучше – прямо в его постели. Ари старалась не думать о том, как сильно тосковала по нему, – и все-таки не удержалась от идиотской улыбки: она его увидит…

– Неплохая мысль, мама. Так я и сделаю.

Дома у него никто не ответил, и она набрала номер офиса. Голос Макса в трубке прозвучал резко:

– «Коул продактс».

– Привет.

– Ари?

– Кто же еще?

– Целую неделю торчу в этом кабинете как на привязи, все время думаю о тебе и о том, когда же я вытащу тебя из дому.

– Сегодня вечером подходит? – Ари не добавила ни слова – мама здесь, в трех футах от телефона.

– Когда?

– Захвачу чего-нибудь на ужин и приеду к тебе через часок. – Она повесила трубку и храбро встретила смеющийся взгляд матери.

– Так, тебе ведь ни к чему оставлять фонарь над входом? – Пегги тщетно пыталась скрыть ухмылку.

– Разве ты по идее не должна сейчас пребывать в шоке? – поддразнила в ответ Ари, соображая, осталась ли горячая вода принять душ, и сдернула с волос резинку – они упали на плечи.

– Твои братцы мне всю душу вымотали, просто не осталось сил для шока. – Пегги потрепала дочь по щеке. – Дала бы тебе кое-какие советы, но ты же их не примешь. Так иди – побудь с Максом, пока можешь.

Макс закружил Ари в объятиях, едва открыв дверь.

– Ты превращаешь в лепешку сандвичи. – Он оторвалась, наконец, весьма неохотно, от его обнаженной груди; пахнет хвойным мылом и еще чем-то теплым, родным… Она с трудом удержалась, чтобы тут же не увлечь его на ковер.

– А я думал – это ты их…

Она приподняла к нему лицо и улыбнулась.

– Огромное спасибо.

– Ну, столько времени прошло…

– Четыре дня?

– Кажется, что гораздо дольше, солнышко. – Он отпустил ее.

При мысли о скором отъезде, через две недели, ее пронзила боль. Зачем она позволила себе этим летом влюбиться?

– Ты голоден?

Уголки его глаз дрогнули, разбежались морщинки, которые она так любила.

– Могу и подождать.

– А как насчет этого? – Ари продемонстрировала пакет с итальянскими «морскими сандвичами».

Макс подсунул один палец под бретельку ее синего топика и спустил ее с плеча.

– Без лифчика? Мне так нравится.

– А сандвичи, Макс?

– Возьмем их с собой наверх и съедим потом. Как это вышло, что ты ни разу не надевала эту мини-юбку?

– Да я ее нашла недавно – в шкафу убирала. Из джинсовки еще.

– И она мне нравится, – пробормотал Макс. Палец его скользнули по ее груди к талии, щелкнули кнопкой на поясе, медленно расстегнули молнию. – Ты же хотел подняться наверх.

– Больше не хочу. – Он уже спускал юбку с ее бедер – так, чтобы она упала на ковер к ногам Ари.

– Ну?.. – У Ари не возникло и тени смущения, что она стоит в прихожей полураздетая. Ожидая реакции Макса, она скинула сандалеты и отбросила подальше.

– Ты их надела, эти сандалеты.

Она избавилась, наконец, от пакета с сандвичами, бросив его на ближайший стул, и с улыбкой обернулась к нему.

– Разве ты не говорил, что тебе хочется их снять с меня?

– Ничего в жизни так не хотел… – глухо признался он, обняв Ари за обнаженную талию и притянув к себе, – шелковые трусики цвета персика соскользнули на ковер. Теплыми губами он согревал ей шею. – Как ты считаешь, мы сможем добраться до ложа?

– Стоит попытаться. – Ари сбросила топик, и Макс подхватил ее на руки.

– Всегда мечтал отнести обнаженную женщину наверх, к себе в постель! – прошептал он, вдохнув поглубже.

Ари обвила его руками за шею, пробормотала невнятно:

– Нужно было… написать об этом в объявлении…

– Чертово объявление! – выругался сквозь зубы Макс, протискиваясь боком в дверь спальни. – Превратило меня в посмешище всего почтового отделения.

Ари потерлась щекой о волосы на его груди.