— Вот так мы им надоели?

— Ну, «Вайоминг» починили, а мы — если грохнемся со своей начинкой, на сто миль ничего живого не будет.

— Такое интересное место?

Он на меня посмотрел и глаза отвел.

— Сегодня меня допрашивали. Джек пропал.

— Оба, что ли?

— А как иначе?

Не очень нам теперь, видно, доверяли, потому что надзирателей приставили. Бен и Ори. Я так до конца рейса не врубился, кто из них кто.

Здоровенные такие лбы, тупые, мордатые, и головы брили, как на Старом Амбалоре заведено. Обвешались оружием и тычутся по кораблю. Знаете, Генри, если бы нас нарочно хотели на бунт толкнуть, удачней бы не придумали! Мы же дальники, у нас божьи коровки не засиживаются, мигом их каботаж выносит. Ну, я все-таки держался пока. Решил до самой последней минуточки дотянуть. Не со страху — просто ничего еще не сообразил: ни как парней вытаскивать, ни как самим вылезать. Только знаете, как бывает, когда все решено? Повод пустячный, расскажи — засмеют. Собрались в рубку уже на подлете, сами понимаете, потом не поговоришь: тяжелый грузовик — не каботажная лоханка, запаришься на нем в планетарном режиме. И те два бугая конечно приперлись.

А у нас в рубке без них тесно. Перри возьми и встань кому-то на ногу! Смешно, да? А дальше, как в фильме: тот — кто уж он там был, Бен или Ори — вмазал Перри в стенку. А Перри — не цветик полевой, у него кулачище — в обе руки не взять, я и моргнуть не успел, как тот тип на полу валялся, а второй уже пистолет выдергивал.

Ну, думать тут нечего, я и не думал — дал ногой под пузо, он и сложился. Пол кричит:

— Перри, Алек, отставить! Вы что, с ума сошли?

— Ага, — говорю. А сам Перри киваю, чтоб кончал своего. Нельзя уже было по-другому. Может, без них мы бы и выкрутились, кто знает? Пол ведь не от трусости на этот подлый рейс согласился, наверняка что-то на уме держал. Только уж слишком быстро все понеслось, слишком скоро кончилось, так мы с ним и не успели поговорить.

В одном я ни минуты не сомневался: Пол честно хотел спасти и нас, и парней. А еще точней: ребят и нас. Если б до выбора дошло, нас и спрашивать не надо: сколько смогли, пожили, сколько успели, отлетали. Умирать, конечно, всегда рано, но настоящий дальник со смертью на «ты» — она нас не обходит, и мы от нее не шарахаемся. Особенно, когда пора по счетам платить.

Ладно, поняли вы это — хорошо, а нет — объяснять ни к чему. Одно скажу: в тот день, напоследок, как никогда я почувствовал, что Пол — это сила, капитан от бога. Сам-то я скис — мало радости убивать и с трупами возиться. И растерялся: сразу все отрезано. Гляжу на Пола, а он хоть бы выругался. Покачал головой — и только.

— Что делать? — спрашиваю.

А он спокойно, равнодушно даже:

— Садиться. Познакомимся с нашим объектом.

— А Джек?

— Ну если корабль не пожалели, там должна быть, по крайней мере столица.

— Думаете, такая диковина… перебежчик?

— Надеюсь. Джек — мальчик любознательный, он захочет сначала разобраться, что такое туземцы.

И мы сели. Что за посадка, думаю, даже вы поймете. Шуточки: тяжелый грузовик прямо на травку! На Новый Амбалор мы по трем маякам наводились, и то риск считался. А тут?.. Сели. С трех сторон лес, с одной горы, а посредине холмистая такая равнина, еле нашли местечко свои тысячи тонн примостить. Отдышались и загрустили: что делать?

А Пол и тут не дрогнул.

— Ждать, — говорит.

— Чего ждать? — спрашиваю. — В новом Амбалоре наверняка засекли, куда мы делись.

А он спокойно так:

— Наверняка. Давайте-ка зонд, Алек. Инфрадиапазон… ну, и частота полевых раций… сами прикиньте.

Пол и тут оказался прав. Джек пришел. Один — второго, как я понял, заложником оставили.

Дозрел мальчик. Куда и девалось щенячье — начисто выгорело. Поздоровался, будто вчера виделись — и к Полу: как да что, да чего мы здесь.

— Почему вы один? — спрашивает Пол.

— Об этом потом, капитан, — равнодушно этак: — Извините, но мне надо разобраться. Туземцы скверно настроены… могут быть неприятности, понимаете?

Мы с Полом переглянулись, и он коротко объяснил что и как.

— Интересно, — говорит Джек, — газовые бомбы? Но это ведь значит рисковать кораблем. Я правильно понимаю?

— Правильно, — отвечает Пол. — Риск не очень большой. Нам уже не верят, а если удастся списать на туземцев, можно рассчитывать на карательный корпус.

— А если не удастся?

— Удастся, — говорю. — Давай, парень, выкладывай свою историю. Нам ведь тоже охота разобраться.

Вздохнул он, усмехнулся невесело:

— А вы уже давно разобрались. На Безымянной. Зря вы это сделали, капитан. Надо было нас обоих… сразу.

— И подлецами жить? — спрашиваю? — Дешево нас ценишь!

— Не сердись, Алек. Мы тоже не смогли… подлецами. Если уж знаешь, что ты такое…

— Вы? — спрашивает Пол.

— Я или он. Проще думать, что я. И мне, и ему.

— Ну, и что же вы такое?

— Шпион, надо полагать. Соглядатай. Может даже и связь есть… знаю. Наверняка есть. Иначе тот я… который не настоящий… знал бы, что он такое.

— А если он знает?

— Нет, я бы почувствовал. Разница, понимаете? А нам даже говорить не надо — все мысли одинаковые.

— А если все не так, Джек? Мало ли в Космосе необъяснимого?

— Не надо утешать, капитан. Случайно можно погибнуть. А воспоминания случайно не дублируются. У нас же все общее — с первой минуты. Это Разум… скорей даже, Сверхразум — не нашему чета. А что мы ему показали? Вы же об этом говорили, что люди заплатят… той же монетой?

Пол не ответил, так Джек за меня взялся:

— А вы что скажете, Алек?

— Ничего. Что не покажи — везде срам. Скотство.

— Не верю, — говорит. — Есть же Земля!

— А что Земля? Только что поверху дерьмо не плавает.

— Значит, все дерьмо? И вы четверо — тоже?

— Да уж не без того.

— Врете! Если уж вы дерьмо, тогда прочих надо просто перебить… без разговоров. Нет, Алек, понимаю, куда клоните, только я не согласен. Люди стоят жертв. Что, не так?

— Может и так, — говорю, — только не люблю, когда высоко забирают. Ты давай, рассказывай.

Они уже давно задумали перебежать. Сразу же как дошло, у них ведь и выбора не было: все отрезано — и впереди и позади. За туземцами хоть правда: их право защищать свою землю и свою жизнь — а что за нами? Тут только и остается, что самому человеком быть, сдохнуть — а не разменяться.

Но и им, конечно, по-глупому умирать не хотелось, тем более понаслушались, как туземцы над пленными измываются (ну, тут их грех винить: поселенцы немало на это трудов положили).

Ладно, кто ждет — тот дождется. Пришло предупреждение, что туземцы уже в нескольких стычках пытаются взять пленных, парни и решились. Приключений, наверное, хватило, но Джек с этой историей в три слова расправился: ушли, нашли, объяснились. Нам тогда другое было важней: что за местечко нас бомбить послали. Услышали нас кипятком обдало!

Нозл — так оно зовется — главное святилище племенного союза бархов. И тут как раз собрался совет племен, самая головка, можно сказать. Был резон нашим землячкам это гнездо разбомбить! Все вожди и великие колдуны края! Правда, еще полон лес беженцев. Тысяч десять, по словам Джека. Старики, женщины, дети. Кто от резни уцелел, к кому резня впритык подкатилась, а еще сотни больных и отравленных из тех деревень, что наши сверху всякой дрянью посыпали. Сбежались, дурачье, под крылышко своим богам.

— Хороши бы мы были!

Не знаю, поймете ли, а меня прямо затрясло: что же эти подонки с нами делают? А Пол? Я-то хоть один, как перст, а у него вы были — как бы он вам в глаза глянул? Нет, Генри, мы не слюнтяи, но такое…

Что-то никак я до дела не дойду. Болит, да и хочется все-таки, чтобы вы поняли. Обиды — обидами, случайности — случайностями, а только был один-единственный путь, и мы еще на Безымянной на него вступили.

Ладно, пока все переговорили, добрались-таки до нас друзья-амбалорцы. Видно, заранее в путь двинулись, чтобы, значит, доделать, что после нас останется. Ну, зонд наверху, выручил, голубчик. Сперва переговоры их поймал, а потом и машины засек — по тепловому излучению.