«Открытие» должности соправителя у инков имело, кстати, решающее значение при переоценке сведений хроник о раннем периоде истории Куско. До конца 70-х годов исследователи с доверием относились к сообщениям, утверждавшим, будто сначала общину Куско возглавляли правители из младшей фратрии хурин и лишь затем власть перешла к фратрии ханан. К ханан принадлежали и все императоры, начиная с Пачакути. Теперь стало ясно, что «цари» из фратрии хурин были всего лишь соправителями при царях из фратрии ханан. Обе генеалогические линии не последовательны, а одновременны, и младшая фратрия никогда не была и не могла быть правящей. Якобы имевший место переход власти от одной «династии» к другой - не что иное, как миф, который принадлежит к широкому классу распространенных среди индейцев повествований о «социальной инверсии». В них рассказывается о том, как группа, имеющая сейчас низкий статус, когда-то якобы была наверху, но утратила свое положение. В эгалитарных обществах (например, у огнеземельцев) структурно сходные мифы описывают переход главенства из рук женщин в руки мужчин.

После создания империи инки распространили культ своего верховного божества по всей территории Центральных Анд. Храмы, строившиеся в новых административных центрах, как правило, посвящались солнцу. Образцом для них, по-видимому, служила столичная Кориканча («Золотой дом») - крупнейшее святилище империи, имевшее четыре тысячи служителей. Целостный облик этого здания восстановить, однако, невозможно.

Храмов Виракочи известно гораздо меньше, но зато среди них имеется неплохо сохранившийся комплекс в Ракчи, в долине реки Вильканота в 120 км на юго-восток от Куско. (Inca ethnohistory, 1987. P. 54; Kendall, 1985. P. 85—87; Maysundo, 1983.) Согласно традиции, это святилище было возведено по приказу Пачакути на территории покоренных им индейцев колья. Культовая постройка достигает 92 м в длину и 26 м в ширину. Внутреннее пространство делится пополам по продольной оси стеной с десятью проходами. Сложенная в нижней части из камня, а в верхней - из битой глины, эта стена поднимается до сих пор в высоту на 12 м. По центру каждого из двух «нефов» идет ряд колонн, сделанных в той же технике, что и стены. На центральной стене сохранились остатки узора в виде ступенчатых пирамид из красной штукатурки, выделяющихся на фоне поверхности камня. Здание было, видимо, двухэтажным, но его перекрытия давно исчезли.

На примере храма в Ракчи хорошо видны особенности имперской культовой архитектуры. Инкские храмы хотя и велики, но по внешним обводам все же значительно уступают древним пирамидам побережья. Еще важнее отличия во внутренней структуре. Перед нами не монолитные искусственные холмы, а крытые строения, наверняка поражавшие вошедших своим богатым убранством, но не столь уж внушительные при взгляде издалека. Различия эти отражают усложнение социальных отношений в империи по сравнению с более ранними государственными образованиями. Древние пирамиды были более «демократичны», служа символом общины или страны, руководители которой еще очень сильно зависели от прямой поддержки народа. Храмовые центры инкской эпохи функционировали уже главным образом в системе распределения престижных ценностей, были связаны с культурой аристократии. Святилища на вершинах древних пирамид были невелики и вмещали лишь небольшую группу жрецов, но в обрядах, проводившихся у подножия монументальных сооружений, скорее всего участвовали массы народа. Просторные храмы типа святилища в Ракчи вряд ли предназначались исключительно для служителей культа. Время от времени внутрь, очевидно, пускали и общинников. Однако такое посещение должно было уже восприниматься как редкая привилегия, царская награда за верность и труд. Перед поблескивавшими в полумраке золотыми фигурами божеств не только крестьянин, но и провинциальный курака чувствовал себя, по-видимому, так же, как нечиновный делегат какого-нибудь XIX партсъезда, волею судеб допущенный в Кремль.

Пропагандируя культ Солнца / Виракочи, инки не обусловливали его распространение отказом народов империи от почитания древних местных божеств, подобно тому как они обычно не назначали людей со стороны на главные должности в провинциальный административный аппарат. Инкские храмы редко сооружались на месте старых доинкских святилищ или рядом с ними. Пачакамак являет собой важное исключение, но и здесь храм Солнца был поставлен особняком. Судя по распространению на городище различных типов керамики, этот храм меньше всего посещался местными жителями и предназначался в основном для приезжих из Куско. (Recent studies in Andean prehistory, 1984. P. 168.)

Неверно, однако, думать, что инкская религия просто игнорировала старые верования, существовала отдельно от них. В Тауантинсуйю шло становление своеобразного политеистического пантеона, который по сути немножко напоминал древнеримский времен поздней империи или даже фактический политеизм средневековой христианской Европы с его культом бесчисленных местных святых. Провинциальные божества, первопредки отдельных родовых и этнических групп, вошли в состав инкского пантеона в качестве рядовых его членов, а Солнце / Виракоча или, точнее, Солнце / Виракоча / Пачакамак возглавили весь этот сонм божеств.

Божества-первопредки назывались в древнем Перу уака. Каждый уака был воплощен в каком-нибудь материальном объекте, в который превратился или в котором скрылся по завершении эпохи творения соответствующий мифологический персонаж. Этими объектами чаще всего бывали камни, холмы, древние руины. Первопредки ассоциировались также с источниками, озерами, а на морском побережье - с островками и скалами. Особенно важной разновидностью уака являлись духи высочайших, покрытых вечными снегами горных вершин - уамани. Отдельные народы, крупные этнические группы, имели собственных уамани, так что именно это слово было приспособлено инками для выражения понятия «провинции» - крупнейшего после четырех суйю административного подразделения внутри государства.

Влияние отдельных уака в доиспанском Перу соответствовало военной и экономической мощи связанных с ними коллективов, чье соперничество переводилось на язык мифа и ритуала. В то же время удачное колдовство или пророчество, сделанное от имени определенного уака, сплошь и рядом становилось существенным козырем в политической игре. Соподчинение уака часто находило отражение через систему фиктивных родственных связей, что мы уже видели на примере «жены» и «сыновей» Пачакамака. На побережье и в прилегающих горных областях Пачакамак считался верховным главой уака и занимал такое же положение, какое отводилось Солнцу / Виракоче в Куско. Известен миф о том, как Тупак Юпанки созвал на совет уака со всего государства, прося помочь победить мятежников и грозя сжечь храмы тех божеств, которые откажут ему в содействии. Поддержать Инку вызвался один из уака народа яуйо, за что Инка передал в дар соответствующему храмовому хозяйству пятьдесят янакона. Сам Пачакамак вступиться за Инку не мог: его активное вмешательство в земные дела грозило бы уничтожением всему мирозданию.

Фетиши, символизировавшие главных покровителей этнических групп со всей империи, были собраны в Кориканче или имели в Куско отдельные святилища. Провинциальные божества находились здесь на положении таких же почетных заложников, как и обязанные жить в столице империи сыновья курака. Привезенным сюда из провинции уака приносили жертвы до тех пор, пока соответствующий народ сохранял верность империи. (The Inca and Aztec states, 1982. P. 109.)