- Надо летать чище, красивее,- говорит он и начинает сам пилотировать. - Смотрите!

Потом заставит повторить раз, другой. Снова и снова приходилось выполнять фигуру, пока не получалось так, как требовал инструктор.

Те курсанты, которые раньше недооценивали спорт, не выдерживали нагрузок летного дня. Теперь они убеждались, насколько он важен для летчика. Но таких были единицы, большинство из нас усиленно занимались на гимнастических снарядах, играли в волейбол, футбол. В результате у абсолютного большинства курсантов в выпускной характеристике было записано: «Максимальную нагрузку летного дня переносит легко».

...Стоял конец августа. В Сибири наступала осень. Рощи основательно тронул багрянец. Как-то по-особому был чист и прозрачен воздух солнечного утра.

Серебристый «миг» стремительно рассекает высоту, врезаясь в синеву неба. Веду самолет в зону пилотажа. В инструкторской кабине - член Государственной комиссии, полковник. Он сидит спокойно и ничем не дает о себе знать. Наверно, любуется сибирскими пейзажами. Согласно заданию начинаю выполнять одну фигуру за другой. Увлекся так, что забыл о проверяющем. И только когда вывел самолет из последней фигуры, вспомнил, что сдаю государственный экзамен по технике пилотирования, и доложил проверяющему по СПУ:

- Задание выполнил!

- На точку, - приказал полковник.

На обратном маршруте вспомнился зимний февральский день, когда мы, подходя к училищу, любовались полетом реактивного самолета. Может быть, и сейчас где-то стоят новички, наша смена, раздумывая о своем будущем.

Самолет идет ровно, спокойно в утреннем упругом воздухе, послушный малейшему движению рулей. В последний раз смотрю на проплывающие внизу широкие серебряные ленты рек, желтеющие перелески, темнеющую вдали тайгу. Над полями и поймами сбиваются в стаи и кружатся птицы, собираясь в дальнюю дорогу.

«Вот так,- с грустью подумалось мне,- и мы скоро покинем края, где обрели крылья и возмужали».

Подведены итоги экзаменов. Курсантов собрал командир эскадрильи. Он объявил итоги по теоретическим дисциплинам и оценки по технике пилотирования и боевому применению. По всем теоретическим дисциплинам и по летной практике - пилотирование в зоне, стрельба, воздушный бой - я получил отличные оценки.

Приятно было сознавать, что годы, проведенные в напряженной учебе, не прошли даром. Но что делать дальше?..

Разговоров об этом было очень много. Одни мечтали скорее попасть в боевой полк, другим полюбилась должность инструктора в училище.

- Буду инструктором, - заявил Петр Шерстнев и, приводя в пример наших воспитателей, доказывал, какая это благородная профессия. Его назначили инструктором, и сейчас он работает в одном из авиационных училищ.

Другие - их было большинство - горячо убеждали, что нет ничего почетнее, как служить летчиком в полку, охранять воздушные рубежи нашей Родины. Мне также хотелось попасть в строевую часть.

11 сентября, по случайному совпадению в день моего рождения, был подписан приказ о выпуске нас из училища. Мы стали лейтенантами.

Когда нам объявили о назначениях, разговоры, мечты о будущем вспыхнули с новой силой. Вечером наша группа «братцев-ленинградцев» - офицеров, получивших назначение под Ленинград, - собралась вместе.

Где служить? Для каждого военного человека этот вопрос далеко не безразличен, а тем более для нас, молодых летчиков, только что ставших офицерами.

Трудности жизни в неблагоустроенных местах нас не страшили. Мы были готовы к ним и поехали бы в любой уголок нашей страны, куда бы нас ни послали. Ведь шел памятный 1957 год, когда сотни тысяч таких же молодых, как и мы, юношей и девушек по комсомольским путевкам покидали родные, обжитые края, благоустроенные квартиры и отправлялись на новостройки Сибири и Урала, жили в палатках целинных совхозов. Партия звала молодежь обживать тайгу и степь, утверждать жизнь в безлюдных доселе краях.

Готовы были и мы поехать на любые земли, туда, где нужен в небе стремительный посвист воздушного стража - самолета-истребителя, где нужен ратный труд воздушного воина. Мы солдаты, и на приказ Родины у нас только одно слово в ответ: «Есть!»

И все же в Ленинград тянуло. Летать в балтийском небе, недалеко от чудесного города, носящего имя великого Ленина, бывать в нем, увидеть то, что знакомо лишь по рассказам, фильмам и книгам, - это же в самом деле великая честь.

Мы чувствовали себя в те дни настоящими именинниками, широкие улыбки не сходили с наших лиц. Мы с отцом в дни отпуска много говорили о предстоящей моей жизни на новом месте. Отец рассказывал мне о достопримечательностях Ленинграда, словно прожил там всю жизнь. Он говорил:

- Город Ленина - прекрасный памятник героическому прошлому России, колыбель революции! Тебе, Герман, надо помнить, что Ленинград - огромный родник, нет, не родник, а целый океан для познаний, образования, воспитания самого себя. Сумей взять максимум возможного. Служи честно. Все отдавай, прежде всего, делу. А свободное от дел время попусту не растрачивай. По возможности чаще бывай в городе и помни - не многим молодым воинам выпадает счастье, именно счастье, прикоснуться к великим сокровищницам русской и мировой культуры.

Октябрь почти везде одинаков: льют дожди, ветер метет вороха желтых листьев. На небе свинцовые тучи. Октябрь 1957 года, который я провел в родном селе Полковниково перед поездкой к месту службы, был таким, как и всегда. Таким же - и не таким. Он запомнился событием, которое взволновало весь мир. По радио мы услышали сообщение: 4 октября мощная баллистическая ракета, преодолев вековое тяготение Земли, вывела на орбиту контейнер с научной аппаратурой, который стал первым искусственным спутником Земли. Шар диаметром 58 сантиметров и весом 83,6 килограмма прокладывал первую трассу в космос.

Не было дома в нашем селе, в котором не велись бы самые оживленные разговоры на эту тему. Каждый мнил себя астрономом, а кое-кто и космонавтом. Радовались и гордились мои земляки тем, что наша Родина стала пионером в исследовании космоса, и как граждане Страны Советов считали себя причастными к этому великому достижению науки и техники. С чувством гордости за нашу Родину, проложившую дорогу в космос, выезжал я из дому в часть, где мне предстояло начинать службу летчика-истребителя.

Во многих городах мира довелось побывать мне. С особой силой запечатлелись в памяти те из них, что связаны с именем В. И. Ленина.

Два раза был я в Доме-музее Владимира Ильича в Ульяновске. Прошел по комнатам, священным для каждого человека. Священным потому, что в том деревянном доме, в тех чистых и уютных комнатах жили настоящие люди планеты Земля, жили честно, интересно, дружно. Жили не днем сегодняшним, а будущим, смотрели не под ноги, а вдаль, за горизонт.

И может быть, именно потому, что они, подняв голову, вглядывались в будущее, горизонт раздвигался перед ними, и они видели завтрашний день. Всех дальше смотрел Володя Ульянов. В свои гимназические годы он был необычайно пытлив и серьезен. Отличные отметки в ведомостях и золотые медали, на которых было написано

«Преуспевающему», лишь частично отражают его глубокие знания. Мне кажется, что, сколько бы раз ни посещал Дом-музей В. И. Ленина человек, как бы ни были известны ему события из жизни семьи Ульяновых, не может он остаться равнодушным, слушая рассказ экскурсовода, осматривая и осязая всем своим существом предметы, обстановку того далекого для нас времени, когда были сказаны исторические слова: «Нет, мы пойдем не таким путем. Не таким путем надо идти».

Находясь в Ульяновске, я вспомнил, как впервые молодым летчиком приехал в город Ленина.

- Это и есть Смольный?

Пожилой человек, которому был задан вопрос, с любопытство посмотрел на меня и дружелюбно спросил:

- А вы, товарищ летчик, в Ленинграде впервые?