Январь 1955 года, как обычно, в Сибири суров морозами. В такие дни солнце нещадно слепит глаза, отражаясь от белизны наметенных сугробов. Небо высокое и чисто-голубое. Густой, морозный воздух перехватил дыхание, заледенил щеки и уши, моментально пробрался под полы курсантских шинелей, когда мы, выпускники школы первоначального обучения летчиков, вышли из вагона электрички на одной из станций недалеко от Новосибирска. Под ногами похрустывали выпавшие в утреннюю пору ледяные хрусталики инея.

Подхватив свои чемоданчики с нехитрыми солдатскими пожитками, мы, подгоняемые морозом, направились к авиационному городку летного училища, где нам предстояло теперь жить, учиться, наращивать перышки на только что прорезавшихся крыльях, осваивать очередную ступеньку летного мастерства.

Я - курсант авиационного училища летчиков

Рассекая морозный воздух, с рокочущим гулом уходили в небо с училищного аэродрома реактивные машины.

- Смотрите, смотрите, бочка, еще бочка!

Поставив чемоданы, мы как завороженные смотрим вверх, прикрыв ладонями глаза. Блеснув серебристыми крыльями на солнце, самолет выписал петлю Нестерова, боевым разворотом набрал высоту и, сделав переворот через крыло, спикировал вниз.

- Красота! Здорово! Неужели пилотирует курсант?! - послышались восклицания.

- Это он нас приветствует, - пошутил кто-то.

А на душе было светло от будущего, от того, что военное авиационное училище летчиков-истребителей встретило нас реактивными самолетами, выполняющими фигуры сложного пилотажа в морозном, бездонно-синем небе. Человек, пилотировавший истребитель, как бы говорил нам: «Смотрите, чего я достиг, а ведь пришел в училище таким, как и вы».

Именно так восприняли мы представившуюся нам картину в зимнем небе. Она еще больше подогрела нашу юношескую страсть к полетам, мечту об овладении современным реактивным самолетом и сверхзвуковыми скоростями.

Откуда она начинается - авиационная романтика, которая не дает спать по ночам мальчишкам и вызывает глубокую зависть девчонок? Начало, должно быть, она берет от птиц, которые свободно парят в воздухе и свободны в выборе своего пути. Это живое созерцание является тем маленьким родничком, источником, из которого затем в течение всей жизни образуется широкая романтическая увлеченность, привязанность к небу, расстаться с которым для пилота бывает мучительно тяжело. Долго еще рев двигателя и характерный свистящий шум полета заставляют трепетно сжиматься сердце и поднимать голову вверх и искать, щурясь от солнечного блеска, стреловидные птицы. И легкая улыбка, мечтательность проступают на лице пилота при виде винтомоторных самолетов, летательных аппаратов - летной юности почти всех сегодняшних авиаторов.

Если есть время и собеседник, то старый пилот обязательно вспомнит свои курсантские годы так же, как гражданский человек вспоминает свои студенческие - лучшие годы жизни: динамичные, неспокойные, увлеченные, заполненные до отказа учебой, общественной работой, комсомольскими делами, самодеятельностью, театрами. И, конечно же, обязательно вспомнит пилот аэродром, где прошла большая часть его жизни.

В сумрачной прозрачности наступающего утра стоят притихшие и покорные металлические птицы, заботливо укрытые чехлами. Стоянки учебных машин подметены. Самолеты - строй солдат, выровнены словно по линеечке, и впереди, как командир, неторопливо шагает с автоматом часовой.

В редкие минуты отдыха растянешься, бывало, на мягкой траве где-нибудь недалеко от заправочной линии, снимешь шлем и просто так, ни о чем не думая, глядишь в голубое небо с белыми корабликами-облаками. Стрекочут кузнечики, жаворонок с легкостью демонстрирует высший пилотаж, напевая при этом незатейливую песенку. Рядом - друзья-товарищи: кто припал к земле и вдыхает густой ее запах, кто, глядя в никуда, задумчиво покусывает стебелек «воробьиного проса», как у нас на Алтае ребята называют полевую траву... Блаженные минуты.

Больше всего люблю я утренние часы на аэродроме. Примятая упругой струей воздуха трава кажется шелковистой, с серебряным отливом. И сидит в кабине сосредоточенный и счастливый человек, готовый через несколько десятков секунд покинуть землю с ее запахами, лесами и полями, с пением птиц и человеческими страстями, чтобы, опираясь па силу крыльев, свободно и широко пронестись над умолкшей для него на время землей, над тем, что называем мы жизнью.

Хорошо в ожидании первого вылета присесть на прохладную и влажную от утренней росы бетонку и мысленно «проиграть» предстоящий полет. Потом, когда взревут двигатели и эскадрилья уйдет в небо, будет своя прелесть напряженного труда. Все подчинится единой воле, плану, заработает механизм, в действии которого даже маленькая неисправность может остановить ход.

- Я понимаю, что вам хочется быстрее начать летать, - сказал наш новый командир после того, как улеглись заботы по размещению в казарме, определились учебные группы, были показаны классы и лаборатории.- Стремление понятное, да иначе и быть не может для будущего летчика. Настоящий летчик всегда стремится в небо, какие бы трудности ни возникали на его пути. Но для того чтобы стать настоящим летчиком и чтобы путь в небо был всегда радостным, современная авиация требует от пилотов глубокой теоретической подготовки. Поэтому я советую, - закончил командир, - не теряйте времени на «раскачку», принимайтесь за учебу, если хотите быстрее попасть на аэродром.

После такого объяснения стало ясно, что мечты о глубоких виражах и лихих боевых разворотах надо пока положить в прикроватную тумбочку и только иногда по ночам «летать во сне».

Занятия начались с рассказа об истории училища, которая берет свое начало на берегах великой русской матушки-Волги, с того времени, когда на правом ее берегу - в городе Сталинграде - была создана 7-я Сталинградская военная авиационная школа летчиков. Потом она стала называться военным авиационным училищем летчиков имени Сталинградского Краснознаменного пролетариата.

Рассказать историю училища - это значит воскресить многие страницы истории развития пашей славной советской авиации.

Официальной датой создания Сталинградского авиаучилища летчиков (тогда 7-й школы летчиков) считается 23 февраля 1930 года. Но поиски места для размещения базы, поиски аэродромов, подбор кадров и начало работы относятся к 1929 году.

Как всегда бывает, когда создается новая организация, кадры в 7-ю школу летчиков были приглашены для начала из других училищ и строевых частей. В последующем преподавательские кадры пополнялись за счет своих выпускников. Из одного третьего выпуска в стенах училища для работы летчиками-инструкторами было оставлено 68 человек.

Командир сказал нам: «Было оставлено в стенах училища», но потом, улыбаясь, пояснил, что стен-то как таковых еще не было, они только возводились. И те, кто учились, строили на северо-западной окраине города здания учебно-летного отдела, ангары, казармы, жилые дома. Особенно много потрудились курсанты первых трех выпусков.

В то время училище готовило летчиков различного профиля. В основном для разведывательной и легкобомбардировочной авиации. Однако некоторую часть курсантов, имевших лучшую технику пилотирования, выпускали самостоятельно на И-3 и после небольшого налета командировали в истребительную авиацию.

С первых дней существования училища день ото дня крепла воинская дисциплина, складывался образцовый воинский порядок в казарме и на аэродроме, повышалось качество техники пилотирования, воспитывалось чувство ответственности за охрану советского неба. Эти замечательные качества стали девизом, нерушимым законом для всех, кто в той или иной степени занимался подготовкой летных кадров. Эти качества стали традицией огромного коллектива. В этом мы убедились с первого же дня пребывания в училище.