При сыне Пипина, Карле Великом, были сделаны новые приобретения. Вообще, Папская область укреплялась вплоть до XI века, когда главной политической интригой Европы стало противостояние пап сначала германским императорам, а затем французским королям. Кульминацией этой борьбы стал 1309 год, когда один из последних, Филипп IV Красивый, принудил предстоятеля католической церкви переехать в Авиньон (так называемое Авиньонское пленение пап 1309—1377 годов). Началась неразбериха – в разных городах папы и «антипапы» провозглашались с необычайной легкостью. Церковное государство с центром в Риме формально сохраняло свои границы, но на деле было поделено между местными аристократическими кланами, которые в свою очередь дали миру множество пап в эпоху нового усиления Понтификата – до середины XVI века. Правление знаменитого отравителя Александра VI Борджиа (1492—1503) и Юлия II из Дома делла Ровере (1503—1513), мецената и ловкого политического игрока, – возможно, время наивысшего расцвета Папской области. Она простирается от Пармы и Болоньи – на севере до Кампаньи – на юге.

Тут, однако, континент захлестнула лютеранская Реформация, борьба с которой отняла у владык Рима всю энергию. Вдобавок, по старой «традиции», Вечный город оставался городом самых частых мятежей в Европе. За знаменитым выступлением Кола де Риенцо, пытавшегося провозгласить Римскую республику еще в XIV веке, последовали опустошительные восстания века XV и особенно XVI – в Перудже, Болонье и столице. Область постепенно пришла в экономическое запустение. Беспорядки и хаос удалось изжить, но они сменились феодальным «сном», иногда прерываемым реформаторскими попытками отдельных энергичных пап, вроде Александра VII и Иннокентия XI.

Первую серьезную угрозу Папскому государству как юридическому лицу принесли ветры Французской революции. Войска Директории вступили в Рим в 1798 году, и хотя очередная Римская республика просуществовала всего год, она лишила свою столицу множества уникальных предметов искусства, вывезенных в Париж, а папскую власть – древнего ореола незыблемости. Пий VII, правда, договорился с остепенившимся Наполеоном и, короновав его в 1804 году, добился возврата части своих земель. А Венский конгресс победителей французского императора в 1815 году и вовсе восстановил дореволюционный статус-кво.

Но – началась беспокойная «старость» Папской области. Понтификам пришлось еще дважды – в 1831-м и 1849 годах, прибегать к помощи иностранных штыков. А похоронил древнюю монархию тандем пьемонтского министра Камилло Кавура и пламенного революционера Джузеппе Гарибальди. Первый из них задумал, а второй – сыграл главную роль в борьбе за объединение Италии. Настал 1870 год – с окончательным уходом французского оккупационного корпуса светская власть пап в Риме пала. Сами папы, впрочем, еще долго отказывались признать этот факт и оставались «узниками Ватикана» – своей резиденции в центре города, которую победители великодушно им оставили. Эта резиденция и была провозглашена самостоятельным и полноценным государством по так называемому Латеранскому соглашению 1929 года Святого престола с Итальянским королевством.

Лариса Чернышева

Однажды современник Мигеля де Сервантеса французский посол Дак Майен в обществе высокопоставленных особ Испании стал восхвалять испанскую литературу и особенно Сервантеса. «Как бы мне хотелось познакомиться с ним!» – воскликнул герцог. На что ему заметили, что Сервантес стар, неинтересен и к тому же беден. «И такого гениального человека вы не содержите на государственные фонды?» – вскричал потрясенный француз. Удивительно, но Мигелю де Сервантесу действительно никто не помогал, разве что однажды, выручая из плена… Даже после издания его замечательного романа о Дон Кихоте, разошедшегося невиданным по тем временам тиражом, – писатель остался небогатым человеком. Богатой и безграничной в своей всечеловеческой любви была лишь его душа.

Генеалогическое древо Мигеля де Сервантеса можно проследить не слишком далеко. Дед Хуан де Сервантес занимал некогда видное положение в Андалусии и был старшим алькальдом города Кордовы. Позднее он перебрался в городишко Алкала-де-Энарес, что в двадцати милях от Мадрида, и занялся небольшой юридической практикой. Его сын Родриго де Сервантес большой карьеры не выстроил: неудачливый, тугой на ухо лекарь был в постоянном поиске заработка, чтобы хоть как-то прокормить свою большую семью. Но поиски были тщетны, как и надежды выбраться из бедности. Будущий автор «Дон Кихота» – Мигель Сервантес родился в 1547 году, предположительно 29 сентября, поскольку это день святого Мигеля. Дополнительное имя Сааведра Сервантес добавил себе позднее сам. Сааведра в действительности являлось знатным и уважаемым родовым именем дальних родственников Сервантеса.

Мигель был четвертым из семерых детей Родриго Сервантеса и Леонор де Кортинас. О его детстве и отрочестве известно очень мало, хотя по отрывочным сведениям можно предположить, что семья Мигеля в поисках работы скиталась из одного города в другой. Примерно в 1561 году Сервантесы добрались до Мадрида, который тогда еще представлял собой город грязных и узких улиц. Здесь семья Сервантес, как и большая часть небогатых горожан, прозябала в продуваемом всеми ветрами, почти картонном домишке. Но вскоре Родриго уже перевозит семью искать счастья в Севилье, самом шумном и веселом испанском порту. Не исключено, что именно здесь Мигель по-настоящему влюбился в море. По некоторым рассказам Сервантеса можно составить представление о том, как много времени мальчишка проводил в порту, сводил самые странные знакомства и мечтал о приключениях. Вряд ли он тогда мог вообразить, сколько приключений и в самом деле готовит ему судьба.

Получил ли Мигель де Сервантес образование и учился ли он где-либо вообще? Непростой вопрос. Некоторые биографы считают, что несколько лет Сервантес провел в коллегии иезуитов. Другие утверждают, что этого не было. И тем не менее рассказы Сервантеса обнаруживают весьма подробное знакомство со студенческой жизнью того времени. Наиболее вероятным представляется предположение, что Мигель, не имевший, бесспорно, денег на образование, скорее всего, нанялся слугой к какому-нибудь богатому студенту (это случалось весьма часто) и таким образом мог осилить учебный курс. По всей вероятности, Сервантес посещал университет родного города Алкалы. Благодаря усилиям кардинала Хименеса де Сиснероса в Алкале процветал один из самых крупных испанских университетов, достойно соперничающий со старейшим учебным заведением в Саламанке.

В Алкалском университете порядки были весьма строгими: студенты питались исключительно спартанской едой, сладкое и мучное было запрещено, как отупляющее мозги. Не дозволялись многие игры, например карты. Не в чести были и музыкальные инструменты – гитара, флейта. Однако если школяры отлично успевали – им полагалось поощрение: два литра вина в день! Вино считалось тем, что стимулирует умственную деятельность. К профессорам также предъявлялись суровые требования: если им не удавалось увлечь учеников изложением предмета и на их лекции ходили менее десяти человек, преподавателей лишали зарплаты за месяц. Три раза без зарплаты – и педагога увольняли. Кстати, в Алкалском университете учились Игнатий Лойола, Лопе де Вега, Калдерон де ла Барка, Тирсо де Молина.

В середине 1569 года Сервантес принял, по всей видимости, кардинальное решение относительно своей дальнейшей судьбы. Идти по стопам отца он не желал, становиться ученым мужем не было возможности, и он выбрал военную службу. К тому же карьера военного, пожалуй, нигде и никогда не считалась столь почетной и престижной, как в Испании в XVI веке, ставшей главным оплотом христианства в Европе. Солдат-крестоносец, насаждающий огнем и мечом единственно правильное и спасительное вероучение, был больше чем солдатом. И если в соседней Италии доблесть рыцаря-крестоносца уже превратилась в метафору, то испанцы благодаря недавним победам в Гранаде и Африке живо ощущали свое военное и моральное превосходство.