Новая военная тактика

Пока таким образом дрались передовые отряды обеих армий, главные силы христиан под командованием Альфонса атаковали альморавидов и тоже прорвали фронт африканцев. Тогда на помощь им и андалусцам Мутамида Юсуф выслал своего выдающегося полководца, ламтуна Сира ибн Абу Бекра во главе магрибинских племен. Сам Юсуф с ламтунами и другими берберскими племенами Сахары напал на христиан с тыла, обрушившись на лагерь Альфонса, сея смерть и пожар. Тем временем Альфонс в свою очередь победоносно достиг шатров Юсуфа и уже форсировал окружавший их глубокий ров, но, узнав здесь о вторжении в собственный лагерь, прислушался к совету своих полководцев (среди которых, вероятно, был альферес Родриго Ордоньес со своим братом, графом Нахеры) и решил прекратить атаку, чтобы спасти тыловые укрепления. Повернув коней, он встретил лишенные командиров толпы христиан, бегущие перед Юсуфом, который под барабанный бой и с развернутыми знаменами наступал с главными силами альморавидов. Столкновение обоих монархов было ужасным, но Альфонс, понеся громадные потери, сумел добраться до собственного лагеря и организовать сопротивление. Оглушительная дробь больших альморавидских барабанов — инструментов, никогда не слыханных в испанских войсках, — сотрясала землю и отдавалась эхом в горах; Юсуф верхом на кобыле объезжал боевые порядки мавров, призывая к мужественному терпению, какого требует священная война, и воодушевляя их напоминанием, что умершие попадут в рай, а алчность выживших насытит богатая добыча.

Уже этот грохот барабанов, впервые поразивший христиан, я полагаю, свидетельствует о применении новой тактики с использованием плотных масс, действующих сообща, регулярно и непрерывно, и притом дисциплинированно и четко выполняя команды; тому свидетельство и знамена, которые вместе с барабанами использовали аль-моравидские войска, и применение отрядов тюркских лучников, сражавшихся в правильных параллельных линиях. Христианские рыцари, привычные в основном к одиночным боям, где все решает личная храбрость, растерялись; хоть вооружение их было лучше, а военное искусство выше, они уступили плотным массам противника, не сумев противостоять его сплоченности и численному превосходству.

Поняв, что бой принимает дурной оборот, не выдержал и авангард христиан. Альвар Аньес начал отводить своих рыцарей назад, и Мутамид, уже потерявший надежду на спасение, был этим очень изумлен, подумав, что они отступают перед ним. Но в это время подошло подкрепление, посланное Юсуфом, — Сир Абу Бекр во главе зенатов, гомеров, месмудов и других магрибских племен, и поражение Альвара Аньеса стало настолько очевидным, что даже бежавшие андалусские мавры воспрянули духом и вернулись из Бадахоса, чтобы снова вступить в битву.

Все мусульмане, соединившись, с новой силой бросились в бой, и когда начало темнеть, Альфонс уже с трудом держал оборону. В качестве свежих сил была брошена в бой чернокожая гвардия Юсуфа, насчитывавшая четыре тысячи воинов, вооруженных тонкими индийскими мечами и щитами из кожи бегемота, и она почти прорвалась к тому месту, где находился леонский король. Альфонс с мечом в руке бросился на одного негра, но тот, уйдя от удара и пригнувшись перед конем, падавшим на него сверху, ухватил лошадь за поводья и мощным ударом кинжала пробил королю кольчугу, пригвоздив ему ляжку к седлу. Христиане больше не могли сопротивляться; в сумерках их выбили из лагеря, и король со своими виднейшими вельможами укрылся на ближайшем холме, откуда он видел пламя, пожиравшее его палатки, и победителей, расхватывающих имущество, провизию и оружие.

Под покровом темноты император сумел скрыться с этого холма; вместе с ним спаслось не более пятисот рыцарей, и почти все были ранены, как и он. Измученный жаждой, истекая кровью, Альфонс имел возможность пить только вино, потому что беглецам все не попадалась вода, чтобы они могли запастись ею, и потому впал в опасное забытье. Во время этого бегства альморавиды догнали и убили многих рыцарей, и лишь через двадцать лиг пути Альфонс нашел убежище в первой попавшейся христианской крепости, Корин, которую он отвоевал девять лет назад.

Последствия битвы

В ночь после победы Юсуф приказал обезглавить трупы христиан, лежащие на полях Саграхаса, и на громадные кучи отрубленных голов, превращенные в отталкивающие амвоны, взошли муэдзины, чтобы провозгласить для солдат-победителей, приходящих в исступление от этого зверского попирания человеческих останков, утреннюю молитву — «во имя Аллаха, милостивого, милосердного». Потом множество повозок, нагруженных тысячами этих запыленных голов, отправилось в Сарагосу, Валенсию, Севилью, Кордову, Мурсию в знак того, что все могут вздохнуть свободно и больше не бояться Альфонса и Альвара Аньеса; корабли, тоже груженные головами, взяли курс на Африку, чтобы развезти их по городам Магриба как весть о великой победе. Уже почти век, с первых дней Альмансора, испанские мусульмане не видели таких амвонов из голов христиан и таких катящихся по дорогам телег, нагруженных кровавыми трофеями. Военная мощь новых захватчиков Европы вновь оживила священную войну; их успех и кровожадность были достойны самых блистательных дней халифата Омейядов.

Кроме того, победа при Саграхасе восстановила разорванную связь между исламом по ту и эту сторону Гибралтарского пролива. Когда на поле битвы Мутамид, покрытый ранами и со сломанной рукой, подошел к Юсуфу, чтобы поздравить с великой победой, — он и другие андалусские эмиры, сражавшиеся в тот день, числом тринадцать, приветствовали африканца как Эмира аль-муслимин, то есть государя всех мусульман, и Юсуф принял этот громкий титул, велев канцелярии впредь вносить его в свои документы. Благочестивые мусульмане в Испании и в Африке подавали милостыню и освобождали рабов в благодарность Аллаху за такой явный знак милости к своему народу. Испанский ислам, столь просвещенный, но лишенный связующей силы, наконец обрел ее в религиозном рвении, которое на андалусской земле возродили африканцы.

Триумф Юсуфа, однако, был омрачен уже на поле битвы, потому что там он получил сообщение о смерти сына, наследного принца, которого оставил больным в Сеуте. Это несчастье заставило его немедленно возвратиться в Марокко. Такова единственная причина его возвращения, которую приводят арабские авторы; но нет сомнения, что у победоносного войска должно было остаться очень мало сил, чтобы оно даже не попыталось как-то развить необыкновенный успех, например, взять или хотя бы осадить Толедо.

Тем не менее довольно было и сделанного. Уходя, Юсуф оставил под начало Мутамиду корпус в три тысячи альморавидских всадников, и ни тот, ни прочие андалусские монархи больше не боялись Альфонса и не платили ему дань. Союз с Эмиром аль-муслимин заключил даже аль-Кадир Валенсийский, о чем мы расскажем позже.

Альфонс взывает о помощи к христианскому миру

Теперь Альфонс мог признать, что допустил в своей политике тяжелейшую ошибку. Он до крайности ожесточил таифских эмиров и не принял мер предосторожности — не захватил пролив, лишив их тем самым связи с Африкой. Как только Юсуф стал хозяином Альхесираса, этого испанского Кале,35 пролив сразу же сделался открытой дверью, позволившей объединить действия Африки и Андалусии. Против «императора обеих религий» грозно поднялся «эмир всех мусульман».

Альфонс боялся, что поражение при Саграхасе повлечет за собой очень тяжелые последствия. До этого наемники, на которых при ведении войны опирались андалусские эмиры, не могли противостоять испанцам Севера, которые вели национальную войну; теперь уже последние оказывались слабее в священной войне, которую возобновили альморавиды. И в противовес африкано-андалусскому исламскому союзу Альфонс решил создать союз христианский. Он послал несколько гонцов за Пиренеи, прося о помощи и угрожая при этом, что, если не получит поддержки, будет вынужден вступить в соглашение с сарацинами, пропуская их во Францию. Столь настойчивый призыв был услышан; многие французские сеньоры приступили к подготовке большого похода, свою помощь предложили горожане и крестьяне, но эти приготовления продлились много месяцев, а когда весной 1087 г. в Испанию вступило французское войско, оно только осадило Туделу и, убедившись в тщетности своих усилий, вернулось за Пиренеи.