Нина не сводила с сестры расширенных от ужаса глаз.

– Ты не можешь так поступить!

Надя презрительно хлопнула густо накрашенными ресницами.

– Я не могу справиться с ребенком. Кроме того, я не хотела ее с самого начала.

– Джорджия совсем маленькая! – запротестовала Нина. – Как ты можешь бросить ее?

– Легко. – Надя надула губы. – Такой шанс выпадает лишь раз в жизни. Если я не вцеплюсь в него обеими руками, то в следующий раз судьба мне не улыбнется.

– Малышке едва исполнилось четыре месяца! – выкрикнула Нина. – Ради памяти Андре ты обязана воспитать ее.

– Я ему ничего не должна! – отрезала Надя. – Вероятно, ты забыла, что он отказался признать ее. Не согласился пройти тест на отцовство. Он же не хотел расстраивать свою невесту, корову… – Она в волнении пересекла комнату. – Мне следовало знать, что ему не стоит доверять. Все самцы племени Марселло одного поля ягоды – кобели. Только взгляни на вчерашние газеты.

Нина догадалась, что сестра намекает на снимки Марка Марселло, старшего брата Андре. Редко неделя проходила без ярких кадров из жизни знаменитого миллиардера-сердцееда. Первое, на что Нина обратила внимание, открыв воскресную газету, это его жгучие черные глаза на фотографии.

– Марк Марселло в курсе твоих намерений отдать его племянницу на удочерение?

Надя повернулась к сестре.

– Я написала его отцу в Италию несколько недель назад, но он, очевидно, не хочет признать Джорджию внучкой. Я послала ему ее фотографию. Думаю, когда он увидит сходство отца и дочери, то пожалеет о своем высокомерии. Тогда я отыграюсь. Пусть поплачет.

– Однако…

Надя бросила на сестру свирепый взгляд.

– Не желаю больше связываться с этой семейкой. Я дала им шанс принять Джорджию, они его профукали, пусть пеняют на себя. Я уезжаю и приступаю к осуществлению плана «Б».

– Уезжаешь? – От волнения Нина начала заикаться. – Куда?

– В Америку.

– А как же Джорджия? – воскликнула она. – Ты же не думаешь… – Ей не хватило духу произнести остаток фразы.

Надя беспечно дернула плечом.

– Можешь месяц или два позаботиться о ней, в конце концов, ты и так занимаешься этим большую часть времени. Кроме того, ясно, что тебя она любит сильнее, чем меня. Вот и приглядишь за девочкой, пока ее не удочерят.

Живот Нины свело судорогой. Как сестра может бросить свою крошку? Какое жестокое сердце!

– Послушай… Я знаю, ты расстроена; прошло несколько месяцев с тех пор, как Андре… ушел.

Надя резко развернулась.

– Что за эвфемизм! Андре не ушел, а умер. Нина проглотила ком в горле.

– Знаю.

– Я очень рада, что он прихватил на тот свет и свою глупую невестушку, – добавила Надя.

– Нельзя говорить так.

– Ненавижу всю эту семейку и всех, кто с ними связан! – Надя вызывающе откинула белокурую прядь за плечо и снова взглянула на сестру. – Судьба дала мне возможность начать новую жизнь с Брюсом Фолкирком в Америке. Он любит меня, и обещал роль в одном из своих фильмов. Я появлюсь на большом экране! Ух! Только полная дура откажется от такого шанса. А если мне удастся правильно разыграть карты, возможно, и свадьба не за горами.

– Ты уже сообщила ему о Джорджии?

– Ты что, идиотка? – Надя округлила глаза. – Разумеется, нет. Он думает, Джорджия твоя дочь.

– Как ты можешь скрывать правду о своем прошлом от человека, за которого мечтаешь выйти замуж? – возмутилась Нина.

– Брюс в мою сторону и не глянул бы, узнай он о ребенке, – Надя подмигнула сестре. – Он считает меня невинной и чистой, словно лилия, и я не собираюсь его разуверять.

– Если он любит по-настоящему…

– Нина, я не хочу жить жизнью нашей матери, шарахаться от одного мужчины к другому и подбрасывать детей в приюты. Я хочу иметь деньги и стабильность и не желаю, чтобы ребенок болтался у меня под ногами.

– Но…

– Нет! – отрезала Надя. – Оставь свои нравоучения, я не хочу ее и никогда не хотела. – Молодая женщина бросила детскую сумку рядом с коляской. – Ты отговорила меня от аборта, и справедливо, что именно тебе расхлебывать эту кашу. Ты же знаешь, есть люди, готовые платить большие деньги за прелестного малыша. С моими связями и со связями Брюса, вероятно, удастся найти достойную, а главное обеспеченную актрису из Голливуда, желающую удочерить Джорджию.

– Это же твой ребенок! – Глаза Нины расширились, сердце зашлось от негодования.

– Это бизнес, – парировала Надя. – Она моя дочь, а не твоя.

– Позволь мне удочерить ее, – начала умолять Нина. – Мы кровные родственники, я ее тетя.

– Нет. – Надя покачала головой. В красивых серых глазах появился алчный блеск. – Избавлюсь от ребенка Андре и денежки получу.

– Ты ужасно меркантильная!

– Просто практичная, – возразила Надя. – Мы хоть и близнецы, но я твоя противоположность, Нина. Я хочу путешествовать, хочу комфорта и богатства. А ты проводишь долгие часы в скучной, старой библиотеке… Мне же нужна настоящая жизнь.

Нина распрямила плечи и гордо подняла подбородок.

– Я люблю свою работу.

– Ну да, а я люблю магазины, вечеринки, дискотеки. И собираюсь получить от жизни по максимуму.

– Не могу поверить… Джорджия не игрушка, которую можно отодвинуть в сторону. Ради бога, она ребенок!

– И что? Для меня это пустой звук. – Глаза Нади оставались абсолютно холодными. – Кроме того, она – ребенок нежеланный. – Молодая женщина подхватила свою сумочку, вытащила оттуда папку и вручила сестре. – Здесь свидетельство о рождении и другие документы, смотри, не потеряй. – Она забросила сумку на плечо и повернулась к двери.

– Надя, подожди! – закричала Нина, бросив полный отчаяния взгляд в сторону коляски. – Разве ты не попрощаешься с ней?

Надя уже открыла дверь. Кинув равнодушный взгляд через плечо, девушка переступила порог.

Нина знала, что бесполезно умолять сестру вернуться. За свои двадцать четыре года она не раз пыталась повлиять на Надю, но тщетно. Капризная и своевольная, та постоянно попадала в сложные ситуации, распутывать которые приходилось Нине. Кроме того, у Нади начисто отсутствовало понятие совести. На этот раз дело зашло слишком далеко.

Из коляски послышалось хныканье. Нина поспешно пересекла маленькую комнату и взяла в руки маленький розовый сверток.

– Эй, драгоценная моя! – Девушка прижала ребенка к груди. – Проголодалась, малышка?

Девочка ткнулась Нине в грудь, и та почувствовала, как волны нежности захлестывают ее. И ей придется отдать племянницу на воспитание?! Ужас. А если Джорджия попадет в плохие руки и будет страдать, как они в свое время? Нина отчетливо помнила побои и оскорбления, отчуждение и одиночество. Как же она позволит, чтобы то же самое случилось с Джорджией? Ведь если какой-нибудь человек, совсем не подходящий, предложит Наде огромные деньги за ребенка, сестра, не моргнув и глазом, продаст собственную дочь…

Из задумчивости Нину вывели мокрые ползунки. Она ворковала с ребенком, расстегивая пуговички и развязывая ленточки, пока не показалось нежное тело. О боже! Грудную клетку девочки покрывали фиолетовые синяки…

– О, Надя, как ты могла? – Слезы навернулись у Нины на глазах. Она не сумела защитить племянницу от того, от чего в детстве страдала сама.

Ну уж дудки, теперь она никому не отдаст девочку! Другие одинокие мамочки успешно справляются, и она сумеет… только зубы крепче стиснет: вдвоем прожить на мизерную зарплату библиотекаря ой как непросто.

Нина посмотрела на спящую девочку, и ее сердце снова сжалось.

Она не позволит сестре разрушить жизнь Джорджии.

Она, Нина, станет ей матерью и никому не позволит отнять у нее девочку. Никому.

Марк Марселло нахмурился. Секретарша только что доложила, что звонок поступил с виллы Марселло из Сорренто. Отец!