— Этого не достаточно, Джон! — гневно ответила Пенни. — Мне надоело, что ты обращаешься со мной как с грудным ребенком или несмышленой девчонкой! Ты в этом очень похож на мою мать. Та тоже все думала, что знает, как лучше мне поступать. Она никогда не рассказывала мне об отце и даже не заикнулась о том, что у меня американское гражданство. Возможно, она считала, что ограждает меня от чего-то дурного, но все это только повредило мне. А теперь ты, Джон, делаешь то же самое. А я хочу знать правду, Джон! Я устала от лжи и всех этих недомолвок!

В течение всего ее монолога Джон хранил полное молчание, уставившись в парк. Такое равнодушие так задело Пенни, что она с последним героическим усилием сумела подавить уже прорывавшиеся рыданья. Затем, сорвавшись с места, пулей пронеслась по кабинету к окну и схватила Джона за руку. Развернув его к себе лицом, она уставилась ему прямо в глаза.

— Почему ты молчишь? — закричала она. — Почему ты не оправдываешься? Ты что, отрицаешь, что не дал отцу возможности выкупить Уотерфорд-холл?

— Нет, — мрачно, но твердо ответил Джон.

— Ты отрицаешь, что скрыл от меня существование дяди Ричарда?

— Нет.

Все это было так ужасно и нелепо. Пенни страстно желала, чтобы он сказал хоть что-нибудь, закричал на нее, хотя бы начал ругаться или даже начал обвинять ее в чем-нибудь… Но Джон лишь продолжал упрямо хранить угрюмое молчание. Вцепившись в его руку, она с силой встряхнула ее.

— Если ты сейчас же не объяснишь, между нами все кончено! — выкрикнула она. В дело был пущен последний козырь.

Джон стиснул зубы и пристально оглядел ее. В его взгляде сквозило явное недоверие.

— Так вот, значит, какова цена наших отношений, — криво усмехнулся он. Значит, ты не согласна оставить все это и просто довериться мне?

— Нет! — выкрикнула Пенни.

— Тогда — уходи! — жестко бросил он ей в лицо и оттолкнул в сторону.

Не оглядываясь, он вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

Пенни стояла перед красивыми ажурными воротами и разглядывала величественный особняк, возвышавшийся в глубине участка. Решительно закусив губу, она подхватила свою небольшую дорожную сумку и обернулась к своей спутнице.

— Ну, спасибо, что подбросила меня, Лэнни, — прерывающимся голосом произнесла она. — Думаю, нам пора прощаться.

На фоне роскошных построек в колониальном стиле и сверкающих голубых вод бухты Чарлстона Лэнни выглядела неуместно суперсовременной и независимой. Ее модные фиолетовые хлопчатобумажные брюки с оранжевой отделкой и яркая шляпка казались в этом престижном районе явно неуместными. Она храбрилась, но вид имела довольно-таки подавленный.

— Ты уверена, что поступаешь правильно, дорогая? — в десятый раз тревожно спросила Лэнни. — Твое решение вернуться в Австралию кажется мне просто глупым. Может, все же останешься? Мы могли бы чудно проводить время… Кроме того, вы с Джоном — отличная пара. Ты уверена, что это была не глупая пустячная размолвка, которая ничего не значит?

— Не стоит, Лэнни, — взмолилась, судорожно вздохнув, Пенни. — Я уверена…

— Просто удивительно, что ты все время жила здесь и не знала о существовании дяди, — заметила та, с сожалением пожимая плечами. — И я могу понять твое желание увидеться с ним перед отъездом. Но ты уверена, что не хочешь, чтобы я пошла в этот дом вместе с тобой?

— Нет, спасибо, — с сожалением в голосе ответила Пенни. — Думай), мне лучше явиться туда одной. Но ты — просто прелесть, и мне будет очень недоставать тебя!

— И мне тоже, дорогая.

Они обнялись, и яркая вызывающая шляпка Лэнни слетела на дорогу.

— Черт! — ругнулась она, поднимая и стряхивая ее об ногу.

— Ладно, если передумаешь — сразу же звони мне, и я тут же примчусь за тобой.

— Хорошо, — безнадежно согласилась Пенни. — Пока!

— Адью!

Пока Лэнни шла по набережной и забиралась в машину. Пенни провожала ее взглядом. Затем, испытывая смутное беспокойство, повернулась к воротам. Сейчас она не испытывала никакого удовольствия при мысли о предстоящей встрече с дядей. Она даже не ожидала, что Ричард Эллиот ей понравится. В конце концов, это он помог лишить ее отца Уотерфорд-холла. Наверное, он такой же жадный и бесчестный негодяй, как Джон Миллер. Но все-таки Ричард приходился ей дядей. Преодолеть полмира в поисках близких и не повидаться с ним было бы просто глупо. Нерешительно задержав пальцы на грубой каменной кладке, она наконец прикоснулась к звонку и, выдохнув, надавила кнопку. Резкая трель, казалось, переполошила все вокруг. Пенни ожидала, что это один из тех современных звонков с дистанционным управлением, и ворота откроются по сигналу из дома. Вместо этого повисла тягостная пауза, в течение которой она переминалась с ноги на ногу и обмахивалась уже купленным билетом на самолет. Казалось, прошла вечность, прежде чем из-за угла дома появился старый негр и медленно поплелся по дорожке к воротам. Внимательно оглядев Пенни, он скривил лицо в доброжелательной улыбке.

— Мисс Оуэн, не так ли? Ведь это вы вчера были здесь с мистером Джоном, мэм? Вы ведь его невеста. Да?

Пенни вздрогнула. За последние сутки случилось столько всякого, что ей трудно было поверить, что только вчера они с Джоном стояли на этом самом месте. А уж о том, чтобы объяснять этому человеку все, не могло быть и речи. Поэтому Пенни просто молча кивнула.

— Чем могу служить, мэм? — вежливо поинтересовался садовник.

— Могу я видеть мистера Ричарда Эллиота? — спросила она, собравшись наконец с духом.

— Безусловно, мэм. Проходите, а я пока отыщу его. Думаю, он сейчас на корте.

Пенни проследовала за ним на веранду, где негр учтиво предложил ей присесть в плетеное кресло-качалку, а сам замешкался в смущении.

— В доме сейчас никого, мэм, — извинился он. — А у меня нет ключа. Но вы тут посидите минуточку, а я приглашу мистера Ричарда.

Оставшись одна. Пенни глубоко вздохнула. Вплоть до самой последней минуты гнев заставлял ее действовать. Но теперь ей хотелось просто посидеть и поплакать. Ее стремительное бегство из Уотерфорд-холла осталось практически никем не замеченным. Джон не останавливал ее. В любом случае, тут же одернула себя Пенни, из этого бы ничего не вышло. Ей сравнительно легко удалось заказать билет на полуночный рейс, а Лэнни любезно согласилась подбросить ее до Чарлстона. Фактически, ее отъезду ничего не мешало. Ничего, кроме жутко болезненного чувства, казалось, заполнявшего все ее сердце. Она ощущала себя такой несчастной, никому не нужной, всеми забытой. Казалось, земля разверзлась у нее под ногами. Джон Миллер, мужчина, которого она любила и которому безгранично доверяла, предал ее.

Одно только воспоминание о нем пронзило все ее существо острой горячей болью. И что ее привело в этот особняк, где ее ждет встреча с его приятелем Ричардом, такой же жадной и подлой скотиной, как он сам! Но в душе она лелеяла слабую надежду, что с помощью адвоката она найдет какое-нибудь приемлемое объяснение поступкам Джона. Может быть, он вовсе не так уж виноват, как ей представляется? «Ну и дура же ты. Пенни», — ругала она себя сейчас.

Чтобы больше не думать обо всем этом. Пенни постаралась переключить внимание и стала рассматривать окружающую обстановку.

Веранда, на которой она сидела, представляла из себя прекрасное убежище от жары. Расставленные на ней там и сям кресла-качалки, пальмы и папоротники в горшках придавали ей гостеприимный вид. Столь же приятно выглядел и сам дом. Бронзовая дверная ручка в форме львиной головы была надраена до блеска, а окно над дверью отражало солнечные зайчики. Все говорило о том, что здесь тщательно поддерживают порядок. По обе стороны от двери стену прорезали огромные окна, закрытые от жары массивными деревянными жалюзи. Через них Пенни мельком разглядела изысканный интерьер комнат. Казалось, дом был набит старинными вещами. Но повсюду оставались следы того, что перед ней не музей, а дом, в котором живет большая дружная семья. У парадного лежала забытая кем-то доска для скейта, рядом валялись небрежно брошенные кем-то перчатки и пакетик жареного хрустящего картофеля. «Даже если Ричард Эллиот и негодяй, дом для своей семьи он устроил отменно», — подумалось ей.