— Уотерфорд-холл? — удивлению Пенни не было предела. — Вы имеете в виду дом Джона Миллера? Он принадлежал моему отцу?

— Да, мадам. А когда он решил лет десять назад продать его мистеру Джону, люди говорили, случился самый страшный скандал, который когда-либо был в этом графстве. Кажется, вашего отца не устраивала цена. Некоторые даже говорят…

Но этого Пенни узнать не было суждено. Именно в этот миг двери распахнулись, и на пороге почты собственной персоной возник Джон Миллер. Бетти Энн прервала свой рассказ на полуслове. А он, как бы не замечая неловкого молчания, снял свою соломенную шляпу и обвел их насмешливым взглядом.

— Легок на гомине, — буркнула себе под нос Бетти Энн.

— Доброе утро, Бетти Энн, — в голосе вошедшего послышалась медовая слащавость. — Доброе утро, мисс Пенни. Чего вы смущаетесь, милые дамы, или обо мне сплетничали, не так ли, Бетти Энн?

Досада Пенни не знала границ. Почему это Джон Миллер всегда загоняет ее в угол? Вскинув голову, она надменной улыбкой приветствовала своего врага.

— Ничего подобного, мистер Миллер, — стараясь подстроиться под его елейный тон, ответила Пенни. — Я как раз делилась с миссис Томмерс своими планами на будущее.

— Да, сэр, — подтвердила Бетти Энн, с благодарностью подхватив предложенную версию. — Да, мисс Оуэн рассказывала, что она собирается остаться здесь, в графстве. Она уже уволилась со службы и пишет своей матери об этом.

В подтверждение своих слов Бетти Энн размахивала доверенной ей почтой. Но Джон, не обращая на нее никакого внимания, схватил Пенни за руку и устремил на нее враждебный взгляд.

— Значит, ты действительно собираешься так поступить? — сказал он это резко и возбужденно. — Несмотря на все мои уговоры ты решила остаться?

— Да, — процедила Пенни.

К своей досаде, она ощущала, как сердце ее забилось быстрее. Прикосновение Джона, казалось, пробудило знакомые ей чувственные импульсы, которые распространились по всему ее телу. Желая противиться этому, она попыталась освободиться от его железной хватки. Но справиться с ним было нелегко. Он бросил короткий взгляд на Бетти Энн и насмешливо скривил губы.

— Вы знаете, для меня это такая удача, что я застал вас здесь, мисс Пенни, — заговорил он с подчеркнутой вежливостью. — Похоже, что каждый раз, когда я навещаю вас в вашем доме, вы всегда не расположены принимать гостей. А мне хотелось бы дать вам соседский совет касательно вашей земли. Может быть, мы обсудим это прямо сейчас, а Бетти Энн добавит свое веское слово по этому поводу. Она лучше всех осведомлена о том, что происходит в округе.

Пенни оставалось только молчать, скрывая свое негодование. Естественно, она не собиралась затевать очередной скандал с Джоном Миллером под пристальным взглядом любознательной Бетти Энн. Не пройдет и суток, как все это станет достоянием всей округи! Как бы она ни ненавидела Миллера, она вынуждена была признать, что избранная им тактика — наилучшая.

— Нет, мне бы этого не хотелось, мистер Миллер, — заметила она. — Думаю, лучше будет обсудить эти вопросы наедине в домашней обстановке.

— Хорошо, мадам, — в этом словесном поединке каждый из них стремился выказать максимум вежливости. — Не будете ли вы так любезны принять меня сегодня вечером?

— О, мистер Миллер, — сказала Пенни ужасно приторным тоном. — Я буду просто счастлива вас видеть!

Джон расхохотался.

— О да, мадам, я был уверен в этом. Итак, сегодня вечером, после ужина, да?

Ни за что на свете Пенни не смогла бы объяснить, чем вызвано волнение, охватившее ее после возвращения в Мерривилль. Она предполагала провести вечер за рисованием, но вместо этого принялась пылесосить, натирать обеденный стол, вытирать пыль. Нарезала свежих цветов и расставила живописные букеты во всех возможных для этого местах. Более того, она извлекла из ящика поваренную книгу — подарок Сары Маккендрик — и испекла по ее рецепту яблочный пирог. Ее жилище изменилось на глазах. А ее кулинарный шедевр наполнил помещение чудным ароматом печеных яблок и корицы. Закончив хлопоты, Пенни удалилась в ванную. Блаженствуя в теплой воде, она предалась размышлениям.

— Почему бы тебе в кои-то веки не угостить себя яблочным пирогом? убеждала она свое отражение в зеркале. — И, кроме того, я уже сто лет ничего стоящего не готовила!

Но уже через минуту ею овладел приступ самобичевания. «Кого ты пытаешься обмануть, Пенелопа Каролина Оуэн? — горько спросила она себя, потянувшись за полотенцем. — Ведь все это ты затеяла ради него. Ради Джона Миллера, не так ли?»

Ее пугала странная власть, которую имел над ней этот мужчина. В конце концов, она не ошалевший подросток-несмышленыш, чтобы придти в экстаз только от его загорелого тела, волосатой мускулистой груди и непреклонного нрава. Это когда Пенни была совсем юной, восторженной и мечтательной девчонкой, она полагала, что страстное физическое влечение к мужчине неотделимо от любви и ведет к брачному союзу. К сожалению, и она это знала теперь наверняка, жизнь зачастую далека от подобных девичьих фантазий. Единственный человек, за которого Пенни чуть было не выскочила замуж, отнюдь не возбуждал у нее страстного желания физической близости. Симон был крупный здоровый мужчина с мясистым лицом и уже намечавшимся брюшком. Все его разговоры сводились к управлению финансами и обсуждению очередных каверз налоговой инспекции. Его ухаживания были поспешными, сухими и предсказуемыми. Пенни уже тогда казалось, что в их отношениях чего-то не хватает. И сейчас она поклясться была готова, что правильно сделала, расторгнув помолвку. Но воистину, наказанием за это было то страстное влечение, которое она испытывала к мужчине, который как личность был ей отвратителен. Каждая стычка между ними, из которой он выходил победителем, только усиливала это чувство. Его постоянные попытки навязать свою волю, заставить делать то, что он пожелает, вызывали у нее сильнейший внутренний протест. Взять хотя бы сегодняшнее свидание. Она не хотела — он настоял! «Я ненавижу, ненавижу, ненавижу его!», пафос этих мыслей возвышал ее в собственных глазах. «Ну тогда почему же, стоит только ему появиться, я чувствую себя так, будто только что родилась на свет? Почему только в его присутствии я живу так трепетно и полно, о чем раньше и подумать не могла, что это возможно?»

Застонав от возмущения, Пенни попыталась выбросить из головы зеленые глаза и насмешливую улыбку Джона Миллера. Намыливая голову, она продолжала убеждать себя: «Не валяй дурака, Пенни! То, что он поцеловал тебя пару раз, еще совсем не значит, что у него с тобой что-то серьезное. А кроме того, он ведь тебе отвратителен, не так ли?»

«Все равно, — думала она, смывая шампунь, — тебе не повредит, если ты будешь хорошо выглядеть сегодня вечером».

И часам к десяти вечера она действительно прекрасно выглядела. Ее гость предупредил, что заглянет после ужина, не уточнив времени. Пенни решила разыграть сцену встречи по-своему. Она поставила на плиту кофейник, а яблочный пирог со взбитыми сливками разместила на блюде в центре стола. В какой бы миг ни появился Джон, она как ни в чем не бывало встанет из-за стола и скажет: «Я как раз заканчиваю с десертом. Хочешь ко мне присоединиться?» А когда он наконец убедится в ее твердой решимости оставить за собой эти земли, может быть, их отношения и наладятся. Без сомнения, пирог придется Джону по вкусу, они присядут на софу и станут обсуждать намерения Пенни, и вдруг он прижмет ее к себе, обнимет и поцелует…

Примерно так рассуждала хозяйка Мерривилля, но в этот момент воображение перестало подбрасывать ей новые идеи и она переключилась на более прозаическое занятие — принялась подогревать кофе.

Затем Пенни критическим взглядом окинула результаты своих трудов и, нечего скрывать, осталась ими весьма довольна. Уборка явно пошла на пользу ее маленькому домику. Комната выглядела уютной и гостеприимной. В ее центре под сине-белой клетчатой скатертью возвышался стол, середину которого и занимал мирно покоившийся на блюде пирог. Электрический свет мягко отражался в синих и белых чашках, искрился в гранях хрустальных бокалов. Венчал композицию элегантный букет желтых и белых маргариток. Даже слегка потертой софе удалось придать привлекательный вид, разбросав по ней вышитые подушки. «Ничего лишнего, подумала Пенни. — Все готово к приему». Закончив обзор позиций, девушка сосредоточила внимание на собственной внешности. В душе она тешила себя надеждой, что попытка придать себе элегантность специально для этого визита не будет выглядеть слишком очевидной. Действительно, что ей мешало каждый вечер надевать эту нарядную белую блузку и яркую юбку, усыпанную диковинными цветами? И макияж ее — коричневые тени, абрикосового цвета помада, румяна — все было в тон и нанесено крайне умеренно. И даже золотые сережки с капельками жемчуга могли оказаться на ней в этот вечер совершенно случайно…