— Лучше уж Клемом, — поправил его Грайс, не без усилия, как и всегда в рабочее время, припоминая собственное имя.

— Мы уже получили первый заказ, — радостно ухмыляясь, объявил ему Копланд. — Пять сотен рекламных афиш для одного туристского агентства сомнительной репутации.

— «На самолете — в туристское путешествие!» — с улыбкой добавил Ферьер. — У нас будет много работы. Так можем мы на вас рассчитывать, мистер Грайс?

— Соглашайся, парень, деваться-то тебе все одно некуда, — сказал Ваарт.

Скажи это кто-нибудь другой, Грайс, пожалуй, подумал бы, что ему подспудно угрожают, но Ваарт лучился радушным доброжелательством, и Грайс ничуть не встревожился, хотя именно сейчас вдруг сообразил, что тот не отходил от него ни на шаг с тех самых пор, как он переступил порог «Альбиона»… то есть, простите, «Глашатая».

И к нему опять возвратилась легкая радость, неожиданно нахлынувшая на него, когда он в первый раз повстречался тут с Ферьером. Глубоко вздохнув, он ощутил приятный запах типографской краски. Дома его ждал ужин… да черт с ним, или, как говорил Ваарт, хрен с ним, с ужином. Ему хотелось радостно крикнуть «Конечно, можете!», но он решил ответить обстоятельней и солидней.

— Разрешите мне сказать так, — начал Грайс, неоднократно слышавший этот зачин в речах политиков. — У меня был чрезвычайно насыщенный день. Сначала ваши доводы показались мне очень убедительными, а потом, на собрании альбионской труппы, Лукас меня вроде бы переубедил. Может быть, я и вообще чересчур легко поддаюсь чужим влияниям, но сейчас мне снова кажется, что «Глашатай» привлекает меня больше, чем «Британский Альбион», — при прочих равных условиях.

Грайса слушали вежливо — только Ваарт не удержался от тяжкого вздоха, который прозвучал как болезненный стон, — однако он пожалел, что развел все эти турусы на колесах и ляпнул «при прочих равных условиях», выдав свою расчетливую сверхосторожность. Надо было срочно спасать положение, и ему в голову пришла дежурная отдельская фраза, которая могла, на его взгляд, почти всех их развеселить:

— Я ответил на ваш вопрос?

Но было уже поздно. Пока он думал, Ваарт нажал блестящую медную кнопку, и его последние слова утонули в реве «Уофдейла».