Когда он проснулся, в окна по-прежнему барабанил дождь.

Через некоторое время отворилась дверь, и сестра сказала:

— Вот он.

Роджер поднял глаза: в комнату вбежала взволнованная Джанет.

— Конечно, я не поверила Чартворду, — сказала Джанет, приближаясь к нему. — Я села на первый же поезд и примчалась сюда. Он позвонил мне только сегодня утром. Чудо, что я не успела об этом прочитать в газетах. Что ты собираешься делать? Не можешь же ты долго оставаться в этом свинушнике!

— Какой же это свинушник? — расхохотался Роджер.

— Меня волнует только одно: не заставят ли тебя работать сразу же, как только ты поправишься. Я схожу к Чартворду и сама с ним поговорю на эту тему.

Было так приятно чувствовать в руке теплые пальчики Джанет. Было приятно закрыть глаза и на время позабыть о деле Риддела. Как было бы хорошо вернуться в Боньер! В их номере есть балкон, где бы он мог часами сидеть и смотреть на море и пеструю толпу на набережной. Очень приятно… Алло, кто-то говорит, говорит… Кто это мог быть? Матерь божия, да он никак уснул! А Джанет горячо о чем-то продолжала толковать, хотя и тихим голосом. Он всегда мог точно определить — сердится Джанет или нет. Ба, да с ней разговаривает какой-то мужчина.

Он открыл глаза.

— Но это и правда очень важно, — говорил Джордж Хенби.

— Нет ничего достаточно важного для того, чтобы стоило его будить, — заявила Джанет. — Меня поражает, что медсестра…

— Эй, осторожнее, — подал голос Роджер.

Джанет обернулась, и Хенби прошел мимо нее.

— Роджер, но это же отвратительно! — закричала Джанет, покрываясь красными пятнами.

Роджер подумал, что она наверняка уже долго спорит с Хенби.

— Он не имеет права врываться сюда!

— Он не имеет права делать многое из того, что он делает, — заверил ее Роджер, приподнимаясь на подушках. — Он утаивает от полиции сведения, что особенно непростительно для члена Парламента. Но полиции все известно.

Он чувствовал себя посвежевшим, даже способным шутить.

— Дорогая, вы уже познакомились? Это мистер Джордж Хенби. А это моя жена.

— О, господи! Что я натворил! — воскликнул Хенби. — Ведь я был уверен, что разговариваю с хорошенькой медсестрой?

Он одарил Джанет своей самой привлекательной улыбкой и, несмотря на то, что она все еще сердилась, она не могла не смягчиться.

— Честное слово я бы не пришел к вам, если бы не считал это исключительно важным.

— Полиция работает и без меня, — напомнил Роджер.

— Вы умеете быстрее других улавливать сущность вещей, ну и, кроме того, вы знакомы с этим делом, так сказать, изнутри. Я пытался дозвониться до Лессинга, но не мог нигде его отыскать. Думаю, Чартворд засекретил его местонахождение на случай, если кому-нибудь понадобится еще раз проломить ему череп.

Хенби присел на стул возле кровати.

— Я в отношении того блондина, О'Дара: думаю, вам следует знать, что он в течение многих месяцев шантажировал миссис Риддел.

— Я знаю, что порой люди готовы убить меня за легкомыслие и болтливость, — продолжал Хенби, корча смешную физиономию, — знаю и то, что сам на это напрашиваюсь. Но это действительно серьезно, Вест. О'Дар шантажировал Син…, то есть миссис Риддел.

— Называйте ее Синтией. Весь Лондон знает, что вы были, да и, возможно, остались с ней большими друзьями. Так что ничего нового в этом отношении вы мне не скажете. Когда вы узнали про шантаж?

— Сегодня утром.

— Очень жаль, что миссис Риддел не доверилась нам раньше.

— Никто в подобном деле не доверился бы полиции. И вы прекрасно знаете, почему она молчала. Не знаю, в чем он ее обвинял, но я склонен поверить ей, а не ему. А одно лучше выяснить немедленно: я говорил вам, Риддел подозревал, что у Синтии роман со мной. Только это неверно, но вам наверняка доложат что-нибудь в этом плане, и вы все равно начнете расспрашивать меня.

— Даже лежа в постели, могу сказать вам, что нет никакого смысла рассказывать полуправду. Если миссис Риддел шантажировали, мне необходимо знать, почему?

— Я не могу заставить ее рассказать мне причину… Я обратился к вам именно потому, что мне казалось так спокойнее. Вы не всегда ведете себя как чинуша, для которого самое основное — буква закона. Вы понимаете, как подобная история может отразиться на судьбе женщины. Мне бы не хотелось, чтобы ее допрашивали, особенно какой-нибудь тугодум. Факты таковы: ее шантажировали. Этого вполне достаточно для начала.

— Все это разговоры в пользу бедных… Ну, конечно же, я должен буду доложить начальству.

— Лучше бы я вам ничего не говорил, — нахмурился Хенби, — я-то надеялся, что вы ей поможете.

— Моя задача — узнать, кто убил Риддела. Все остальное отодвигается на второй план по сравнению с этим.

— Но вы уже знаете, кто убил Риддела. Тэнди.

— Он мог воспользоваться ножом и топором, — признал Роджер, — но мы не знаем, почему он на это пошел и кто ему заплатил за работу. Тэнди ведь мог быть только исполнителем, а нам нужно узнать подстрекателя.

— Ладно, раз вы уж так относитесь к этому, нам не о чем больше разговаривать, — фыркнул Хенби.

Он поднялся и вышел из палаты.

— Самодовольный и требовательный грубиян, — возмутилась Джанет.

— Ты не права, — усмехнулся Роджер. — Он симпатичный малый, только чуточку взбалмошный и упрямый. Он волнуется за миссис Риддел. Все-таки интересно, шантажировали ее или нет?

— Неужели он все это выдумал? — запротестовала Джанет.

— Видишь ли, он мог руководствоваться своими собственными соображениями, которые в его глазах оправдывают любые средства. Конечно, дело может обстоять и иначе: он — во главе всей этой истории и сейчас хочет сбить нас со следа. Если, как следует подумать, то Хенби не такой уж дурак, чтобы поверить тому, будто меня можно уговорить не разглашать то, что он мне может доверить. Он наверняка уверен, что я доложу в Ярде о нашем разговоре. Так почему же он так хотел, чтобы знали о том, что Синтию шантажировали?

— Не знаю, дорогой, я страшно проголодалась, пойду поем. Что тебе принести?

— Сигареты, — ответил Роджер, — и огромный букет роз, пожалуйста.

На балконе в Боньере было изумительно. Для Роджера поставили специальное кресло, в котором очень удобно было сидеть.

Слоун каждый день присылал отчеты.

Сначала Роджер читал их без особого интереса, но по мере выздоровления его интерес возрастал. По временам он испытывал чувство вины от сознания, что радуется своему медленному возвращению к «полной форме».

— Я бы предпочла, чтобы ты полностью был в другом месте, чем находился бы здесь одной десятой своей души, — сказала однажды Джанет. — Понимаешь, дорогой, я никогда не бываю за тебя спокойна. А вдруг тебя серьезно ранят? Надеюсь, что они покончат с этим отвратительным делом до твоего возвращения. Передай-ка мне мое платье.

Она натянула его на себя, а когда ее голова вновь поднялась через ворот, добавила:

— Ты воображаешь, что тебя и смерть не возьмет, верно?

— Разумеется, Джанет, я… — и не договорил, услышав стук в дверь.

— Кто это может быть? Одну минутку! — крикнула Джанет, застегивая последние пуговки, поскольку дверь начала приоткрываться. — Роджер, взгляни же, кто это?

— Чем вы тут заняты? — послышался замогильный голос.

— Марк! — обрадовалась Джанет. — Входите же.

— Понимаю, ты была просто не одета, а не в компрометирующем положении, — сказал с улыбкой Марк, входя в комнату.

— Сразу видно, что ты в отличном настроении.

— Правильно. Полностью поправился после удара по макушке, поддерживаемый известиями о состоянии здоровья прославленного инспектора Веста. Купался в лучах славы и любезного одобрения со стороны помощника комиссара неизвестно за какие подвиги и развлекался в Ярде, слыша, как все единодушно восклицают:

— Вы должны закончить это дело до того, как возвратится инспектор Вест! Эдди Дэй мрачно предсказывает, что ты все же успеешь вернуться и забрать все лавры, как обычно. А когда я последний раз виделся с Чартвордом, он сказал: если вы собираетесь в Боньер, мне бы хотелось, чтобы вы узнали, как скоро Вест вернется на работу. Мне не хочется вызывать его официально, поскольку стоит замечательная погода. Предупреждаю вас, это строго между нами. Так что опасения Дэя имеют почву под ногами.