Разумеется, обнаружив тот факт, что, пока она горевала, ее муж нашел себе утеху в лице двадцатипятилетней красотки, Марта не нашла бы в себе сил простить супруга. Ни одна уважающая себя испанка не смогла бы закрыть глаза на подобный грех. То же самое относится и к ее ближайшим родственникам. Поэтому Мигель, глядя в виноватое лицо Элис Слейтон, испытывал лишь одно желание: вытрясти из нее душу.

Трудно себе представить, какие противоречивые чувства он испытал, когда обольстительная потаскушка неожиданно протянула руку и легонько тронула его за плечо.

– Я очень сочувствую вашей потере, – тихо промолвила она. – Роберт рассказывал, как вы все любили Джейн. Мне не нужно объяснять, что вам пришлось пережить.

Пока Элис говорила, Кальсада понял, что произошло. Девица увидела в его глазах гнев и ошибочно приняла его за боль утраты. Почти невесомое прикосновение ее пальцев заставило мышцы плеча настороженно напрячься под тканью рубашки.

Ложь, констатировал Мигель, имея в виду слова Элис, но в следующую минуту ему пришлось пересмотреть отношение к происходящему. Он вынужден был признаться самому себе, что его мускулы сократились от удовольствия, доставленного прикосновением женской ручки, а не от негодования по поводу неискреннего соболезнования. Сердце Кальсады тоже застучало быстрее, потому что именно сейчас он увидел в голубых глазах выражение, которое вполне можно было назвать томным. И идея вернуться к изначальным планам внезапно потеряла привлекательность, потому что существовала лучшая возможность: добиться гораздо большего удовлетворения, погасив злость в этой женщине, подобно тому, как гасят известь. А что потом останется от Элис Слейтон, Мигеля не заботит!

Перед внутренним взором Кальсады вдруг вспыхнул яркий образ раскинувшейся на постели Элис, обнаженной и манящей к себе выражением бездонных голубых глаз, в значении которого невозможно было ошибиться.

Гораздо более приятная форма мести, решил Мигель, тем не менее все же отдавая себе отчет, что в эту минуту в нем говорит скорее голос разбуженной плоти, чем разума. Однако данное соображение не помешало ему в свою очередь протянуть руку и дотронуться кончиком пальца до уголка прелестного рта Элис.

– Благодарю, – тихо сказал он. – За сочувствие.

Губы Элис дрогнули под этим прикосновением, глаза потемнели, щеки слегка порозовели, и Мигель вдруг осознал, что незаметно для себя самого склоняется над ее лицом, причем его рот находился уже почти на волосок от возможности вкусить божественного блаженства.

Элис отшатнулась и с ошеломленным видом сделала шаг назад. При этом, спеша установить хоть какое-то расстояние между собой и Кальсадой, она едва не упала в кресло, в котором недавно сидела.

Он смотрел на Элис, не проронив ни слова. Молчание сейчас было благом, так как лишь полный глупец мог ошибиться в значении импульсов, только что проскочивших между ними.

Оказавшись, как она считала, на безопасном расстоянии, Элис быстро взяла себя в руки и взглянула Кальсаде в глаза. Довольно храбро, отметил тот про себя.

– Как долго будет отсутствовать Роберт?

Мигель с трудом сдержал улыбку, заслышав этот тоненький, не очень уверенный голосок.

– Четыре недели, – сообщил он, заметив, что порозовевшие щечки Элис вновь заливает молочная белизна бледности: информация оказалась шокирующей.

Что, малышка, предчувствуешь, как несладко придется тебе в следующем месяце? – подумал Кальсада. Сам он определил для мисс Слейтон срок максимум в одну неделю, в течение которой не собирался скрывать своего весьма недвусмысленного интереса к рыжей красотке. В его глазах до сих пор оставалось напряженное выражение. В то же время он ясно видел, что Элис тоже смущается, не зная куда девать взгляд. На ее лице вновь появился румянец.

– Боб заверил меня, что в его отсутствие мы с вами отлично поладим во всем, – не моргнув глазом соврал он, намеренно делая акцент на окончании фразы. Включившись в игру, он привел в боевую готовность все свое мужское обаяние. – Думаю, мы действительно сумеем обо всем договориться, не так ли?

– Э-э… да, разумеется, – спокойно, хоть и с некоторой заминкой кивнула Элис, используя профессиональные навыки. Он, однако, видел, как нелегко далось ей внешнее хладнокровие. Это читалось даже в ее направленном на дверь взгляде. Судя по всему, мисс Слейтон очень хотелось удрать из кабинета. – Чем еще могу быть вам полезна? – спросила она уже едва сдерживая волнение. И хотя ответа сразу не последовало, подгибающиеся ноги сами понесли ее к выходу.

– Я бы с удовольствием выпил чашечку кофе, – произнес Кальсада, мастерски выдержав паузу. – Черный, пожалуйста.

Элис кивнула на ходу.

– И захватите папки с информацией о контрактах со всеми основными поставщиками Роберта. Особенно с теми, которых вы очаровывали на сегодняшнем приеме.

– А, компания «Брайтли и Карпентер», – сообразила Элис. Она не смотрела на Кальсаду, поэтому от его взора укрылась гримаса, появившаяся на ее лице при слове «очаровывали». – Они производят дамское белье.

– Вы сами носите его?

Вопрос заставил Элис замереть на пороге.

– Нет, – сухо обронила мисс Слейтон и отворила дверь.

– Тогда приобретите пару вещиц. Имея дело с подобным товаром, нужно знать, что он из себя представляет.

– Это не входит в мои обязанности.

– С сегодняшнего дня входит. К концу недели вы должны высказать личное мнение о белье данной фирмы. Это именно та информация, которой обязана обладать персональная секретарша главы компании, – прибавил Мигель в качестве довеска ко всему остальному.

Дверь открылась и захлопнулась, оставив его в одиночестве, но с довольной улыбкой на лице. Кальсада не сомневался, что мисс Слейтон покинула кабинет в гораздо более смятенных чувствах, нежели при обнаружении того факта, что место Боба занял совершенно другой человек.

Игра началась. И ее ход контролирует он, Мигель. Участь Элис Слейтон предрешена. Он искренне потешался, в подробностях припоминая давешнюю сцену. А через недельку он намеревался позабавиться в полное свое удовольствие.

По телу Элис пробежала дрожь, способствовавшая, к счастью, освобождению от внутреннего напряжения. Когда лихорадка унялась, стало лучше, но не намного. Она отметила это, направляясь через приемную к своему столу и присаживаясь на его краешек. Ей необходимо как можно скорее обрести обычное расположение духа.

Стоя с другой стороны двери кабинета, Элис пыталась освоиться с внезапной переменой ситуации. Это было нелегко хотя бы по причине отсутствия сведений о том, что же произошло на самом деле, если только не принимать во внимание состоявшуюся минуту назад откровенную попытку обольщения.

И предпринял это странное усилие не кто иной, как Мигель Кальсада!

Мигель Кальсада. Это имя вертелось в голове – пугающее, тревожное, волнующее и очаровывающее.

Что за наваждение! Элис закрыла глаза, но, как оказалось, лишь для того, чтобы перед ее внутренним взором вновь возник все тот же образ. Почти черные волосы, смуглая кожа, влажные темные глаза, притягивавшие к себе ее, несмотря на то что ей отчаянно хотелось этого избежать. И рот. Чрезвычайно чувственный, манящий, искушающий.

Элис до сих пор ощущала в себе нежную теплую пульсацию растревоженного желания. Она прикоснулась к губам, стремясь таким образом перекрыть неуместное проявление эмоций, однако оно оказалось настойчивым. И, что хуже всего, Элис снова бросило в жар при мысли о том, что его губы могли сделать с ее собственными.

Брось хитрить, жар ли это? – сказала себе Элис. Ей чудилось, что по жилам течет не просто горячая кровь, а чистая радиация. Яд. Да, пожалуй это самое подходящее определение. Лучше не скажешь. Только так можно назвать действия Мигеля Кальсады. Он отравлял ее – страстью, желанием, опасным мужским очарованием. Ему нельзя было позволять приближаться. Элис осознавала это со всей ясностью и все же не могла отделаться от ощущения, что благое намерение соблюсти дистанцию обречено на провал.