«Хватит! – сказала она себе. – Слезы здесь не помогут. Нужно проявить мужество, если собираешься бросить вызов капитану Моргану Кэри». Она стиснула зубы, вспомнив силу его железных пальцев, сжавших ее запястья. Будет совсем не просто нанести поражение такому человеку и найти способ бежать с этого судна! Но Сен-Жермены не трусы, и она была полна решимости сражаться изо всех сил еще оставшихся у нее после болезни.

Деликатный стук в дверь отвлек се от зеркала, у которого она расчесывала волосы щеткой с серебряной ручкой, которую нашла на туалетном столике сэра Моргана. Длинные блестящие локоны струились под ее пальцами, и Сэйбл задавалась вопросом: кто же вымыл из них морскую соль? Видимо, Морган Кэри, решила она, вспомнив его насмешливое замечание: мол, как старательно он выхаживал ее.

– Леди Сен-Жермен? – донесся из-за двери мужской голос с едва уловимым шотландским акцентом.

– Кто там? – насторожилась Сэйбл.

– Доктор Пирсон. Можно войти?

Она разгладила юбки и отодвинула щеколду. По изумленному выражению на худощавом лице вошедшего она догадалась, что судовой врач не ожидал, что увидит ее на ногах, одетую. Впрочем, больше всего Пирсона поразила красота девушки, ибо он еще не видел ее такой – в мерцающем золотистом платье, с неубранными волосами, сверкающим водопадом ниспадающими по ее спине.

– Вижу, вам значительно лучше, ваша милость! – весело улыбнулся доктор. – Вижу даже без должного осмотра.

Сэйбл ответила равнодушной улыбкой. В присутствии этого человека с суетливыми манерами и высоким дребезжащим голосом, действовавшим на нервы, она чувствовала себя неловко. Однако при осмотре Пирсон проявил себя толковым врачом. Закончив осмотр, он заявил, что у Сэйбл прекрасное здоровье.

– Отдых, побольше фруктов и солнца, ваша милость, – сказал он, помогая девушке подняться, – и очень скоро вы окрепнете.

При упоминании о еде у Сэйбл заурчало в желудке, она почувствовала, что умирает от голода. Волею фортуны в этот момент в каюту вошел Грейсон с подносом в руках. И тотчас же был вознагражден за свою предусмотрительность такой ослепительной улыбкой, что чуть не задохнулся от счастья.

– Это вам… от сэра Моргана, – заикаясь, проговорил стюард, поставив поднос на стол.

Она уже собиралась заявить, что ей ничего не нужно от ненавистного капитана «Вызова», но Грейсон сдернул с подноса салфетку, и перед взором Сэйбл предстали аппетитный кусок ветчины, дымящаяся миска жаркого и свежевыпеченная булочка; от них исходили нестерпимо аппетитные запахи. Как ни боролась с собой Сэйбл, ей не удалось изобразить на лице равнодушную мину. Заметив голодный блеск в ее глазах, стюард едва удержался от улыбки.

– Если вы закончили, доктор Пирсон, – обратился он к судовому врачу, который без всякого стеснения любовался нежным профилем девушки, – капитан просит вас пройти на ют для доклада.

Доктор Пирсон с явной неохотой направился к двери. Его юная пациентка, тут же забыв о нем, уселась за стол и с волчьим аппетитом набросилась на жаркое. Грейсон положил ей на тарелку огромный кусок говядины и вареную картофелину. Затем прошел к застекленному шкафчику у дальней стены каюты и достал из него бутылку кларета.

– Подойдет ли вам это, миледи? – справился он, когда Сэйбл отпила глоток.

– Восхитительно! – ответила Сэйбл.

Стюард с удовлетворением отметил, что щеки девушки чуть порозовели.

– Не нужно так сердиться на сэра Моргана, миледи, – сказал он. – Если бы вы знали обстоятельства, с которыми связано наше плавание, знали бы, как тревожится сейчас капитан…

– Пожалуйста, не считайте себя обязанным защищать вашего капитана, Грейсон, – с каменным лицом заявила Сэйбл. – Я его ненавижу! Но я волнуюсь не за себя, – добавила она. – Поймите, я беспокоюсь за брата. Мои родители впервые поручили ему опекать меня, а теперь он, вероятно, думает, что я погибла. Он… – Сэйбл залилась слезами; не в силах продолжать, она опустила голову.

Грейсон чувствовал свою полную беспомощность. Он понимал, что не сумеет найти слов, которые бы утешили девушку.

– Может быть… Если я попытаюсь объяснить вам причину такого поведения сэра Моргана… – пробормотал он, но Сэйбл отрицательно покачала головой.

– От этого мое мнение не изменится! – заявила она. Стюард вновь наполнил ее рюмку, которую Сэйбл разом выпила.

– Возможно, все-таки изменится, ваша милость?

Зеленые глаза девушки сверкнули.

– Вы наверняка навлечете на себя гнев вашего господина, если откроете мне его секрет.

Грейсон наклонил голову:

– Вполне возможно. Но я не могу оставаться в стороне и безучастно наблюдать, как вы терзаетесь. Наше плавание может продлиться еще несколько недель, прежде чем мы сможем доставить вас обратно в Танжер, и ваше здоровье не улучшится, если вы будете так изводить себя.

Сэйбл подумала, что обязательно постарается что-либо предпринять для того, чтобы как можно быстрее добраться до Танжера. Вглядываясь в лицо Грейсона, она чувствовала симпатию к этому человеку. Как бы то ни было, он казался добрым и честным, и она не могла ненавидеть его так, как ненавидела его хозяина.

Возможно, эти мысли отразились в глазах девушки, так как Грейсон отставил бутылку и с самым серьезным видом заговорил:

– Наше плавание связано с событиями, происшедшими во время Крымской войны. Сэр Морган был совсем молодым человеком, когда Англия вступила в войну, но очень быстро выдвинулся, и, когда фронт переместился под Балаклаву, он уже командовал небольшим отрядом.

У Сэйбл округлились глаза – девушка так много слышала об участии своей страны в войне, которая разразилась, когда она была еще маленькой девочкой.

– Вы хотите сказать, что сэр Морган находился там, когда в штурме участвовала Летучая бригада?

– Совершенно верно. – Глаза Грейсона затуманились при воспоминании о тех днях, которые навсегда запечатлелись в его памяти.

По рассказам самого сэра Моргана, разногласия между неопытными офицерами, соперничество между ротными командирами, бесхозяйственность невежественных интендантов – все это выводило его из себя; и именно это привело к ужасной гибели лихих драгунов из Летучей бригады и доблестного 17-го уланского полка. Испытать весь этот ужас означало заново родиться, и Грейсон лучше, чем кто-либо, понимал, насколько глубоки были раны, оставшиеся в душе Моргана Кэри.

– Да, совершенно верно, – повторил Грейсон, грустно кивнув головой. – Он не только участвовал в штурме, но и лично пытался предотвратить трагедию, безумную затею – послать шестьсот британских кавалеристов против целой армии русских! Подменив одного посыльного, развозившего приказы по войскам, на виду у всей русской армии он помчался в самое пекло, чтобы предотвратить катастрофу.

Сэйбл, забыв о еде, во все глаза смотрела на Грейсона. При всей своей ненависти к Моргану Кэри она не могла не оценить его храбрость.

– Его попытка оказалась безуспешной? – спросила девушка.

Грейсон кивнул:

– Да, к сожалению. Вам наверняка известно, что в живых остались не более трети кавалеристов. И сэр Морган так и не смирился со своей неудачей, хотя, я уверен, в тот день лишь сам Господь Бог мог остановить атаку. Для такого человека, как он, неудача – горчайшая пилюля…

– А что случилось с ним на поле боя?

– Он был ранен в сражении и захвачен русскими в плен.

– Как же ему удалось остаться в живых? – удивилась девушка, вспомнив рассказы отца о жестокости русских солдат по отношению к пленным.

– С учетом всех обстоятельств сэр Морган должен был погибнуть в плену, – сказал Грейсон. – Однако он подружился с молодым лейтенантом Сергеем Вилюйским, который ухаживал за ним, пока он залечивал раны, а затем, рискуя собственной жизнью, помог бежать из плена.

С минуту Сэйбл молчала, в задумчивости водя вилкой по тарелке. Естественно, что ужасы войны и бессмысленная гибель британских кавалеристов оставили глубокие раны в душе молодого Моргана Кэри. Кроме того, вполне возможно, что именно война ожесточила и озлобила его, сделав тем человеком, которого она знала и презирала.