«Вот-вот. Ну я и связала парочку-другую. Хотите посмотреть? Вот! Только они что-то напутали, верно? Дырочки в кончике нет, да и завязок тоже.

А они хороши, а? Мои-то. Ну, да мне ли не знать?

У меня ведь три мужа было, и снизу-то они все одинаковые, а? Хотите такой для вашего хозяина?

Так я свяжу». Ну, мне не хотелось объяснять, что я своего хозяина выгнала, так что я сказала, что хочу. Думаю подарить его Кевину, чтобы он был тепленьким для своих секс-бомбочек.

С Челси полный порядок, как тебе будет приятно узнать. Два заказа. Два магната с пентхаусом каждый. Билл прав — им требуется край Шекспира. Я все думаю, а не пригодился бы им напетушник Лиль?

Видела Гарри по ящику на днях, как он увертывается от танков в Литве. Я была потрясена и испугалась за него. И это меня встревожило. Но я подумала: «Черт, я же не бесчувственна, верно?

И я была замужем за ним двенадцать лет».

Полагаю, он должен уже быть в Лондоне.

Держу пари, он в напетушнике не нуждается.

«Увы-с в Стране Чудес» мне очень нравится.

Но ты посмеешь показать ее Пирсу? Да, зная тебя, полагаю, что посмеешь. И, зная Пирса, полагаю, он получит большое удовольствие.

Продолжение следует.

С большой любовью.

Джейнис.

Речное Подворье 1

Лондон W4

10 марта

Дорогой директор!

Я подтверждаю получение чека на 3 фунта 85 пенсов, но, полагаю, можно было бы найти другую страховую компанию, которая согласилась бы застраховать Клайва для школьной лыжной экскурсии.

Лично я не вижу никакой связи между мелким вандализмом в часовне и возможными несчастьями на легких склонах, и я рада узнать от вас, что мой муж не согласен уступить в этом вопросе. Разумеется, без страховки не может быть и речи о том, чтобы наш сын принял участие в экскурсии, и с нетерпением буду ждать получения от школы полного возвращения суммы, включая, «залог», который вы решили потребовать как обязательное условие для включения Клайва в число лыжников.

Что касается еще одного нарушения дисциплины, о котором вы упоминаете, то я в полной мере учитываю, что школьный девиз подчеркивает, насколько важно в любое время сохранять ясность ума; но, согласитесь, сочинить каламбур по-латыни, несколько изменив его смысл, это немалое достижение для одиннадцатилетнего мальчика, а также и весомая похвала вашему методу обучения классическим языкам. Я полностью согласна, что основатель школы, возможно, под «ясностью ума» не подразумевал подсматривание за женским персоналом в уединении их спален. Но неужели школа не может снабдить окна занавесками, а также последить, чтобы приставные лестницы, которыми пользуются строительные рабочие, на ночь убирались и не соблазняли предприимчивых детей воспользоваться ими?

Мне также хотелось бы указать, что камера, о которой идет речь, Клайву не принадлежит — среди его вещей ничего подобного нет. Кроме того, насколько мне известно, у него нет никакого доступа к компаниям видеопроката, которые могли бы изъявить желание приобрести пресловутую видеопленку.

Я в восторге, что экзамены в конце семестра Клайв выдержал более чем удовлетворительно. И горжусь им.

Искреннейше ваша,

Джейнис Блейкмор.

Болтон-Грув 3-а

Лондон SW5

14 марта

Дорогой Пирс!

Глухой голос из рейхсбункера. Ну почему всегда возвращаешься в море бедствий. Мне грозят Восточной Германией в ближайшее время. Приди день сей!

Во-первых, я оказался втянут в неприятности с чертовой школой Клайва. Зачем только мы послали его туда? Они там действуют так, будто «Школьные годы Тома Брауна» вообще написаны не были. Учти, конечно, у меня создалось впечатление, что от Клайва даже каторжному начальству на острове Дьявола пришлось бы туго.

Беда в том, что малый умен, и я уже вижу, как через десять лет он прошествует по твоим августейшим стопам в блеске академических наград и костюме от Армани. Но что делать пока? Может, половое созревание его немножко укротит.

По этим вот причинам я понял, что должен позвонить Джейнис. Она согласилась встретиться со мной, и мы перекусили в «Голубке» над Темзой в Хаммерсмите. Ее выбор, а я испытывал сильную неловкость, вспоминая, сколько моих связей завязывалось там. Мне чудилось, что все они одновременно заявятся туда.

Было так странно увидеться с ней. К моему удивлению, она выглядела помолодевшей — безмятежной, очень хорошенькой. Я не знал, то ли порадоваться, то ли испытать разочарование. Ее духи напомнили мне о множестве раз, когда меня тянуло к ней, и я немножко испугался, поймав себя на желании услышать от нее: «Знаешь, пожалуй, нам удобнее будет поговорить дома наедине». И мы бы завершили разговор в постели. Я даже пустил в ход капельку обаяния. Прежде оно всегда срабатывало, даже когда я и не собирался, и моя связь с кем-нибудь еще была в самом разгаре. На этот раз я вполне собирался, а она сказала только: «Так, по-твоему, мы могли бы принять решение сейчас же? Оставлять его в этой школе или нет? Я тороплюсь вернуться к своему панно».

Черт, она работает. Пирс! Джейнис ра-бо-тает. И даже зарабатывает. Такое неприятное чувство: когда думаешь, что кто-то из-за тебя страдает, а оказывается, что вовсе и нет. Внезапно я почувствовал, что нахожусь проигрышном положении.

Ну, ты знаешь, как бывает, когда чувствуешь, что лишаешься чего-то; возникает неукротимое стремление разыграть все свои карты, даже хотя понимаешь, что толку не будет. Я так и поступил.

Мы возвращались вдоль реки через парк, и я спросил, думала она над тем, о чем я ей написал — что люблю ее, тоскую по нашей семейной жизни, и о том, чтобы нам попытаться все наладить. И она ответила, что, да, она много над этим размышляла и склонна думать, что я всегда был прав, что я из тех мужчин, кому необходимы связи на стороне, а почему бы и, нет? И все получилось к лучшему, не так ли? Никаких больше проблем нет.

Но я-то имел в виду совсем другое!

Потом она сказала: «По-моему, нам лучше остановиться здесь. Я не хочу, чтобы люди думали, будто ты вернулся домой». И сказала она это по-хорошему. «Будет проще, когда мы продадим дом, — сказала она. — Но ты не возражаешь, что я отложу это новое потрясение. Я пока еще осваиваюсь. Ну а ты как? У тебя все в порядке?» Я сказал, что да, у меня все прекрасно, что, строго говоря, не соответствует действительности.

«Я рада, — продолжала она, и погладила меня по руке и тепло мне улыбнулась, — потому что я больше на тебя не сержусь. А теперь мне пора».

Вот так! Я все испортил, хуже некуда, Пирс.

Расставшись с Джейнис, я вернулся в свою кроличью нору и натрахался до одурения с нашим корреспондентом «Вашингтон пост» — сегодня утром она отбыла в Штаты, — а когда мы потом лежали рядом, думал я только о том, выигрывает ли «Ливерпуль» кубок Футбольной ассоциации и оправится ли Джон Барнс настолько, чтобы выйти на поле.

Ну, что же, Дрезден, я гряду! Уйду снова с головой в работу. И может быть (кто знает?), в один прекрасный день найду такую, с кем мне будет хорошо и трахаться, и жить вместе. Или такую, какая, примет меня таким, какой я есть.

Салоники вроде бы скучнейшая дыра. Однако, поверь, все-таки не такая, как № 3-а на Болтон-стрит.

Всего наилучшего Твой Гарри.

АФИНЫ 16, ч 16 МАРТА

ТЕЛЕГРАММА БЛЕЙКМОР

РЕЧНОЕ ПОДВОРЬЕ 1 ЛОНДОН — W4 C. К.

БАСТИЛИЯ ПАЛА ТОЧКА РУТ

Речное Подворье 1

17 марта

Рут, миленькая!

Мне необходимо поделиться с тобой целой историей. Ты готова? Итак! Утром вчера. Завтрак как обычно — с газетой. Стеклянные двери открыты настежь — весеннее утро, ничем не уступающее летнему. Я была счастлива. У меня есть работа. С Гарри я совладала лучше, чем могла надеяться, — мы встретились, чтобы решить проблему со школой Клайва. И тут зазвонил телефон. Это бы Роджер — ну ты помнишь, № 5, историк, помешанный на птицах. Не хочу ли я пойти с ним наблюдать птиц? Может быть, сегодня вечером? Свет тогда будет идеальным, а в такую теплую погоду вполне могут прилететь весенние мигранты. (Какие еще, черт, «весенние мигранты»? Мне почему-то представился бретонский торговец луком с крылышками).