В последние десятилетия в нашей стране растет стремление к возможно более адекватному пониманию японского национального характера, особенностей японской культуры, и это не случайно. Укрепление связей со страной, переживающей бурный экономический рост, вызывает желание постичь и ее трудолюбивый народ, и ее самобытную культуру. Как оригинальное воплощение подобного стремления следует отметить работу профессионального востоковеда, писателя и дипломата Н. Т. Федоренко «Кавабата – взгляд в прекрасное» [169].

Встреча с выдающимся японским писателем оказалась прекрасным поводом для размышлений о японском характере, об ощущениях, которые испытывает европеец, сталкиваясь с бытом японцев. Так, Н. Т. Федоренко говорит о прелести чистого пространства, скромной красоте японского дома, отмечает вежливость, гостеприимство японцев как важные черты национального характера. «…Я подумал, – вспоминает автор,- долго ли еще будет сохранять свою силу закон японского гостеприимства: не задерживать уходящего, не прогонять приходящего?»

Творчество Кавабаты натолкнуло Н. Т. Федоренко и на размышления об основах японского эстетизма: «В художественном опыте Кавабата, ясно прослеживается влияние эстетических воззрений дзэн, основанных на внутреннем созерцании. Дзэн – значит выявить все свои духовные силы и вступить в пределы „не-я", пережить целостность мира. Состояние дзэн достигается медитацией – сидя в надлежащей позе, сосредоточить духовные силы на одном и обрести познание». Н. Т. Федоренко последовательно развивает – уже на новом материале – мысли, высказанные им в предыдущей его книге «Японские записки» [170], словно выверяет и уточняет прежние впечатления, создавая глубокую и продуманную картину современной, тесно связанной с традициями, японской действительности.

Несколько под иным углом зрения смотрит на Японию В. В. Овчинников, автор оригинальной очерковой книги «Ветка сакуры» [127].

Собственные впечатления журналиста как бы выверены соседством разнообразнейших материалов – исследовательских, художественных, старых и современных, и все это в совокупности создает образ многоликой Японии, которая только постепенно, отдельными сторонами своими открывается заезжему наблюдателю.

Особенно ценной в плане интересующих нас вопросов представляется работа С. А. Арутюнова и Г. Е. Светлова «Старые и новые боги Японии» [31]. Авторы, в доступной для широкого читателя форме излагая историю развития и функционирования основных японских религий, красочно повествуют о различных сторонах японской национальной психологии. Это в значительной степени удается им благодаря личному знакомству со страной, непосредственным наблюдениям, вынесенным из длительных путешествий по Японии. Размышления и суждения С. А. Арутюнова и Г. Е. Светлова помогли авторам настоящей книги полнее представить систему социальной регуляции поведения японцев, которая освещена во II главе.

Заметный вклад в исследование проблематики психологии японцев внесла книга С. И. Королева «Вопросы этнопсихологии в работах зарубежных авторов» [102]. По существу, это первый в советской литературе опыт систематизированного критического анализа существенных вопросов зарубежной этнопсихологии и, в частности, исследований о японском национальном характере.

С. И. Королев проделал кропотливую работу по отбору, наиболее ценных научных материалов, проанализировав, основные зарубежные направления этнопсихологических исследований. Наряду с этим книга содержит интересные положения, важные для раскрытия проблемы японской этнической общности. В частности, нами были учтены приводимые автором доказательства того, что психический склад конкретной нации является следствием совокупности ряда природно-биологических факторов и накопленных за длительный исторический период преемственно передаваемых особенностей.

Следует назвать также и книгу И. А. Латышева «Япония наших дней» [110], в которой представлена развернутая картина социальных процессов современной Японии. Обильный фактический материал – вот тот фон, на котором воссоздаются политические и бытовые сцены японской действительности периода превращения Японии в один из трех капиталистических центров мирового экономического соперничества. В книге прослеживается влияние научно-технической революции на возникновение и распространение в Японии так называемой «массовой культуры» – телевидения, комиксов, рекламы, кинобоевиков – всего, что создает в Японии атмосферу «западности». Однако японцы, считает И. А. Латышев, все же остаются японцами, находя в себе силы противостоять этому половодью бездуховности, и опору для противостояния обретают они в традиционной культуре, воплотившей национальное самосознание и национальные чувства народа. Заметный вклад в трудный процесс постижения национального характера японцев внесла Т. П. Григорьева [66- 69], сосредоточившаяся на попытках показать особенности мышления японцев в сфере художественной традиции. Ее главная книга так и называется – «Японская художественная традиция», однако содержание ее шире заглавия. Как верно отмечено в рецензии Е. Б. Поршневой [141], Т. П. Григорьева «нырнула» в глубину японской истории, к истокам японской традиции, к основам духовной жизни японской нации. И это позволило ей «увидеть», ощутить истоки психического склада японского народа, уловить связь японской художественной традиции с традиционной моделью мира японцев.

Даже наш по необходимости беглый обзор свидетельствует о богатстве сведений и суждений по разным проблемам национального характера японцев, сосредоточенных в работах советских философов, историков, этнографов, литераторов. В этих работах отражена социальная история японцев и показаны доминирующие черты их поведения. Основанные на достоверных фактах, эти работы дают нам резможность оценить многие аспекты всех сторон современной общественно-политической и обыденной жизни японского народа.

В данной книге мы, опираясь на соответствующие социально-психологические исследования, а также личные наблюдения, показываем особенности японского национального характера и его проявления в различных аспектах реальной действительности. Мы обращаем особое внимание на специфику социальной регуляции поведения японцев и своеобразие социальной коммуникации в японской культуре. Все это позволит читателю полнее ощутить Духовный мир японца, а следовательно, и найти с ним больше точек соприкосновения.

Национальный характер, как указывалось выше, представляет собой объективную реальность и выступает в виде системы специфических черт. Ф. Энгельс отмечал у англичан, например, практицизм, эмпиризм, формализм К. Маркс выделил характерный староанглийский юмор [4, с. 342]. К национальному характеру применимо положение И. П. Павлова, относящее характер к общепсихологическим явлениям (в этом плане мы разделяем точку зрения А. И. Горячевой [64, с. 105]. «Если вы представите,- говорил И. П. Павлов,- отдельные черты совершенно врозь, то, конечно, вы характера… не определите, а нужно взять систему черт и в этой системе разобрать, какие черты выдвигаются на первый план, какие еле-еле проявляются, затираются и т. д.» [130, с. 564].

Опираясь на это методологическое положение, мы составили представление о системе черт японского национального характера, используя литературные источники, мнения людей, длительное время общавшихся с японцами, и, наконец, свои личные наблюдения. В нашем исследовании, как это принято в социальной психологии, черты национального характера сгруппированы по принципу «этническая общность – группа – личность».

В японском национальном характере, по нашему мнению, рельефно выделяются: а) общеэтничеекие черты трудолюбие, сильно развитое эстетическое чувство, любовь к природе, приверженность традициям, склонность к заимствованиям, этноцентризм, практицизм; б) черты группового поведения – дисциплинированность, преданность авторитету, чувство долга; в) обыденно-житейские черты – вежливость, аккуратность, самообладание, бережливость, любознательность.