1) «Человек держал в бутыли гуся. Гусь вырос и уже не мог выйти оттуда через горлышко. Нужно, не разбивая бутыли, освободить гуся. Как это сделать?»

При усиленном сосредоточении мысли на проблеме должно наступить озарение, и тогда решение приходит само собою. Обучаемый вдруг осознает, что гусь – это эго, а бутыль – это мир, который он создал вокруг себя. Принимая бутыль за окружающий мир, обучаемый освобождает из нее гуся.

2) Задается вопрос: «Как выйти из круга рождения и смерти?»

Обучаемый, сосредоточиваясь на вопросе, уходит в глубокую медитацию. Решение оказывается возможным, если он применит контрвопрос: «Кто поместил меня в этот круг?»

3) Наставник может спросить: «Вам прислали зеркало. Вы держите его в руках. Чье зеркало, ваше или того человека, кто прислал его?»

Если обучаемый скажет, что зеркало его, как же тогда зеркало могли прислать ему? Если он скажет, что зеркало того, кто его прислал, то почему же оно у него в руках? Сосредоточившись на сущности проблемы и добившись озарения, обучаемый теряет границы своего «я», и тогда решение приходит само собою.

Коан рассматривается классиками дзэн в качестве духовного динамита, взрывающего подсознание. Подведение к такому эффекту осуществляет наставник. Чтобы освоить дзэн, надо найти себе наставника, который бы согласился стать учителем. Согласие дается не сразу, кандидат в ученики проходит испытание временем. Он доказывает свою веру в учителя, воспитывает в себе терпение, способность к безоговорочному повиновению. Когда учитель убеждается в искренности претендента, он испытывает его на коанах.

Ученику предлагают один из коанов. Ученик сосредоточивается на нем в процессе медитации. В установленное время он идет к наставнику и отчитывается в своем понимании внутренней сущности коана. При этом ученик должен привлечь одну из древнекитайских пословиц, поговорок или отрывков из буддийской классики – д з я к у г о. Каждый коан имеет, как правило, закрепленный за ним дзякуго. Если ученик справляется с первым коаном, ему дают новый. Так продолжается годами. Наставник следит за правильным ходом решения коанов. Никакого отступления не допускается. Каждый коан примыкает к какому-то догмату дзэн-буддизма. Решая коаны один за другим, ученик осваивает определенную систему коанов и, в сущности, познает всю доктрину дзэн. Наставник побуждает его преодолевать барьеры мысли. Вера в учителя делает свое дело: решая коан, ученик как бы впитывает в себя мудрость учителя.

Это хорошо видно на известном примере решения коана, в котором говорится о звучании хлопка ладони одной руки.

Наставник монастыря Кеннин Мокураи по утрам и вечерам принимал учеников, которые отчитывались перед ним в решении коанов. Живший с Мокураи двенадцатилетний кандидат в ученики Тоё внимательно наблюдал за поведением своих старших братьев и прислушивался к их беседам с учителем. Тоё тоже хотел приступить к интенсивным тренировкам. «Подожди немного, – говорил Мокураи, – тебе еще надо подрасти. Твое время впереди».

Однако Тоё был настойчив, и учитель согласился.

В назначенный час вечером Тоё переступил порог зала дзадзэн, известил учителя о своем присутствии ударом в гонг, три раза поклонился и сел, застыв в почтительной позе.

«Вот ты слышишь, как я хлопаю двумя ладонями, – сказал Мокураи. – Как будет звучать хлопок ладонью одной руки?»

Тоё поклонился и удалился в свою комнату, чтобы обдумать ответ. Через окно он услышал, как поют гейши. «Вот то, что мне нужно», – подумал Тоё. На следующий день вечером, когда учитель спросил его, как же звучит хлопок ладонью одной руки, Тоё пропел ему песню гейш. «Нет, нет, – сказал учитель. – Это совсем не то. Ты не уловил пока этого звука».

Тоё удалился в тихий уголок храма и сосредоточился. «Как же будет звучать хлопок ладонью одной руки?» Здесь он услышал шум журчащей воды. «Вот этот звук!» – обрадовался Тоё. Вечером он продемонстрировал этот звук учителю. «Что это? – спросил учитель. – Это же шум воды, а не хлопок ладонью одной руки. Старайся».

На следующий день Тоё услышал шум ветра. Его идея была снова отвергнута. Затем он услышал крик совы, и это было не то. Так Тоё приходил к учителю десять раз, и тот все время посылал его думать снова. После этого Тоё в течение целого года усиленно отыскивал решение коана.

Наконец Тоё добился озарения: в его сознании четко всплыли все звуки, тем не менее ни один из них он не мог принять за хлопок ладонью одной руки. Осознав этот факт, Тоё воскликнул: «Да это же звучание тишины!»

Так Тоё познал хлопок ладонью одной руки.

Предполагается, что в момент решения подобного и любого другого коана в сознании человека формируются специфические импульсы, вспышки психической энергии, приливы сверхчувствительности, «окна» просветления. Японцы называют такое состояние сатори.

Китайский иероглиф, обозначающий сатори, состоит из двух частей: «разум» и «я – сам». В процессе переживания с а т о р и человек чувствует, что его Я («самость») куда-то исчезает, растворяется и вместо него появляется ощущение слияния с миром. Японцы называют это ощущение муи («недеяние», «несотворенное бытие»). Па самом деле в этом состоянии человек не замирает, не уходит от мира, он продолжает действовать, однако его деятельность оказывается включенной в общий поток конкретной ситуации. Такое состояние сродни вдохновению, оно знакомо художнику, когда он собирается сделать первый мазок, воину, когда он пытается предвосхитить движение противника, лучнику, когда он готовится поразить цель, и т. д.

Итак, сатори – это не исчезновение, а пробуждение в человеке истинного Я. Состояние сатори достигается путем психологического тренинга и через посредство культовой практики. Состояние, сходное с сатори, но по некоторым аспектам отличающееся от пего, японцы называют к э н с ё. Нередко в Японии эти два термина (сатори и кэнсё) употребляются взаимозаменяемо. Знатоки дзэн находят между ними различия.

К. Сато считает, что с психологической точки зрения между явлениями, которые обозначают слова кэнсё и сатори, есть определенная разница, хотя и не всегда уловимая. Кэнсё, по мнению К. Сато, обозначает ощущение озарения, а сатори – осознание этого озарения [255]. Вот как описывает это состояние один из обучающихся по практикуемым сейчас в Японии ускоренным курсам дзэн-тренировки.

«Это было состояние безмятежного спокойствия, состояние чистоты и легкости. Я упивался этим состоянием. Меня всего захватило какое-то удивительно нежное чувство. Оно не походило на известную мне дикую радость, а скорее воспринималось как безграничное счастье. Слезы ручьем текли из моих глаз. Я не мог и не хотел их сдерживать. Слезы были теплыми, они горячили мое лицо. Я пытался осушить лицо носовым платком, по слезы продолжали обильно омывать его. Я никогда не проливал столько слез. Удивлению моему не было предела. Однако я еще больше удивился другому. Звуки улицы, которые прежде раздражали меня, когда я, сидя у стены в храме, тщетно пытался вызвать у себя это новое состояние, теперь как-то приглушились. Звуки доходили до меня, они были ясными, разборчивыми, но я не досадовал на них. Неприятные голоса, которые я раньше не хотел слышать, теперь воспринимались мною с умилением. Чувство всепрощения, симпатии ко всему миру захватило меня. Такого со мною никогда не было» [254, с. 188].

Как показывает анализ дзэн-буддийских источников, достижение сатори является единственной целью дзэн-тренировки. Буддизм не мог преследовать чего-либо иного, кроме «слияния» верующего с Буддой, «превращения» его в Будду. Согласно махаянистским трактатам, существует только Единая Мысль (и т ц нэп). «Эта Мысль без конца и без начала, она вечная, ее нельзя уничтожить. Она не имеет ни цвета, ни формы. Она не вещь, которая может существовать и не существовать, о ней невозможно думать как о чем-то новом или старом. Она не может иметь протяжения в пространстве, она находится вне сравнения. Этой Мысли нельзя дать какое-то название, ее ничем нельзя измерить. Как только вы начинаете это делать, вы неизбежно впадаете в ошибку… Эта мысль есть Будда…» [279, с. 12]. Как трактуют махаянистские каноны, чтобы познать смысл бытия, надо «растворить» свое Я в окружающем мире. Но это можно сделать только путем достижения сатори.