– Ненавижу быть грязной. Абсолютно ненавижу неаккуратность.

Флорри не отходил от постепенно темневшего окна. Глаза слезились, и усталость грозила овладеть им. Он слишком сильно сжимал оружие. Несколько минут назад, когда какая-то планка в доме едва слышно хрустнула, он чуть было не поднял сумасшедшую стрельбу. И теперь чувствовал, что дошел до изнеможения.

– Документы, – сказал Флорри, – документы, вот что нас погубит. Вернее, их отсутствие. Мы могли бы постараться изобразить из себя важных туристов, по крайней мере важных по нынешним испанским меркам. Почистились бы, привели себя в порядок и сошли бы за богатых путешественников. Но стоит нам только приблизиться к вокзалу, как асалтос или ребята из НКВД тут же попросят предъявить документы и мы пропали.

Он услышал, как скрипнули его зубы от злости на происходящее.

Документы. Удостоверения личности. Может быть, обратиться в консульство? Нет, конечно нет. НКВД давно наладил слежку за всеми консулатами в Барселоне. Тогда, может, купить бумаги с рук, где-нибудь в подозрительном квартале? Но где взять денег? Как выйти на нужных людей? Как удостовериться в том, что за тобой не следят и не выдадут в следующую же минуту? В бытность свою полицейским, Флорри бывал только загонщиком, а теперь пришлось оказаться дичью. Он бессильно покачал головой. Тут не работают те правила, которые приняты в привычном мире; здесь вы просто должны пытаться сделать то, что вам нужно.

– Может, нам попробовать перейти границу, может, получится, если идти будем только ночами. Это ведь всего лишь сотня миль к северу. Мы сможем добраться туда незамеченными. А там попытаемся перейти через Пиренеи. В конце концов, ведь все интербригады пробрались в Испанию таким образом. Нет никаких причин, почему бы нам тоже не сделать это. Или, например, мы…

Флорри устало замолчал.

Конечно же, это абсурд. Преодолеть сотню миль без документов, когда они оба на каждом шагу будут вызывать подозрения, когда НКВД, подчинив себе полицию, только и занят розысками иностранных шпионов, чтобы поскорее поставить их к стенке.

– Роберт…

– Сильвия, я догадался. Порт. Вот что нам нужно. Я только что подумал об этом. Мы проберемся в Баррьо Чино, там я попробую разыскать какого-нибудь иностранного моряка и организую…

– Роберт, пожалуйста, выслушай меня.

– Да, я слушаю.

– Я, кажется, смогу вызволить нас отсюда.

– О чем ты?

– Ты помнишь того парня, у которого ты брал почитать книгу? Он работал в газете. Сэмпсон?

– Точно!

Как же он забыл? Вот кто им нужен! Сэмпсон!

– Он уехал.

– Уехал?

– Да. Сначала ненадолго в Мадрид, а потом обратно в Англию. Сказал, что его контракт на пребывание здесь окончен.

Флорри не ответил. Да, понятно, почему бы ему и не уехать из Испании? Сэмпсон, здоровый и невредимый, возвращается домой, оставив их в этой ловушке.

– Но когда я отдавала ему книгу, он как-то странно себя вел. Все время повторял одно и то же, будто стараясь, чтоб я получше запомнила. Он говорил: «Знайте, вам всегда будут рады у меня дома. Мой адрес сто двадцать шесть, калле де-Ориенте». Он сто раз это повторил. «Запомните, – говорил он, – и обязательно туда приходите. И можете приходить с вашими друзьями. Особенно буду рад, если придете с Робертом. В любое время». Потом он сказал, что уезжает в Англию, но его приглашение остается в силе. «Загляните ко мне с Робертом, если надумаете. Я буду чертовски рад. Калле де-Ориенте, сто двадцать шесть».

Мозг Флорри напряженно заработал. Он считал, что приглашение Сэмпсона на какую-то виллу или что-то в этом роде пустая формальность. Может, он переехал? Но все равно довольно странно. Не похоже на чопорного, церемонного Сэмпсона вести себя подобно старому школьному приятелю. Совершенно не в его характере. Тогда какого черта он…

– Роберт, что он был за человек? Звучало так, будто он передает тебе тайное послание. Какой-то зашифрованный смысл был в его словах.

– Понял! Он сообщил тебе, куда мы должны прийти.

В эту минуту Флорри догадался.

– Да-да, это так. Он пытался… пытался выручить нас.

Сто двадцать шестой дом по калле де-Ориенте оказался тихой и спокойной резиденцией, уютно укрывшейся в тени холма Монжуик. Добрались они с Сильвией туда на удивление легко и ранним утром уже стучали в дверь. Тишина. Флорри еще раз постучал. Не дождавшись ответа, пробежал пальцами вдоль косяка двери и чуть не вскрикнул от удивления.

– Господи!

Почти не веря собственной удаче, он смотрел на лежавший в его ладони ключ.

Отворив дверь, они вступили в зачарованную тишину. Квартира казалась на редкость опрятной, словно нежилой; да и проживал ли в ней кто-либо последние несколько месяцев? Мебель была покрыта пылью.

– Похоже, личная жизнь Сэмпсона не была особенно бурной, – заметил Флорри. – Но здесь мы по крайней мере сможем на некоторое время укрыться, пока не решим, что делать дальше. И даже принять ванну.

– Должно быть что-то еще, – неуверенно проговорила Сильвия, в голосе ее прозвучала нотка отчаяния. – Что-то для нас, а иначе мы…

Тут взгляд Флорри упал на книжный шкаф, стоявший в другом конце комнаты. Там, на самом видном месте, красовалась книга «Жизнь и приключения Тристрама Шенди, джентльмена», принадлежавшая перу Лоренса Стерна.

Он мгновенно бросился к шкафу, выхватил книгу и торопливо раскрыл.

– Роберт?

– Сильвия, почему бы тебе немного не отдохнуть?

– Погоди, Роберт. Я должна понять, что происходит. Эта проклятая книга преследует нас по всей Испании.

На форзаце книги имелась краткая надпись: «Ноябрь, 2, 1931».

Он пролистал книгу, раскрыл на тридцать первой странице, поднес лист к свету и увидел прозрачные точки над некоторыми буквами. Перевернул еще две страницы и обнаружил другие.

Через минуту все было кончено.

«Спальня, пол, третья планка третьего ряда».

Он вихрем помчался в спальню, отвернул ковер, нашел ту самую планку и расшатал ее. Под ней Флорри обнаружил небольшой, но довольно увесистый, обернутый в бумагу пакет. Достал и быстро развернул. В пакете оказалось два новеньких, чуть хрустящих британских паспорта, пачка купюр по тысяче песет и пачка английских фунтов. Флорри пролистал свой паспорт: отличная работа, не придерешься. Фотография сделана в бытность его полицейским, и назван он мистером Джорджем Трентом, проживающим в Брамстеде, Хэмпстед.[123] Сильвия была вписана в его паспорт в качестве миссис Трент.

– Господи, – прошептала в это время пораженная Сильвия. – Это же моя школьная фотография.

– Ну вот, это наш путь к свободе.

– Флорри, – потрясенно произнесла она, – Флорри, ты что, шпион?

– Вроде того. Собственно, я работаю на МИ-шесть.

Бродя по квартире, они упивались роскошным чувством полной безопасности, а Флорри к тому же наслаждался ощущениями человека, о котором заботятся. Они чувствовали себя так, будто в том политическом и революционном хаосе, что захлестнул Барселону, это маленькое убежище заключило с окружающей действительностью своего рода сепаратный мир. Здесь было то, в чем они оба сейчас отчаянно нуждались, – покой и отдых.

Система водоснабжения работала, они вымылись. Килограммы и килограммы грязи стекали с тела Флорри, и в первый раз за долгие месяцы он перестал ощущать запах собственного немытого тела и ужасно неприятное присутствие мелких ползучих тварей в густых волосах. Он нашел бритву – разве Сэмпсон не умница? – и тщательно выбрился. С удивлением и даже некоторого рода шоком он вглядывался в лицо человека, смотревшего на него из затуманенного зеркала. Высокий, с копной светлых волос, в которых наметилась седина. Две глубокие складки скобками прорезали его лицо, словно отгородив рот. Сеть мелких морщинок окружала усталые глаза, а скулы торчали под височными впадинами, как дверные ручки. Неровный ярко-розовый шрам, след от пули, виднелся над воротником.