– Тогда почему бы вам не встать?

Он снова улыбнулся, принимая вид человека, услышавшего нечто чрезвычайно остроумное.

– Почему это красивые женщины всегда так упрямы? Всю жизнь задаю себе этот вопрос. Думаю, что ваши отцы мало вас наказывали.

– Может быть, лучше вернуться к сути дела?

– Простите мои отступления. Обычно я бываю гораздо более серьезен. Итак, прошу заготовить список имен людей, с которыми вы сотрудничали за последние полгода. Если вы его предоставите, я…

– Вы шутите, должно быть.

– В своей личной жизни, мисс Лиллифорд, я шучу все время. И даже горжусь своим чувством юмора, которые многие считают сильно выраженным. Но в нашей беседе, прелестная леди, увы, мне не до шуток. Мы говорим о серьезных вещах. И не в наших правилах шутить по этому поводу.

– Я заметила.

– Согласны сотрудничать?

– Совершенно исключено.

– Вас поставят к стенке. А было бы обидно расстрелять такую красивую женщину, как вы.

– Вы на редкость любезный молодой человек.

– Сейчас вы храбритесь, но, когда штурмовики встанут с ружьями напротив вас, уверяю, вся ваша храбрость улетучится.

– Не сомневаюсь, что вы правы. Должно быть, сказывается ваш опыт. Думаю, немало женщин вам довелось приговорить к смерти. Но сейчас я действительно не боюсь. Даже такого далеко не красивого молодого человека, как вы.

– Ну, это не существенно.

– Я требую вызвать британского консула.

– Мисс Лиллифорд, о чем вы?

– Это незаконное задержание. Я требую встречи с британским консулом или представителем правительства моей страны.

– Сожалею, но ваше требование не может быть удовлетворено.

Неожиданно раздался залп выстрелов. Сильвия от неожиданности сильно вздрогнула.

– Вам следовало бы привыкнуть к выстрелам, мисс Лиллифорд, раз уж вы решили встать в ряды революционеров.

Три одиночных выстрела – coup de grace.

– За что? – простонала она. – Ради бога, скажите, за что?

– Вопрос дисциплины, надо думать. Такие вещи действительно ужасают. Я видел такое прежде.

– Но это бессмысленно и жестоко.

– Да, это жестоко, мисс Лиллифорд, но не бессмысленно. Позвольте еще вопрос. Подождите, не перебивайте меня. Вы будете удивлены. Вопрос таков: если я сейчас выпущу вас на свободу, согласитесь ли вы, в порядке личного мне одолжения, оставить Испанию как можно скорее?

– Я…

– У вас имеются друзья, и, как кажется, среди влиятельных людей. Я велю нашему водителю отвезти вас в город. Пожалуйста, прошу вас, уезжайте из Испании, как только соберете вещи. Несмотря на вашу красоту и обаяние, я не имею желания повторять нашу беседу. К моему великому сожалению, в следующий раз вам не избежать расстрела. И позвольте дать вам совет: расстаньтесь с этим комбинезоном. Носите подобающую вам одежду. Позвольте себе быть красивой. Возвращайтесь к буржуазным привычкам. Так оно будет спокойнее.

Сильвия решила было, что это специфический русский юмор. Но вдруг, по кивку молодого комиссара, два охранника вывели ее во двор монастыря, усадили в автомобиль без номеров, и водитель за считаные минуты отвез ее обратно в город. Порекомендовал спокойный отель напротив собора. Она вошла в вестибюль и без проблем сняла номер. Потом отправилась в Готический квартал и в небольшом магазинчике купила платье. Ей разрешили там же переодеться.

Она вернулась в номер, заперлась на ключ и тяжело перевела дух. Всю ночь слышались редкие выстрелы, но все же в городе стало гораздо спокойнее, чем накануне. Исчезло гнетущее чувство подавленности. Больше не было зловещего предчувствия чего-то страшного. Страшное уже случилось.

Сильвия считала, что ей ужасно повезло. В результате какой-то бюрократической ошибки ее освободили. Она взглянула на календарь, висевший в номере, – шестнадцатое июня оказалось долгим днем.

Она бы, возможно, не спала так спокойно в ту ночь, если бы знала, что своим спасением обязана вовсе не чьей-то ошибке. Среди влиятельных людей ее действительно кое-кто знал. Или узнал в тот день. И этот кто-то был комрад Болодин, полковник СВР.

– А вот Лили, – громко говорил Джулиан, – Лили была редкостной красавицей. У ее отца в поместье близ Бреслау был роскошный охотничий schloss.[99] Зимой там устраивали охоту на кабанов. У нас с Лили были незабываемые дни. Ох, какую весну я провел с ней тогда! Чудесные воспоминания.

Флорри с энтузиазмом закивал. Дышал он с трудом, в горле было сухо.

Незамеченные, они уже дошли до строительных бараков, в которых поселили испанских рабочих на время возведения укреплений. Впереди виднелся невзрачный сторожевой пост, а за ним Флорри уже различал арку моста, древнее каменное строение, сейчас красиво опирающееся на нарядно блестящие опоры крупповской стали. Под мостом, на дне глубокого ущелья, змеилась на удивление мирная речушка, но Флорри с Джулианом едва удостоили ее взглядом, так как их внимание было приковано к тому бетонному бункеру, ради которого они и проделали весь этот долгий путь.

Внешний вид сооружения был крайне неубедителен – примитивный бетонный куб с прорезанными в его стенах смотровыми щелями для пулеметов. Немцы оборудовали бункер по крайней мере четырьмя «максимами» – по одному на каждую прорезь, – превратив в маленький форт. Подле укрепления и на крыше его расположились танкисты легиона «Кондор». Они покуривали и перебрасывались шуточками. Рядом с мостом можно было видеть офицеров легиона.

– Тут определенно не ждут английских динамитчиков, – высказал предположение Флорри и взглянул на часы. Было одиннадцать пятьдесят пять.

– А вот у Сюзетты, – продолжал Джулиан говорить на немецком, – у той был совершенно необыкновенной красоты бюст.

– Эй, вы! Вы там! – послышался повелительный окрик.

– Э-э, это вы нам? – неторопливо обернулся Джулиан.

– Вы кто такие?

К ним обращался офицер с короткой стрижкой – волосы не длиннее яблочного зернышка, – круглыми глазами и шрамом, пересекающим все лицо. Казалось, что его голова была когда-то разобрана на части, а потом собрана, но наспех и неумело. С одной стороны шрама кожа на лице была неестественно гладкой и странно, мертво-розовой.

– Герр лейтенант Рихард фон Паупел, боевой инженерный состав легиона «Кондор», прибыл в ваше распоряжение, ваше превосходительство, – четко отрапортовал Джулиан, щелкнув каблуками и отдавая армейский, а не партийный салют.

Офицер со шрамом небрежно вскинул руку.

– Прислан в качестве наблюдателя, герр полковник.

– И кем вы присланы сюда для наблюдений, разрешите поинтересоваться? – требовательно спросил он.

– Определенными кругами, герр полковник.

– Что это значит, определенными кругами? Или вы намерены играть со мной в игры-загадки?

– Будет лучше, если я скажу, что исходом сегодняшнего мероприятия интересуется не только генеральный штаб, герр полковник. Интерес проявляют также некоторые люди в Берлине. И они потребовали независимого доклада о происходящем.

– Вы из службы безопасности?

– Я не из гестапо, герр полковник.

– Будь вы гестаповцем, я бы вас посадил в первый же танк и отправил в Уэску. Как и вашего приятеля в плаще. Вы одеты не по уставу, герр лейтенант, – гневно заметил офицер. – У вас ботинки не чищены.

– Вы не считаете, герр полковник, – Джулиан принял вызов, – что если у нашего немецкого солдата не начищены ботинки, то это только потому, что он торопится не отстать от хода истории. Как указывают наши лидеры.

– Предъявите ваши документы, лейтенант. Иначе я прикажу своим людям гнать вас с моста. Будете наблюдать из окошка гауптвахты. Не вы ли будете те самые английские динамитчики, которых тут так опасаются?

Он кивком подозвал двух сержантов, и те мигом выросли рядом с ним, держа наперевес самозарядные карабины.

– Герр полковник, – начал было Джулиан, но в эту минуту волной налетел на них страшный грохот, и все повернули головы в ту сторону, где он возник.