Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Ну что, совесть заела, миллионер? – усмехался начальник. – Вспомнил о боевых товарищах?

– Владислав, депутат Сазонов проходит подозреваемым в соучастии по делу Ройбахов. В связи с тем, что я хоть и косвенно, но вовлечен с ним в переговоры, представляя интересы наследников Каратаева, считаю себя не вправе продолжать работать по этому делу.

– Хочешь быть святее папы римского? Нет, дорогой, не получится. Я хочу, чтобы ты участвовал во всех переговорах от начала до конца. И надежно контролировал процесс. Мне больше трупов не нужно. А они вполне могут появиться, если мы пустим дело на самотек. Ты знаешь, от чьего имени он выступает, кого представляет? Хорошо, если все здесь, – Суровцев указал на рапорт, – правда, и там действительно какой-то олигарх. А если опять криминал? Ты можешь поручиться, что это не разводка? То-то.

Розум упрямо смотрел в стол.

– Я прошу дать мне официальный ответ на мой рапорт, товарищ генерал.

Суровцев с интересом посмотрел на Розума, взял из стаканчика карандаш и поверх напечатанного текста наложил резолюцию: «Работу по делу прерывать запрещаю. Суровцев». Затем подвинул бумагу к Розуму.

– На, пойди зарегистрируй, крючкотвор. И можешь расслабиться, Сазонов больше в качестве подозреваемого по делу не проходит.

Розум оторвал взгляд от стола:

– Как это?

– Был звонок, – Суровцев показал глазами наверх, – переквалифицировать его в пострадавшие.

– Вот как, так он пострадал?

– Да, у него угнали яхту.

Розум присвистнул.

– А-а, значит, яхту угнали? Вот горе-то. Ну что ж, значит, мы с ним сейчас на одной стороне баррикад. Разрешите идти?

– Подожди. Вот что, Алексей. – Суровцев внимательно посмотрел на Розума. – Хватит играть в донкихота. Этот прохвост, – тут генерал постучал по рапорту Розума, – по существу, совершенно прав. Да и юридически ничего незаконного в передаче прав я не вижу. Так что, если предложение Сазонова для семьи Лены выгодно, пусть они его принимают. А мы проследим, чтобы их не развели.

– Спасибо, Владислав.

В среду вечером, когда Лена с Розумом и гостями собрались пить чай, раздался звонок в дверь. Розум пошел открывать. Когда он вернулся, в руке он нес увесистый конверт.

– Ленка, пляши, тебе письмо из Германии.

– Из Германии? – заинтересовалась Эмилия.

– Да, у нас там знакомая, Сабина фон Гогенау, – пояснила Лена. – Она должна была прислать нам фотографии из своего семейного альбома. Там много снимков Архипа Каратаева. Дед Сабины Людвиг фон Гогенау был партнером Архипа.

– Гогенау, – задумчиво повторила Эмилия. – Что-то знакомое. Ну-ка, давайте фотографии смотреть.

– Сейчас посмотрим. – Лена аккуратно распаковала плотный конверт. – Надо же, прислала, не обманула.

Розум убрал посуду, тщательно вытер поверхность стола, и хозяйка начала передавать снимки по кругу.

– Архип с Паниным на скачках, – комментировала Лена.

– Эту фотографию я помню, – подтвердила Эмилия.

– А вот собрание акционеров.

– Нет, эту я не видела.

– А здесь какое-то семейное торжество. – Лена передала Эмилии большой групповой снимок.

– О, это помолвка моей бабушки Елизаветы и графа Панина, – оживилась Эмилия. – В Нелюдове. 1912 год. Вот Архип, а высокий старик в смокинге – старый Самарин. Еще был жив. Слева его сын Саша, юнкер Александровского училища. У него как раз той весной был выпуск. Крайняя справа – Лена, твоя прапрабабка, а студент – Сергей, сын Архипа. Вот барон фон Аугстрозе с женой, я не помню, как ее звали, и их дочь Анастасия. Рядом с ними поверенный Каратаевых и Самариных Захарьин, он потом в Париже жил, его сын у нас в Брюсселе часто бывал. Мальчик побольше – дядя Георгий, а маленький мальчик в матроске – мой отец.

– А вот они на заводе. – Лена достала следующую фотографию.

– Эту тоже не помню. Усатый мужчина за Людвигом – барон фон Аугстрозе, а слева опять его дочь, Стасик.

– Как? – в один голос вскричали Лена с Розумом.

– Стасик. – Эмилия удивленно посмотрела на родственников. – А что?

– Но она же Анастасия, Настя, ну, в крайнем случае, Настенька?

– Ну да. По-русски Настя, а они же немцы, вечно все перепутают. Они ее Стаса звали, а жених, Саша Самарин, ее Стасиком дразнил. Так и пошло. Она была Стасик-большой, а мой папа – Стасик-маленький.

– Так Самарин был женат на Анастасии фон Аугстрозе?

– Нет, они были только помолвлены, пожениться не успели. Она его младше на семь лет была. Он погиб под Екатеринодаром.

– Послушай, Эмилия, в одном из писем Архип называл кого-то «наш милый Стасик». Ты думаешь, он так называл Анастасию фон Аугстрозе?

– Да, конечно. Ее все любили. Так что «наш милый Стасик» – это она, больше некому.

– А твой отец?

– Нет, со стороны Архипа я таких нежностей не припомню. Ну, может быть, только в раннем детстве. А Аугстрозе все называли «милый Стасик» даже тогда, когда она уже была старухой.

– Вы ее знали?

– Родители с ней поддерживали связь.

– А где она жила в эмиграции?

– В Швеции.

Розум утвердительно кивнул Лене, уставившейся на него во все глаза.

– Но для них это трудно назвать эмиграцией, они же шведы, – пояснила Эмилия. – Так что они практически вернулись на родину.

– Историческую, – хмыкнул Розум. Эмилия недоуменно посмотрела на него, не поняв юмора.

– Отец ее, – продолжала Эмилия, – Лео фон Аугстрозе происходил из старинной шведской семьи, а мать была немка. Говорили в семье по-немецки, но все знали шведский, а Стасик закончила шведскую гимназию в Гельсингфорсе.

– Надо же, как знала, – удивился Розум.

– О, не только это, – продолжила баронесса. – По рассказам отца, Архип говорил, что Лео оказался умнее их всех. Он перевел весь свой бизнес в Стокгольм еще до войны.

– Так что они, видимо, не нуждались?

– Что вы, конечно, нет. Они жили в Стокгольме на широкую ногу. Лео держал большой дом, машину, давал приемы. Жертвовал на эмиграцию. Родители его часто вспоминали.

– А Стася жива?

– Нет, она умерла. Но у нее, по-моему, осталась дочь. После смерти родителей я с ними связь потеряла. А что это мы на Аугстрозе зациклились? Давай-ка, Лена, остальные фотографии смотреть.

– Да-да, конечно. – И Усольцева передала следующий снимок.

– Думаешь, она? – после отбоя спросила Лена Розума, сопевшего ей в затылок.

– Ну, я тогда не знаю, если и это не она, то я бросаю большой спорт и ухожу в управдомы. Я завтра же сделаю запрос на Аугстрозе. И на следующей неделе можем уже получить ответ.

Ответ пришел уже во вторник. Семья Аугстрозе была достаточно известна в Швеции, входила в многочисленные шведские и европейские справочники «Who is Who», и информации по ней было в избытке.

Отец Анастасии барон Леопольд фон Аугстрозе действительно незадолго до Первой мировой войны очень удачно перевел весь свой бизнес в Швецию. Такое бизнес-решение было тем более примечательно, что как раз в это время в самой Швеции считалось чрезвычайно выгодным вкладывать деньги именно в России. Барон вложил деньги в недвижимость в Стокгольме и выкупил акции пивного производства в Упсале, частью которых владел еще его отец. Ничего лучшего сделать для своих внуков, чем вложить деньги в самую стабильную экономику Европы, нажившуюся на двух мировых войнах, старик Аугстрозе не мог, и к настоящему времени семья Аугстрозе входила в число ста богатейших семейств Швеции.

У барона было двое детей – старшая дочь Анастасия и младший сын Юрий (Эрик). Сын детей не имел, а у Анастасии в 1936 году родилась дочь Александра, получившая в наследство все состояние семьи Аугстрозе. Она филолог, доктор наук, проработала больше тридцати лет в университете Стокгольма. Специалист по древнескандинавским сагам.

У нее два сына и три внука. Старший сын – военный летчик, генерал шведской армии, младший – финансист, президент третьей по величине инвестиционной компании страны. Александра фон Аугстрозе, по мужу графиня Риденбергер, активно занимается благотворительной деятельностью. Она – основатель двух благотворительных фондов. Семья Аугстрозе традиционно делает крупные пожертвования в Толстовский и другие фонды поддержки русской эмиграции.

48
{"b":"106607","o":1}