Судя по собранным мною данным, деятельность контрразведки носила централизованный характер только в походном порядке и только в случаях относительно небольших махновских соединений, ядра Повстармии, каковыми были 3-я бригада Заднепровской дивизии весной 1919 г. или Особая группа войск СРПУ(м) в 1920 г. И, напротив, в пик движения осени 1919 г. организация контрразведки носила сетевой характер и распространялась на зону ответственности каждого из 4-х корпусов. Например, Голик именуется Белашом то начальником контрразведки всей армии , то лишь ее 2-го корпуса . Судя по характеру махновской армии и ее нелюбви к бюрократической волоките, не думаю, что данные факты свидетельствуют о переназначениях. Тем более, что временной интервал упоминаний от сразу после 11 ноября до сразу после 2 декабря 1919 г.

В доступных мне источниках нигде не упоминается о каком-либо центральном органе контрразведки того периода, которому подчинялись бы секретные службы корпусов.

Известно, что в упомянутый период начальником контрразведки 1-го Донецкого корпуса, расквартированного в Александровске, был Зиньковский . А контрразведку 2-го Азовского корпуса, базировавшуюся в Никополе, возглавлял Голик . Кто возглавлял контрразведку 3-го Екатеринославского и 4-го Крымского корпусов, пока установить не удалось. Они имели задачи, сильно отличные от задач первых корпусов. Не исключаю, что деятельность контрразведок двух первых корпусов распространялась на два смежных с ними. Хотя это входит в противоречие с данными о том, что свои контрразведки существовали у более мелких войсковых единиц. Что показано на примере Вольно-Казачьей повстанческой группы Екатеринославщины . Наличие своих контрразведок в каждой махновской части подтверждает и Кубанин . При подобной сетевой системе каждая из контрразведок корпуса или группы должна была напрямую подчиняться оперативному отделу штарма.

Партизанский отряд, чьи главные преимущества – внезапность нападения и неуловимость для преследователей, естественно, должен опираться на отличную разведку. Поэтому своя разведка была в махновском отряде уже в период борьбы с австро-германскими оккупантами. Разведку у Махно начинали бывшие солдаты-пограничники , более других ветеранов знакомые с этим делом. Разведка обеспечила успех известного боя за Большую Михайловку в сентябре 1918 г., после которого Махно был объявлен «батькой». Победа остатков разбитого махновского отряда над превосходящими силами противника стала возможной лишь в результате выяснения их расположения по селу. Махно вспоминал, как по пути движения разведка отряда «осматривала каждый кустик, каждую горку, каждую балочку и этим предохраняла весь отряд от засад и внезапных нападений со стороны врагов» . Аналогично и задуманная весной 1919 г. контрразведка должна была беречь махновскую общественно-политическую организацию.

Первые известия о контрразведке махновцев появляются в марте 1919 г. В начале февраля 1919 г. Повстармия Махно заключила договор с подошедшей с севера Группой советских войск (позднее, – Заднепровской дивизией) П. Дыбенко. Договор был для махновцев вынужденным, вызванным острым дефицитом оружия и боеприпасов и невозможностью из-за этого противостоять наступлению белых. В обмен на вооружение Повстармия вошла в оперативное подчинение красных и получила название 3-я Заднепровская бригада РККА. После взятия махновской бригадой 15 марта Бердянска Черняк был назначен штабом бригады начальником формирований и контрразведки города. Ее первой задачей было выявление находившихся в городе гуляйпольцев, ранее служивших агентами у австро-германских оккупантов и белогвардейцев, выдававших им повстанцев . Кроме того, контрразведки Бердянска и Мариуполя реквизировали одежду для махновских полков, а также изымали продукты из проходящих составов для довольствия бригады.

Бесспорно, в то время уже существовала и чисто военная контрразведка при штабе бригады, которую, вероятно, с самого начала возглавил Лев Голик. О нем мало что известно. По справке Белаша, токарь Голик был до 1917 г. анархистом-террористом, то есть обладал для контрразведки подходящими навыками. Когда во второй половине марта Махно вызывали в штаб дивизии в Екатеринослав, разведчики Голика докладывали о пристальном наблюдении красного командования за повстанцами и недовольстве их растущим авторитетом. А, когда, поостерегшись ехать в Екатеринослав, Махно договорился встретиться с комдивом Дыбенко в Бердянске, разведка сообщила о готовящемся покушении на батьку, которое может совершить охрана Дыбенко.

Тогда же в марте 1919 г. Черняк докладывал Махно, что в Бердянске рядом с его контрразведкой расположился горотдел ЧК, который всячески вредил работе махновской спецслужбы: мешал формированию, арестовывал контрразведчиков. Судя по докладу, Черняк был настроен решительно, единственно, жалел ставших чекистами бывших повстанцев из оперативного отдела. Из разговора Махно с одним из комиссаров выходит, что по соглашению между РККА и Повстармией, в районе анархо-коммунистического эксперимента махновщины (в махновском Вольном районе) репрессивные структуры красных типа ЧК или продорганов распускались. Комиссар возражал, что, мол, рабочие сами организовали ЧК для защиты от махновских партизан. Тем не менее, Махно без колебаний приказал Черняку разогнать Бердянскую ЧК.

По согласованию со штабом 2-й армии РККА, 16 мая 1919 г. махновский ВРСовет объявил о переформировании своей бригады в 1-ю Повстанческую дивизию. В то же время конфликт Махно с красным командованием перерос в открытые репрессии против махновцев. Чтобы исключить причину гонений и в то же время не оголить фронт, Махно снял с себя обязанности комдива и с отрядом в 300 конницы и 500 пехоты ушел к Александровску. Но машина репрессий была запущена, Ворошилов арестовал штаб Повстанческой дивизии, который позднее был расстрелян. Естественно, распалась и ее контрразведка. Она тем более имела основания опасаться репрессий красных, что непосредственно осуществляла чистку махновской бригады от комиссаров РККА. Часть местных сотрудников – гуляйпольцев, скорей всего, сразу ушла с батькой.

И, напротив, приезжие «специалисты», те самые профессиональные террористы и эксисты влилась во вновь организованный отряд М. Никифоровой, числом в 60 боевиков. Отряд ставил перед собой задачу точечными ударами по ставкам белых армий прекратить Гражданскую войну. Для этого одна группа в 20 чел. во главе с Никифоровой отправилась на Ростов для взрыва ставки Деникина. Вторая, – 15 чел. под началом Черняка и Громова, – в Сибирь для ликвидации ставки Колчака. Третья же группа 25 чел. во главе с Ковалевичем, Соболевым и Глазгоном выехала в Харьков для освобождения штаба махновской дивизии, а, в случае неудачи, – взрыва Чрезвычайного трибунала . 15 июня на ст. Большой Токмак Никифорова находит Махно и выбивает у него деньги на свои операции. По Белашу, батька был против этой затеи, сначала отказал, в результате чего они с Никифоровой «чуть не пострелялись», но в итоге Махно выдал отряду 250 тыс. руб.

Первые две группы не добрались до своих целей. Никифорову 29 июля 1919 г. схватила в Севастополе деникинская контрразведка . 3 сентября она была осуждена и вскоре расстреляна (по другим данным, – повешена). Ее группа ушла на Кубань, и влилось в движение «зеленых». Группа Черняка-Громова пробралась за Урал и участвовала в повстанческом движении против Колчака. В первых числах декабря 1919 г. в Шиткинском партизанском районе был ликвидирован эсеро-анархистский заговор против большевистского штаба во главе с неким Громовым . Возможно, это и был наш контрразведчик. Руководители мятежа были казнены. На момент прибытия группы Ковалевича в Харьков махновский штаб был уже расстрелян. Контрразведчики сначала планировали в отместку ликвидировать руководство Украинской советской республики. Но потом постановили перенести операции возмездия в Центральную Россию.

Совместно с группой левых эсеров Д. Черепанова они создали в Москве крупнейшую анархическую подпольную организацию «Всероссийский повстанческий комитет революционных партизан – анархистов подполья» с филиалами в десятке городов России, Украины и даже в Латвии. Московская организация «анархистов подполья» (условно, – МОАП) занималась пропагандой (листовки, газеты), эксами (добычей средств на дело печати, закупки взрывчатки и оружия) и терактами против большевистских лидеров, крупнейший из которых, – взрыв Московского комитета РКП(б) 25 сентября 1919 г. На заседании должны были присутствовать Ленин, Бухарин, Каменев и другие вожди большевиков. Спасло вождей лишь то, что они опоздали к началу.