– Говорю, отвратительно все это. – Алисия сделала неопределенный жест рукой.

Настроение у нее было хуже некуда. И это несмотря на то что вскоре все вопросы должны сами собой разрешиться. А может быть, Алисия нервничала, предвкушая развязку. Она ведь даже и предположить не могла, чем закончится ее разговор с Жаном.

Впрочем, есть только два варианта: или мы будем вместе, или я развернусь и уйду, решила Алисия. Хотелось бы верить, что все окончится хорошо, но мешают какие-то дурные предчувствия...

– Если ты возьмешь себя в руки и перестанешь метаться как беременный гиппопотам, все сразу же разрешится, – со свойственным ему тактом посоветовал Эрик.

– Значит, я еще и на беременного бегемота похожа?!

– Честно говоря, никогда не видел бегемотов в интересном положении, но, мне кажется, их оно стесняет так же сильно, как и тебя неизвестность. Представляешь – таскать живот пусть и с маленьким, но все же бегемотом?

– Ох, Эрик, твои шуточки вовсе не к месту и не ко времени. Сядем мы когда-нибудь или нет?!

Самолет приземлился немного позже расчетного времени, но пограничный и таможенный контроль удалось пройти довольно быстро, и уже через полчаса Алисия быстрым шагом направлялась к стоянке такси.

– Ты куда сейчас едешь? – спросил запыхавшийся Эрик, с трудом догнав ее.

– К Жану домой.

– А если его нет?

– Он должен быть! – уверенно сказала Алисия.

Эрик лишь пожал плечами.

– Где он живет-то?

– На Манхэттене.

– Ого!

– А ты думал! Он ведь по-настоящему талантливый повар. Стоворд, конечно, скупердяй, но его ценные работники никогда не жили впроголодь. Скорее они жили и живут роскошно.

– А не попроситься ли к Стоворду в посудомойщики?..

– Не стоит. Как посудомойщик ты не настолько ценен, чтобы оплачивать твое жилье на Манхэттене. Если бы Стоворду были нужны фотографы, тогда другое дело. А пока довольствуйся тем, что имеешь. Я ведь тоже в обычном районе живу. И ничего!

Эрик покачал головой.

– Ты удивительная женщина.

– Хватит комплиментов, – осадила его Алисия.

Она вновь устремилась к финалу своей эпопеи с таинственным Жаном Роше. Сейчас Алисия напоминала Эрику не бульдога, а тонкую, словно натянутая тетива, борзую. Правда, свои сравнения он предпочитал держать при себе, опасаясь справедливой – по мнению Алисии, конечно, – кары.

К ним подъехало такси. Когда багаж был уложен, а нетерпеливо приплясывающая на месте Алисия усажена на сиденье, Эрик поинтересовался:

– Ты не против, если сначала водитель отвезет меня, а уж потом тебя?

– Куда тебе ехать?

Эрик назвал адрес и отвернулся к окну. Вид нервничающей, то и дело смотрящей на часы Алисии выводил его из состояния равновесия.

Скоро я буду рядом с Сарой, успокаивал он себя. Господи, наконец-то я нашел женщину, которая может несколько часов просидеть спокойно и не мельтешить перед глазами, как только ее что-то начинает волновать. Наверное, когда мы с Алисией обсуждали Сару, я немного слукавил. Мне нравится быть рядом с ней вовсе не потому, что она готова отправиться за мной на край света, а потому, что рядом с ней все просто и ясно. Сара не сорвется среди ночи в Париж только потому, что ей захотелось съесть настоящий круассан. Я вообще удивляюсь, как ей хватило смелости отправиться в Нью-Йорк на поиски этого Джорджа. И как у него хватило наглости бросить Сару одну. Этой девушке противопоказана самостоятельность в любом ее проявлении.

– О Саре думаешь? – поинтересовалась Алисия.

Говорить ей было сложно, мысли ее были так прочно сконцентрированы на Жане, что о чем-то другом думать не было никакой возможности, но и молчать она не могла.

– Да, о Саре, – спокойно подтвердил Эрик. – Не только же тебе предаваться мечтам о воссоединении со второй половинкой. Кажется, я приехал. Завтра в редакции?

– Завтра в редакции, – хмуро подтвердила Алисия.

Ну надо же! Второй половинкой! – возмущенно подумала она, когда Эрик покинул машину. Все-таки Эрик нахал каких свет не видывал. Сказать мне, что Сара его вторая половинка! Просто безобразие!

Если бы Алисия не была во взвинченном состоянии, она бы проявила некоторую степень самоконтроля и даже долю самоиронии. И уж точно бы не стала ревновать бывшего мужа к его новой пассии, особенно когда этот самый бывший муж помог ей разобраться в отношениях с новым любовником.

Только бы Жан был дома! – вновь переключилась Алисия на свои не слишком приятные мысли. Только бы он был дома.

Словно чувствуя призывы Алисии, Жан торопился домой, пробираясь через самую настоящую бурю, разыгравшуюся в конце мая над Нью-Йорком. Тучи набежали буквально за полчаса, и даже счастливчики, захватившие с собой зонт, в итоге оказались вымокшими до нитки. Когда в ботинках начало хлюпать так же сильно, как и под ногами, Жан понял, что спешить куда бы то ни было уже бессмысленно. Но что-то толкало его вперед, к дому. Он спешил просто потому, что должен был спешить.

Сквозь тугие серые струи, разрезающие как скальпель ночную мглу большого города, рассмотреть что-то было совершенно невозможно. Если бы Жан не жил в этой квартире уже почти год, он мог бы и потеряться в этом сумасшедшем ливне. Но вот и его подъезд, вот и фонарь, только под фонарями еще можно что-то рассмотреть.

Возле подъезда стояла машина, и, даже раньше чем пассажир открыл дверцу и вышел под свет фонаря и под ледяные струи, Жан понял, кого привезла эта желтая машина.

Алисия почувствовала на себе его взгляд и подняла голову. Она никак не могла понять, что же с ней происходит – то ли она плачет, то ли смеется. По лицу текли струи ливня и смешивались со слезами, а с губ срывался то ли смех, то ли всхлип.

Жан сделал один несмелый шаг, потом другой. И вот он уже очутился в объятиях Алисии. Он целовал ее глаза, чувствуя на губах соленый вкус ее слез, потом осторожно прикоснулся к виску, где напряженно билась тоненькая жилка.

– Ты вся дрожишь, пойдем скорее в дом, – пробормотал Жан.

Алисия послушно кивнула.

Солнце било в глаза, призывая срочно подниматься и приниматься за какое-нибудь неотложное дело. Но Алисии было так тепло, так хорошо, что она изо всех сил старалась скрыться от настырного солнечного луча. Однако природа оказалась сильнее, и Алисии пришлось сдаться.

Она открыла глаза и медленно, после сна еще не совсем понимая, что произошло, осмотрелась.

Рядом с ней тихо, с легким присвистом, дышал Жан. Длинные ресницы, больше подходящие первой красавице города, чем молодому человеку, отбрасывали тень на впалые, покрытые легкой дымкой щетины щеки.

Алисия осторожно приподнялась на локте и прикоснулась чувствительными кончиками пальцев к щеке Жана. Он вздохнул, что-то пробормотал и вновь затих.

Это было чудесно! – вспоминала Алисия, любуясь своим мужчиной. Так чудесно, как никогда не было с Мартином или с кем-то еще. Какой же он ласковый, страстный и... неопытный.

Она улыбнулась. Хотя в памяти сохранились далеко не все моменты этой бурной, богатой на ливни и грозы ночи, Алисия точно помнила одно: когда они впервые вместе достигли пика, Жан тихо прошептал ей на ухо:

– Я люблю тебя.

И какая теперь разница, как его настоящее имя, почему он скрывается и вообще действительно ли он француз?

Алисия вновь легла рядом с Жаном и уткнулась носом в его плечо. Тонкий, едва различимый запах корицы окутал ее, навевая сладкие сны.

Раздраженное невниманием к собственной персоне солнце только начало клониться к закату, когда Жан проснулся. Он всегда просыпался легко, сразу же вспоминал, что произошло накануне и где он находится. Сегодня эти воспоминания были особенно приятными и будили сладкую тяжесть внизу живота.

Но почему он признался Алисии в любви, Жан так и не смог понять.

Сделанного не воротишь, может быть, как только я перестал себя контролировать, я наконец-то сказал правду? Неужели Сара осталась в прошлом? А хоть бы и так! Рядом со мной самая необыкновенная женщина на свете, что мне еще нужно?