– Какое соглашение? – насторожился Рендолл.

– Вы признаны виновным в покушении на убийство Джульетт Гаррисон. Если вы проинформируете следствие о подробностях убийства сэра Роджера Бэнфорда, смертную казнь вам заменят пожизненным заключением.

– Договорились, – ответил Рендолл.

– Я тоже хочу соглашение! – закричала Бренна. – Я тоже могу рассказать подробности!

– Очень хорошо, мисс Бэнфорд. Вам также заменят смертную казнь пожизненным заключением.

Бренна на секунду замерла, осознавая прозвучавшие слова. Потом она закрыла лицо руками и зарыдала.

И уже через несколько минут Джульетт ехала домой в сопровождении Томаса. Ушибы ныли, но что это значило по сравнению с болью в сердце? Все неизбежно кончается: и жизнь служанки, и знакомство с дедушкой, и счастье с единственным, навсегда дорогим человеком.

– До сих пор не понимаю, как тебе удалось найти меня там, на пристани, – сказала она. Ей хотелось просто говорить, чтобы не думать о приближающейся разлуке.

– Я быстро погнал за той каретой, в которую ты села. Мне повезло, что улицы были безлюдны, днем я просто потерял бы тебя из виду.

– Как же он смог найти меня?

– Видимо, Бренна узнала, где ты работаешь. Тот, кто донес в полицию, видимо, заглянул еще и к ней.

– Да, есть такая девушка в ателье. – Джульетт была очень зла на глупую Эмили, но видела в этом знак судьбы, так причудливо игравшей с ней все это время. – Зато ее поступок помог найти настоящих убийц.

Джульетт замолчала, и были слышны только стук копыт да глухое биение ее сердца. Она понимала, что сейчас скажет Томас, и ей уже было больно.

– Завтра я возвращаюсь в Америку. Теперь я знаю, что ты в безопасности, и мне надо быть там, где во мне нуждаются больше всего.

– Да, конечно, – спокойно ответила Джульетт и почувствовала, как что-то умерло в ее душе.

Теперь судьба отбирала самый дорогой ее подарок – Томаса.

– Мне придется хорошо поработать. Я сейчас по уши в долгах, мне даже нечем рассчитаться с рабочими. Когда мы встретились, я был корабельным магнатом, богатым и успешным, а теперь рядом с тобой сидит нищий.

«Мне все равно», – подумала Джульетт. Но вслух сказала:

– Ты быстро встанешь на ноги. Для тебя это не впервые.

– Я же боюсь не только за себя. Представь, сколько семей я сейчас поставлю на грани выживания, если не смогу заплатить рабочим. – Он повернулся к Джульетт и нежно взял ее лицо в свои руки. – Ты знаешь, что я никогда не забуду тебя, – сказал он, и ей пришлось мучительно сдержать подступившие слезы.

Она попыталась улыбнуться.

– Я знаю, – еле слышно ответила она, и воспоминания накрыли, ее с головой: мисс Джульетт Уайтхолл, розмарин и лаванда, роскошная кровать в Гемптоне. – И я тоже вряд ли смогу забыть тебя, – только и смогла сказать она, чтобы не разрыдаться.

– Сейчас на тебя свалится столько дел, что ты меня через неделю и не вспомнишь, – сказал он. – У тебя будет магазин, работницы, а потом успех и слава заставят мужчин бегать за тобой стадами.

Она не смогла сдержать улыбки.

– Не слишком ли ты торопишься? Мне же еще предстоит искать работу.

– Я не думаю, что какие-то формальности помешают тебе стать полноправной наследницей сэра Роджера. У тебя появятся деньги, твои деньги, Джульетт.

– Я знаю, – ответила она, хотя не была в этом уверена. А еще она подумала, что было бы намного лучше, если бы сэр Роджер был беден. У нее не появилось бы денег, зато она обрела бы родного человека. На этот раз улыбка далась ей с трудом.

– Ничего, ты еще прочитаешь про мой знаменитый магазин во всех американских газетах.

Томас смахнул слезу с щеки Джульетт и подхватил ее на руки. Ему показалось, что это и есть его жизнь – держать ее на руках, чувствовать ее запах, слышать биение ее сердца.

Но он прекрасно понимал, что ее ждет большое будущее.

Даже если ей не достанется наследства, она все равно не свернет со своего пути. А деньги ей обязательно достанутся, он в этом не сомневался. Это он остается ни с чем.

«Ты любишь эту женщину так, как никого никогда не любил».

Он вспомнил тот день, когда она спасла маленькую девочку в кондитерской. Вспомнил, как ее грубо окликнули в день их первой встречи в Гемптоне. Он отвык чувствовать такую нежность, ведь слишком долго он был один. Надо было сказать о своих чувствах тогда, не бояться себя самого. А теперь было поздно. Она была женщиной с богатыми перспективами. А он был неудачником с полуразвалившейся компанией.

– Вот что, – сказал он, стирая ее набежавшую слезинку, – когда соберешься открывать магазин – напиши мне, и я приеду. Может быть, я хоть немного восстановлю компанию и еще раз попытаю счастья с инвестициями.

– Ты думаешь, все получится? То есть ты сможешь выкарабкаться?

– Я не знаю, – ответил он, и это было правдой. «Я лишь знаю, что хотел бы предложить тебе больше, чем я могу. Я лишь знаю, что я никогда не забуду тебя. Я лишь знаю, что прощаюсь с тобой, чтобы ты сама могла стать успешной женщиной и найти свое место в жизни».

Когда экипаж подъехал к дому Джульетт, Томас поднялся с ней в комнату. Ее подруги увидели раны и царапины, покрывавшие ее тело, и тут же подлетели к ней, причитая и засыпая ее беспрестанными вопросами. Чуть погодя они кинулись протирать и перевязывать ее раны, отчаянно споря между собой, как это лучше делать.

Томас ушел как можно скорее, чтобы не менять принятого решения. Он понимал, что теперь он поступает правильно.

У Джульетт теперь новая жизнь. А ему надо возвращаться и налаживать свою собственную.

– Я понимаю, что в данных обстоятельствах поздравления неуместны, – сказал сэр Гарольд Лонги, пододвигая к себе бумаги, – но вы знаете, что ваш дедушка хотел, чтобы вы унаследовали часть его имущества. Он сам оставил ряд распоряжений об этом. А теперь, после того как Бренна и Рендолл Бенфорды осуждены, вы остаетесь единственной его наследницей.

Джульетт не могла поверить своим ушам. Она шла в нотариальную контору, движимая скорее любопытством, к которому примешивалась грусть. Сэр Гарольд сказал, что она вправе рассчитывать на некоторую долю наследства, но она не могла и подумать, что все обернется именно так.

А теперь она глупо смотрела на лист бумаги, который сэр Гарольд положил перед ней. Надпись гласила: «Триста пятьдесят тысяч фунтов».

– Это лишь приблизительные подсчеты того, что вы получите после возвращения всех долгов. Подсчеты, конечно, неточны, но могут навести вас на ряд соображений. – Он внимательно взглянул на нее. – Я читал о вас в газетах. Полагаю, что это незабываемое чувство: после долгих лет тяжелой работы вдруг получить возможность осуществить все, что душа пожелает.

«Все, что душа пожелает». Пока у души было только одно желание – снова увидеть Томаса. Неужели такое простое желание было неосуществимым теперь?

– Да, чувство и правда невероятное, – ответила она, понимая, что сэр Гарольд ждет ее слов.

Он улыбнулся:

– Я уверю вас, через несколько месяцев вы привыкнете. Могу пока посоветовать вам несколько фондов, в которые можно безопасно и выгодно вложить деньги.

Она слушала его как во сне, а в голове проносились картины тех времен, которые никогда больше не вернутся: вот они с Грейс прячутся под мостом от ветра, вот они чуть не замерзли насмерть, вот она плачет, потому что не может заснуть от голода, вот она стремительно летит по улице, стащив с тележки разносчика яблоко, вот она еле уворачивается от несущегося на нее экипажа. Теперь она больше никогда не будет голодать. Больше никогда она не будет заботиться, где ей придется ночевать.

– Да, я буду очень благодарна вам за совет, – сказала она, до сих пор не в силах прийти в себя. Когда она шла сюда, то надеялась, что сэр Гарольд даст ей фунтов двадцать, и она наконец-то вернет долги друзьям с Эппинг-Плейс. А теперь…

Он протянул ей ворох бумаг. Она перебрала их и поняла, что в руках у нее более тысячи фунтов. Она никогда не видела таких денег.