– Не пытайтесь меня разозлить, мисс Гаррисон, хотя вам это прекрасно удается.

– Я просто пытаюсь быть искренней, инспектор, в своих ответах. Если бы я была виновна, стала бы я пытаться злить вас? Я знаю, что согласилась извещать вас о своем местонахождении. Но я до сих пор здесь на испытательном сроке и лишь недавно нашла хоть какое-то жилье. Моя единственная родственница – любимая тетя – умерла, и у меня не было ни секундочки свободного времени, чтобы сходить в полицию или далее написать записку.

Пока она говорила, она поняла, насколько странно звучат её слова. Ведь за то время, которое прошло, она успела перевезти все свои пожитки, найти новую работу, сходить к Бэнфордам, и даже не раз.

– Я думаю, вам стоит знать, мисс Гаррисон, что мы поговорили со всеми подозреваемыми, и у каждого из них есть алиби.

– Как и у меня, – сказала она. – Хоть и не такое пристойное, как у всех остальных…

– Ну… может быть, – сказал он. – Но почему-то вы не принимаете мои предупреждения всерьез.

– Потому что я невиновна! – сказала она, и ее голос прозвучал звонко и зло.

Теперь инспектор Ханниган выглядел разозленным.

– Один благопристойный гражданин нашел время, чтобы сообщить нам, где вы находитесь. И я пришел предупредить вас, что вы должны продолжать меня информировать. Если мне снова придется искать вас, мисс Гаррисон, я обещаю вам, что вам это не понравится.

Джульетт ничего не ответила. Она сразу прекрасно поняла, что это был за благопристойный гражданин. Конечно же, это была Эмили Браунелл.

– Я понимаю, – сказала она, посмотрев инспектору Ханнигану в глаза.

– Знаете ли вы, где я могу найти мистера Джеймсона?

– Почему это я не знаю, если я собираюсь за него замуж, – отрезала, она. – Сейчас он находится в доме своего знакомого Генри Чизволда – дом номер семнадцать по Стэнфорд-стрит.

Инспектор Ханниган даже удивился:

– Очень хорошо. Мне придется с ним связаться вскорости. Надеюсь, что вы понимаете последствия каждого своего действия. Если вы меняете работу или квартиру, вы снова должны информировать меня об этом.

– Да, инспектор Ханниган.

Ей очень хотелось спросить, зачем полиция позволяет газетчикам трепать ее имя, но она решила сдержаться.

Когда она вернулась, мисс Гловер позвала ее в свой кабинет.

– Мне бы хотелось этого, конечно, не делать… – начала она.

– Я понимаю, – сказала Джульетт. Мисс Гловер выглядела очень расстроенной, и Джульетт понимала, что у ее работодательницы просто не было выбора.

– Если бы полиция не пришла, все было бы иначе, – сказала мисс Гловер. – Я, например, посадила бы тебя куда-нибудь в заднюю комнату, потому что ты действительно работаешь прекрасно. Но так, как это было сегодня…

– Я понимаю, – сказала Джульетт, потому что она на самом деле понимала мисс Гловер.

Мисс Гловер встала.

– Ты не бойся, я заплачу тебе за всю работу, которую ты сделала за эту неделю. У тебя действительно прекрасно получается. И я думаю, что буду себя очень ругать, что позволила тебе уйти…

Джульетт засмеялась:

– Ну ничего. Не бойтесь, я уж как-нибудь не пропаду. И спасибо вам, что дали мне шанс, мисс Гловер.

Джульетт зашла попрощаться со своими коллегами. Они с Элис пообещали друг другу видеться и обнялись на прощание.

После этого она остановилась около Эмили Браунелл, которая даже не подняла глаз от шитья.

– Я знаю, что это ты донесла в полицию, и пи на минуту не забуду этого!

Эмили Браунелл продолжала шить.

– Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, – сказала она, так и не подняв глаз.

– Ну и что, что ты не понимаешь, зато я понимаю. А еще советую тебе понимать, что теперь тебе нужно очень внимательно смотреть, что у тебя происходит за спиной, – днем и ночью.

Тут Эмили вдруг перестала шить и посмотрела на Джульетт. Джульетт чуть не засмеялась – ей действительно удалось перепугать глупую девушку.

– Я имею в виду то, что говорю. Я всегда говорила, что невиновна, только ты не верила мне. А кто сказал, что ты не была права? – прошептала она. – До свидания, и всем-всем вам удачи, – сказала она своим коллегам и вышла на улицу.

Может быть, она говорила это самой себе? Ну, по крайней мере, теперь у нее есть время посетить дедушкиного нотариуса.

– Где вы это взяли? – спросил Гарольд Лонги у Джульетт.

– Я… – Она засомневалась. Правда была в том, что она украла эти письма из дома Бэнфордов. Были ли они ее собственностью по праву? Они же принадлежали ее матери…

Она вздохнула и подумала, не погубит ли она сейчас всю затею.

– Я слышала от подруги своей матери, что Уильям Бэнфорд и моя мама… ну, собственно, мои родители, – писали друг другу письма, когда отец уехал в Индию.

Сэр Гарольд Лонги посмотрел на нее внимательно. Казалось, что он очень дружелюбен, но может быть, это просто его хорошие манеры…

– Мисс Гаррисон, – сказал он, отрывая пальцы от стола. – Я полагаю, что вы немного знаете свою единоутробную сестру, и вряд ли она будет в восторге от мысли, что я признаю вас законной наследницей сэра Роджера. Тем не менее пока я не узнаю, откуда эти письма и где они пробыли все эти годы и вдруг так случайно появились, я боюсь, что не смогу ничего сделать для вас.

– Ох, что ж… – сказала Джульетт. – Как я сказала, подруга моей мамы, женщина, которая воспитала меня вместе со своей дочерью, рассказала мне о них. Мать спрятала их в комнате в доме Бэнфордов, когда она уезжала. Ведь Уильям просто вышвырнул ее из дома.

Сэр Гарольд искренне удивился:

– И где же они пробыли все эти годы?

– Они были спрятаны под паркетной доской под кроватью моей матери. Я не знала, были ли они там, но, когда я наконец нашла их, мне стало ясно, почему никто до этого не замечал тайника.

– Значит, вы сходили и принесли их? – спросил он.

– Несколько дней назад, сэр. Я не могла принести их вам раньше, потому что я работала до десяти часов каждый вечер.

Сэр Гарольд покачал головой. Он опустил трубку и встал.

– Я думаю, что у вас есть идеальная база, мисс Гаррисон, для того, чтобы претендовать на часть наследства. И теперь я могу сказать, что ваши шансы действительно велики.

– Тебе потребуются те деньги, которые ты заработала шитьем, чтобы отдать долги своим друзьям у Уайтхоллов, – сказала Полли вечером, когда Джульетт отдала ей свою зарплату.

– Но ведь они все работают, – сказала Джульетт. – Деньги, которые они одолжили нам на похороны Гарриет, были их сбережениями. А если мы сейчас не заплатим за комнату, они нас вышвырнут.

Полли выглядела как-то неуверенно.

– Наверное, ты права, моя хорошая, – сказала она, глядя на деньги. – Ты ведь там неплохо зарабатывала.

– Я знаю. Это единственная работа, которая мне нравилась, которую мне хотелось удержать. Гарриет была всегда права, когда просила меня немножечко думать, прежде чем я буду говорить. Но на этот раз, к сожалению, не я не смогла держать рот на замке. Но в любом случае это все дело прошлое. Как остальные наши подруги, они нашли работу?

– Сью Энн работает белошвейкой… Говорит, что это лучше, чем ничего, но мне так не кажется. Если она еще чуть-чуть продержится, то она просто потеряет зрение. А Луиз пошла на пуговичную фабрику, хотя она и сама говорит, что оглохнет до конца недели – там же такой шум!

– Ну а ты?

Полли улыбнулась, и, кажется, это было первый раз с тех пор, как умерла Гарриет.

– Я последовала совету Гарриет, по-моему, первый раз в своей жизни. Теперь я работаю продавщицей в бакалее на Липтон-стрит, и мне очень нравится там работать.

Тут Джульетт услышала быстрые шаги на ступеньках рядом с квартирой и секундой позже – стук в дверь.

– Какой поздний гость, – сказала Полли. Джульетт открыла дверь и увидела незнакомого мужчину лет тридцати в одежде лакея.

– Здравствуйте, – сказала Джульетт, когда мужчина внимательно посмотрел на нее.